Отречение и раскаяние Петра Мф. 26, 58, 69–75; Мк. 14, 54, 66–72; Лк. 22, 54–62; Ин. 18, 15–18, 25–27

Отречение и раскаяние Петра

Мф. 26, 58, 69–75; Мк. 14, 54, 66–72; Лк. 22, 54–62; Ин. 18, 15–18, 25–27

В то время, когда происходил допрос Божественного Узника у первосвященников Анны и Каиафы и предварительный суд синедриона, во дворе первосвященнического дома совершилось знаменательное событие, предсказанное господом вечером, в конце прощальной беседы с учениками (Мф. 26, 34; Лк. 22, 34; ин. 13, 38). Это событие, смирив горделивую самонадеянность одного из довереннейших учеников спасителя, должно было послужить и для него самого, и для других апостолов незабвенным уроком, ясно показавшим, как, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «велика слабость нашей природы, когда ее оставит Бог, и как худо не возлагать всего упования на Бога, а надеяться на себя».

Один из следовавших за господом учеников был знаком первосвященнику и беспрепятственно вошел вслед за Учителем и стражей во внутренний двор, а другой – Петр – остался вне и должен был терпеливо ждать, пока ходатайство спутника, который, по свидетельству предания, был Иоанн, откроет ему вход. По обычаю того времени (Деян. 12, 13), присмотр за входной дверью был поручен придвернице; Иоанн переговорил с нею и ввел Петра внутрь, во двор первосвященнического дома. служанка, удивленная домогательством Петра проникнуть внутрь двора, туда, куда привели Иисуса Христа, открывая дверь, спросила: еда и ты ученик еси Человека сего? Петр отвечал: несмь. Уверенный в себе, твердый и решительный, как и всегда, этот избранный ученик ни мало не предчувствовал, что короткий ответ его был началом того глубокого падения, о котором он был незадолго перед сим предупрежден. войдя внутрь, Петр вмешался в толпу рабов и служителей, которые во время допроса Узника развели на дворе огонь и грелись. он думал, что, оставаясь незамеченным, из толков стражи узнает все, что нужно. но подозрение, раз возбужденное, росло и распространялось; как любопытная новость, оно передавалось между служанками. одна из них, видя Петра, сидящего у огня, подошла к нему и, пристально всмотревшись, сказала присутствующим: и сей с Ним бе, и вслед за сим Петру: и ты был еси с Назарянином Иисусом Галилейским. и этот горячий и пламенный ученик, еще недавно изъявлявший решимость положить за Учителя душу свою (Ин. 13, 37), пытавшийся защищать Его мечом (18, 10), теперь, как бы омертвев от страха, забыл о своих обещаниях и покорился человеческой немощи. слова служанки привлекли общее внимание. Петр поспешил отстранить опасность так, как казалось ему наиболее благоразумным в его положении: он перед всеми отрекся от Христа господа и сказал женщине: жено, не вем, ниже знаю, что ты глаголеши. когда присутствовавшие успокоились этим объяснением и первая опасность миновала, апостол, избегая новых вопросов, незаметно отделился от толпы и вышел на передний двор. Здесь ожидало его предсказанное господом предостережение, на которое, впрочем, Петр в смущении и страхе не обратил внимания: в первый раз запел петух. впрочем, хотя уста апостола и отрекались от Учителя, но сердце влекло к нему: дав пройти первому впечатлению, Петр через несколько времени опять вмешался в толпу, стоявшую у огня. Хотя он и старался казаться простым зрителем, совершенно неприкосновенным к делу, но смущенный вид, живое участие в судьбе Узника, особенности речи и другие обстоятельства, заметные для служителей суда, привыкших обращаться с людьми подозрительными, – все это как-то невольно выдавало его, возбуждало сомнения и служило поводом к разным догадкам и соображениям. настало новое испытание. Другая служанка, увидев Петра, начала говорить стоявшим тут: и сей бе с Иисусом Назореом, – сей от них есть. все стали наблюдать за ним с особенным вниманием. Еда и ты от ученик Его еси? – последовал естественный после слов служанки вопрос окружающих слуг. а кто-то, присмотревшись, прямо сказал: и ты от них еси! Преследуемый подозрениями, не зная на что решиться, Петр охотно бежал бы из этого места, сделавшегося западнею, где терялось лучшее сокровище души его – вера, но бегство было уже невозможно, потому что, не сохранив от опасности, оправдало бы подозрения. нужно было отвечать. Простое слово отречения: человече, несмь! казалось уже неубедительным: малодушный ученик с клятвою начал утверждать, что не знает сего человека. так, увлекаемый тяжестью греха, он неудержимо скользил по склону бездны и падал глубже и глубже. Близкая опасность была предотвращена тяжкой жертвой клятвенного отречения: толпа, оставив Петра, обратила внимание на то, что происходило в заседании суда. Прошел еще один ужасный час. Божественный Узник быть выведен на двор и отдан страже на поругание. Петру казалось, что теперь, когда все были заняты Божественным страдальцем, он может быть вполне безопасным свидетелем происходящего и еще раз, хотя издали, желал посмотреть на Учителя. но разговор, в который он вступил со стоявшими вблизи слугами, снова возбудил улегшиеся подозрения. началось последнее и самое жестокое испытание. один из слуг, слыша в выговоре Петра звуки и даже целые слова Галилейского наречия, настойчиво стал уверять: воистинну и сей с Ним бе, ибо Галилеанин есть. Петр отвечал: человече, не вем, еже глаголеши, – между тем живо чувствовал, что положение его опять сделалось крайне опасным, потому что враги, не щадя Учителя, без сомнения, не пощадили бы и ученика, попавшегося в их руки. смущение апостола еще более усилилось, когда и другие, стоявшие там, подошли к нему и сказали: воистинну и ты от них еси, ибо Галилеанин еси и беседа твоя яве тя творит. являлась также и улика, которую нелегко было оспорить: родственник тому первосвященническому рабу Малху, у которого Петр отсек ухо, хорошо запомнивший приметы виновника нападения на близкого ему человека, приступил с вопросом: не аз ли тя видех в вертограде с Ним? тогда апостол, объятый страхом, начал клясться и божиться: не вем человека сего, егоже вы глаголете. не успел еще Петр кончить этих слов, как петух запел в другой раз. такое малодушие ученика, некогда выражавшего от лица всех апостолов твердую, как камень, веру в сына Божия (Мф. 16, 16), увеличило страдания Божественного Узника, терпевшего от бессердечных слуг неправедных судей поругание, биение, оплевание, заушение. спаситель знал, что совершилось то, что было предсказано, и, обратившись, взглянул на Петра тем проницающим сердце взором, который, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «послужил ему вместо голоса». Этот взор, полный укора и сострадания, указал апостолу всю глубину его падения, и вместе с тем был действием великого промышления о нем, располагавшим его к покаянию. Петр вспомнил слово господа, предсказавшего ему измену: прежде даже алектор не возгласит – двакраты трикраты отвержешися Мене (Мф. 26, 34); стыд и раскаяние овладели им, но, не смея плакать явно, чтобы по слезам не быть обвиненным, вышел вон и горько заплакал. Это покаяние глубокое и искреннее, эти горькие слезы, по замечанию блаженного толковника, опять возвратили его Христу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.