Глава IV ФИНАНСОВЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАСКОЛА ИСЛАМСКОГО СООБЩЕСТВА РОССИИ
Глава IV ФИНАНСОВЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РАСКОЛА ИСЛАМСКОГО СООБЩЕСТВА РОССИИ
Четвертой по важности предпосылкой раскола исламского сообщества России стали финансовые разногласия между мусульманскими лидерами – духовными, политическими и общественными. Эта деликатная сфера оказалась слабо отражена в СМИ и в доступных архивах (Единственным трудом, в котором присутствует описание финансовых предпосылок раскола, остается статья М. Тульского «Причины раскола мусульманских организаций России», опубликованная в журнале «Центральная Азия и Кавказ» 1 сентября 2004. Из неопубликованных работ можно отметить также кандидатскую диссертацию автора «Этносоциальные, политические и религиозные аспекты раскола исламского сообщества России», защищенную в июне 2003 года), поэтому для ее рассмотрения придется ограничиться описанием общих аспектов.
В советское время бюджет мусульманских организаций складывался из пожертвований верующих и довольно высоких зарплат, выплачиваемых государством имамам и муфтиям. Несмотря на то, что заметная часть доходов «добровольно» перечислялась в Фонд мира, финансовое положение муфтиятов, как, впрочем, и других религиозных организаций СССР, оставалось весьма стабильным. Сотни тысяч людей сохранили исламскую веру и пусть нерегулярно, но вносили в немногочисленные мечети свои садака – пожертвования, которые суммарно исчислялись многими миллионами рублей. Тратить эти средства было некуда – атеистическое государство препятствовало строительству новых мечетей, книгоиздательству и особенно миссионерской деятельности. Мусульманское духовенство было материально обеспечено, имело личный транспорт (нередко с шоферами) и комфортабельные квартиры. Наличие большого количества свободных денег позволяло, в частности, ДУМЕС оказывать финансовую помощь отдельным нуждающимся мусульманам и даже всерьез обсуждать вопрос о покупке собственного самолета. С 1990 года муфтияты прекратили перечислять средства в Фонд мира, что еще более укрепило их положение.
Столь идиллическая картина кардинальным образом изменилась с началом исламского возрождения, потребовавшего принципиального пересмотра экономической политики. На первых порах строительство новых мечетей, открытие медресе и исламских курсов, издание литературы и отправление студентов на учебу финансировалось непосредственно муфтиятами, однако вскоре их ресурсы оказались исчерпанными. Быстрее всего финансовый кризис поразил ДУМСК, понесшего серьезные потери сначала от действий «инициативной группы» Зайдуллы Алибекова, а затем от начавшегося раскола по этническому признаку. ДУМЕС удалось продержаться до всеобщего экономического кризиса на рубеже 1991-1992 годов, после которого большая часть его сбережений девальвировалась, а долг перед государством достиг 50 млн. рублей.
С начала 1992 года финансовые поступления в мусульманские структуры стали делиться на четыре основных потока – зарубежную помощь, помощь крупных и средних бизнесменов, помощь государства (как правило, региональных властей) и пожертвования простых верующих. Все эти поступления носили добровольный характер, поскольку нормы закята так и не прижились на российской почве.
«Верховенство в мусульманской общине сулит и известные материальные блага, как в рублевом, так и в валютном исчислении. Тем более что ближневосточные спонсоры до конца не решили, кому же отдавать приоритет в оказании морально-финансовой помощи», – справедливо утверждал исламовед Алексей Малашенко.
1. Распределение зарубежной помощи как фактор раскола
В первое время из всех способов поиска денежных средств самым привлекательным выглядело обращение к богатым единоверцам из монархий Персидского залива или Турции, Пакистана и Ливии. С конца 80-х годов в Россию стали приезжать многочисленные делегации из этих стран, которые с восхищением отмечали начавшееся в стране исламское возрождение и выражали готовность вкладывать в него немалые суммы денег.
Естественно, что до середины 1992 года главным и единственным партнером зарубежных благотворителей было ДУМЕС. В 1991 году благотворители из Объединенных Арабских Эмиратов выделили ДУМЕС 250 тыс. долларов, а в январе 1992 года Таджуддин заключил договор с Исламским банком развития (Саудовская Аравия) о предоставлении ДУМЕС, по разным данным, от 1,2 до 1,5 млн. долларов на строительство мечетей в Уфе, Казани и Москве, а также на открытие нескольких средних медресе. В июле 1992 года 140 тыс. долларов пожертвовали кувейтцы, присутствовавшие на открытии набережночелнинской мечети «Таубэ», а в 1991 году саудовский бизнесмен Тарик бен Ладен передал муфтию Талгату Таджуддину 20 тыс. долларов в качестве начального взноса на строительство мечети «Абдель Азиз бен Сауди» в Ульяновске. Помимо непосредственно финансовой помощи зарубежные благотворители передавали ДУМЕС религиозную литературу, в особенности русскоязычные Кораны, выделяли бесплатные путевки на хадж и умру, предоставляли гранты на обучение студентов и повышение квалификации имамов.
Все эти блага распределялись через центральный аппарат ДУМЕС по указаниям муфтия Талгата Таджуддина и естественно, что многие духовные лидеры чувствовали себя обделенными. «Можно себе представить чувства раскольников, видевших, как Таджуддин бесконтрольно (и без их участия) тратит огромные деньги» – отмечал исламовед М. Тульский. Со своей стороны, зарубежные фонды нередко рассматривали помощь российским единоверцам не как бескорыстную милостыню, а как инвестиции, должные со временем окупиться и принести хороший доход. В этом они солидаризировались с протестантскими миссионерами и эмиссарами новых религиозных движений, все «благотворительные» акции которых были нацелены на привлечение новых адептов.
До двух третей ориентированных на Россию исламских фондов оказались дочерними структурами экстремистских организаций, которые ставили перед собой следующие перспективные задачи: установление контроля над исламской элитой России; проникновение в высшие эшелоны власти и формирование влиятельного лобби; обращение в свою веру мусульманских сообществ отдельных регионов с их последующим отторжением от страны; создание в России масштабного антиправительственного подполья; поддержка миссионерской деятельности среди людей неисламской культуры.
Первоначально они пытались проводить свою политику через ДУМЕС, что в случае успеха гарантировало быстрые и существенные дивиденды, однако муфтий Талгат Таджуддин сумел разобраться в ситуации и стал очень придирчиво относиться к выбору зарубежных партнеров. Тогда ставка была сделана на оппозиционных ему имамов, с начала 1991 года получивших высокую степень свободы. В доступных источниках нет свидетельств о том, что раскол ДУМЕС был спровоцирован извне, однако нельзя не отметить, что иностранным «благотворительным» структурам он был очень на руку. «При объективном анализе легко заметить, что раскол случился лишь по приезде делегаций из Саудовской Аравии и ряда других стран, члены которых прозрачно намекали на щедрую финансовую помощь в случае возникновения альтернативы ДУМЕС», – совершенно справедливо отмечал авторитетный исследователь татарстанского ислама Валиулла Якупов. С конца 1992 года ДУМЕС практически лишилось заграничной помощи, в то время как отпочковавшиеся от него муфтияты, наоборот, приобрели влиятельных союзников в странах Ближнего Востока. Объем предоставляемой «благотворителями» помощи зависел в первую очередь от личных качеств их российских партнеров, реальные же нужды муфтиятов учитывались в меньшей степени. Самими удачливыми на этой ниве оказались генеральный директор ИКЦ России Абдул-Вахед Ниязов, имам-мухтасиб, а впоследствии муфтий Равиль Гайнутдин, лидеры ДУМ «Ассоциация мечетей» братья Шангареевы – Тагир, Исмаил и Мансур, председатель исполкома ВКЦДУМР Нафигулла Аширов и муфтий Сибири Зулькарнай Шакирзянов.
Иностранная помощь делилась на финансовую, гуманитарную, предполагавшую поставки религиозной литературы, оргтехники, издательского оборудования и даже продуктовых наборов, и опосредованную, позволявшую получать бесплатные путевки на хадж и умру, обучать студентов за счет зарубежных медресе и привилегированно участвовать в различных конференциях и семинарах. Наличие или отсутствие доступа к такой помощи поставило мусульманские организации в неравные стартовые условия, причем, как выяснилось по прошествии нескольких лет, в более выгодном положении оказались именно радикальные общины или даже целые муфтияты.
К 1999 году мусульманские структуры России окончательно определились со своими спонсорами. ЦДУМ старалось вести дела только с государственными турецкими структурами;центральный аппарат Совета Муфтиев России и ДУМЕР поддерживали особо тесные отношения с куветским комитетом мусульман Азии 809 саудовскими фондом «Ибрагим Бин Абдулазиз Аль Ибрагим», Лигой исламского мира (Всемирной исламской лигой) и Исламским банком развития; мусульмане Северного Кавказа, в особенности ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья, получали помощь от азербайджанского Высшего религиозного совета народов Кавказа; ДУМ РТ продолжало сотрудничать с организацией «Тайба» и смогло установить тесные контакты с государственными структурами Катара; ДУМАЧР и сблизившийся с ним ИКЦ России ориентировались на самый широкий круг спонсоров, в число которых попало даже правительство Ирана, спонсировавшее также некоторые проекты маргинального философа-шиита Гейдара Джемаля; братья Шангареевы заручились поддержкой саудовского муфтия Абдель Азиза Бин База и подконтрольных ему структур; сибирские духовные лидеры братья Шакирзяновы получали транши от пакистанского Всемирного исламского университета, а ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области вело дела с саудовским Исламским банком развития. Заметное финансирование из-за рубежа получали также Карельский муфтият и ДУМ РБ. Организация Исламской конференции, Международный гуманитарный призыв, Комиссия по научным знакам в Коране и Сунне, Исламское агентство помощи и спасения, Всемирная ассамблея исламской молодежи, Всемирный исламский конгресс, Всемирная организация «Исламский призыв» и пакистанский «Таблиг» работали со многими мусульманскими центрами, предпочитая, правда, оппозиционные ДУМЕС-ЦДУМ организации.
«Терроризм в России финансируют 60 исламских экс тремитских организаций, около ста коммерческих фирм за пределами РФ и 10 банковских групп». Эти данные привел заместитель начальника центра общественных связей ФСБ Николай Захаров в ходе «круглого стола» «Международный терроризм – взгляд из России», который был организован РИА «Новости» и Российским институтом культуры. Среди таких организаций назывались, в частности «АльХарамейн», «Исламик релиф», «Тайба», «Аль-Игаса», «Ассамблея мусульманской молодежи», «Организация исламского спасения Чечни», «Возрождение исламского наследия», «Общество социальных реформ», «Благотворительное общество Катара», «Общество исправления» и «Всемирная организация исламского спасения». О масштабах вкладываемых в боевиков денег можно судить по цифрам, приводимым в статье «Деньги едут на войну», опубликованной в журнале «Коммерсант-Власть».
«В Дагестане до последнего времени действовал филиал саудовского международного благотворительного общества «Катар». Летом 1999 года руководство «Катара» из зарубежных источников получило и передало боевикам, воевавшим в Ботлихском, Цумадинском и Новолакском районах республики, около полумиллиона долларов. В августе МВД Дагестана возбудило против главы фонда уголовное дело, обвинив его в мошенничестве.
Саудовские благотворительные организации «ХаятульИгаса» и «Исламский конгресс» собрали в Саудовской Аравии, Кувейте и ОАЭ несколько миллионов долларов и также переправили на Северный Кавказ. «Хаятуль-Игаса», или «Международная исламская организация спасения», штабквартира которой находится в городе Джидда в Саудовской Аравии, официально спонсирует исламские учебные заведения, ее миссионеры проповедуют по всему мира идеи ваххабизма. Однако деятельность организации этим не ограничивается. Ее представители воевали в Боснии, Афганистане, Таджикистане, Косово и Чечне.
Иорданское отделение международной террористической организации «Братья мусульмане» в начале 1999 года собрало для Чечни около 20 млн.дол.. Координирует эту работу глава чеченского шариатского суда Абу-Умар, иорданец по происхождению. Деньги поступают в Баку, в офис неправительственного фонда «Аль-Харамейн», а затем в Чечню. За один раз перевозится примерно $100 тыс. До войны в Чечне было налажено вертолетное сообщение с Азербайджаном. В распоряжении Басаева было несколько экипажей вертолетчиков, прошедших подготовку в Пакистане. Сейчас курьеры доставляют валюту горными тропами через Грузию». Среди отдельных спонсоров экстремистов выделялся египтянин Саад Эддин эль-Лабан. С 1992 года он находился в международном розыске за аферу с организацией паломничества в Мекку, в ходе которой он украл 8 млн. долларов.
В 1995 году эль-Лабан появился в Москве, где организовал корпорацию «Развитие», которая торговала конфетами и макаронными изделиями, а в 1996 году создал благотворительный фонд «Зам-Зам».В декабре 1998 года на конференции Конгресса народов Ичкерии и Дагестана эль-Лабан передал чеченским боевикам $200 тыс. Эти деньги были проведены по документам как «пожертвование в поддержку постящихся мусульман». После взрывов в Москве египтянин был объявлен в розыск и скрылся. Следует заметить, что особого соперничества за внешние источники финансирования не возникало – благодаря обширной сети осведомителей зарубежные спонсоры неплохо представляли, в кого действительно следует вкладывать деньги (Автору известен только один случай, когда распределение зарубежной помощи стало одной из причин серьезного конфликта между муфтиятами. В 1997 году Совет муфтиев России потребовал от ДУМ Сибири провести через него полумиллионный долларовый транш, выделенный предположительно одним из пакистанских фондов, чем вызвал резкое неудовольствие омского муфтия Зулькарная Шакирзянова, имевшего свои планы на эти деньги). Так, при саудовском посольстве был создан целый отдел, который занимался фундаментальными исследованиями российской уммы, а также формировал из ученых и журналистов просаудовское лобби, предоставляя им гранты и оплачивая зарубежные поездки. Аналогичные функции осуществлял и Культурный центр при посольстве Ирана, который особенно интересовался образовательными программами и поддержкой миссионерской деятельности в среде людей православной культуры. После вооруженного конфликта в Дагестане спецслужбы начали активно пресекать деятельность «благотворительных» фондов, после чего доля зарубежных вложений в бюджеты российских муфтиятов заметно снизилась. В первую очередь это коснулось официальных ДУМов, в то время как джамааты ваххабитского подполья сохранили прежний объем финансирования, которое осуществлялось теперь более сложными путями. В настоящее время самые крупные мусульманские организации России стараются изыскивать источники финансирования внутри страны, однако до сих пор зарубежные вливания составляют заметную часть бюджета ДУМЕР, ДУМ «Ассоциация мечетей России», ДУМАЧР, ИКЦ России и ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья.
На основании имеющихся данных, общий объем зарубежных средств, вложенный в российский ислам, можно оценить в несколько миллиардов долларов. Так, известно, что только ДУМ РТ получило от арабских спонсоров около 200 млн. долларов (из них 70 млн. – за 2002-2004 годы). «В середине 90-х годов только саудовские фонды, официально не имеющие отношения к семье короля и госструктурам КСА, ежегодно выделяли до 40 миллионов долларов США на финансирование развала официального традиционного Ислама в России» – отмечалось в аналитическом материале сайта «Муслим..сю».
2. Основные механизмы нецелевого использования зарубежной помощи
Как уже упоминалось выше, борьба за внешние источники финансирования не приводила к публичным конфликтам между мусульманскими структурами, однако использование полученных средств нередко становилось мощным деструктивным фактором. Действительно, сам механизм внесения денег изначально имел серьезные изъяны, что позволяло духовным лидерам получать крупные суммы под простые расписки.
Так, М. Тульский утверждает, что часть денег из Саудовской Аравии и других стран поступала «черным налом», и приводит следующие слова Нафигуллы Аширова: «Я лично писал расписку (Талгат сперва ее написал, а потом сказал мне переписать) о том, что в 1992 году Таджуддин получил 200-250 тыс. долл. от генерального секретаря Лиги исламского мира Омара Насыра. Заключен договор на строительство мечети «Кул-Шариф» в Казани и соборной мечети в Уфе, взносы на эти цели привезли наличными, естественно, эти мечети так и не были построены (На самом деле они были построены). Потом он эти деньги отдал на раскрутку московским бизнесменам – часть из них Талгат не смог вернуть, его фактически «кинули». Впрочем, впоследствии гораздо большие суммы по той же схеме передавались и самому Аширову, а также его ближайшему сподвижнику Абдул-Вахеду Ниязову. «Так, вышвырнутый из «Медведя» депутат Ниязов совершал поступки, достойные «сына лейтенанта Шмидта». По словам «медвежьих» аппаратчиков, Ниязов разъезжал по арабским странам в качестве «спецпредставителя Путина и его фракции» и выпрашивал финансовые пожертвования. Получить таким образом удалось не один миллион долларов» – такую оценку получила деятельность генерального директора ИКЦ России в статье «Порка после вотума», опубликованной в марте 2001 года в «Московском комсомольце». Высокая степень доверия арабских спонсоров к своим российским единоверцам создавала идеальные условия для нецелевого использования получаемых средств. До середины 90-х годов благотворители, выделившие деньги на строительство мечети или медресе, не требовали детальных отчетов и зачастую довольствовались только фотографиями построенных зданий. Сравнивая объем перечисленных средств с количеством открытых мечетей, можно с уверенностью констатировать, что большая их часть была использована не по назначению. По всей видимости, столь значительные размеры воровства объяснялись не только доверчич востью зарубежных благотворителей, но и деятельностью различных посредников, которые за определенный процент брались обеспечить получение транша и предоставить надлежащий отчет его отправителям.
Серьезные злоупотребления порождало и распределение других видов помощи, в первую очередь бесплатных путевок на хадж. До недавнего времени власти Саудовской Аравии ежегодно выделяли несколько сотен таких приглашений, которые должны были раздаваться малообеспеченным мусульманам, не способным самостоятельно заплатить около тысячи долларов за поездку в Мекку. «О бесплатных приглашениях Саудовская Аравия сообщила за неделю до хаджа, и, распределяя их впопыхах, мусульманские лидеры часто привлекали родственников или хороших знакомых. В этом году распределение началось заранее, соответственно, порядка было больше/Бывали и такие случаи: получая бесплатное приглашение, мусульманин жертвовал в пользу того или иного центра 100-200 долларов, зная, что иначе его расходы были бы в 10 раз больше» – писала в 1999 году журналистка газеты «Время MN» Елена Супонина. Таким образом, на каждой бесплатной путевке на хадж распространители могли заработать от 200 долларов, причем нередко они продавались за 500-600 долларов. Чаще всего обвинения в подобных махинациях адресовались ИКЦ России, который в начале 90-х годов выступал в роли основного источника льготных приглашений в Саудовскую Аравию. «Хадж превратился в доходный бизнес, пополняющий кошельки организаторов», – справедливо отмечала журналистка «Московских новостей» Санобар Шерматова. Помимо продажи бесплатных путевок, большие нарекания вызывало и их распределение. Многие мусульманские лидеры, в частности муфтий Ульяновской области Айюб Дебердеев, муфтий Татарстана Гусман Исхаков и председатель ДУМ «Ассоциация мечетей» муфтий Исмаил Шангареев упрекались своими оппонентами в том, что распределяли путевки среди своих родных и близких. Так, в числе материалов уголовного дела, заведенного в начале 2002 года на муфтия Айюба Дебердеева, фигурировали документы о ненадлежащем использовании средств, выделенных областной администрацией на оплату хаджа нескольким ульяновским мусульманам. Со временем зарубежные структуры, подсчитав потери, стали гораздо осторожней относиться к выделению помощи российским мусульманам. Теперь они старались вкладывать деньги только в особо значимые проекты и требовали отчитаться за каждый доллар, а практика выделения бесплатных путевок на хадж вообще прекратилась. Впрочем, это не остановило желающих обогатиться за счет богатых арабов. С конца 90-х годов в целом ряде регионов России были опробованы сходные схемы хищения средств.
На первом этапе мусульманские лидеры местного, а чаще межрегионального уровня, договаривались о выделении средств на строительство мечетей с «особым» статусом («самая северная», «самая восточная», первая в крупном городе, первая в городе – православном центре). Приоритетными здесь считались зоны «нового мусульманского освоения», в которых исламские общины сформировались в постсоветское время.
В регионах с ярко выраженной православной доминантой (которыми, как правило, и являются районы «нового мусульманского освоения»), обычно в региональных центрах либо других крупных городах создавались мусульманские общины (в случае их отсутствия). Эти общины оперативно проходили регистрацию и предъявляли городским властям требование предоставить землеотвод для строительства мечети. Как правило, процесс выделения участка под мечеть проходил без уведомления общественности, которое предусматривается по закону при строительстве особо значимых либо культовых зданий, путем приватных переговоров мусульманских лидеров с городскими чиновниками, а само место предполагаемой закладки выбиралось как можно ближе к центру города, нередко в заведомо неприемлемых местах (К таковым местам относились исторические части городов, реконструкция которых регламентировалась строгими правилами; территории парков; площадки, расположенные на месте разрушенных христианских храмов, синагог, а также немусульманских кладбищ; площадки, орографически доминирующие над значимыми православными храмами (обычно кафедральными соборами). Сразу же после оформления документов на участок, а в некоторых случаях и без этого, обычно в присутствии зарубежных спонсоров проводилась торжественная церемония закладки первого камня в основание мечети.
Продемонстрировав свое желание обеспечить мусульман достойным молитвенным зданием, организаторы аферы получали от арабских спонсоров первый денежный перевод (обычно порядка 100-300 тыс. долл.), реже – всю запрашиваемую сумму сразу, после чего присваивали полученные деньги. Тем временем горожане начинали протестовать против преданных огласке планов строительства мечети, а инициаторы этого проекта, в свою очередь, начинали информационную кампанию по защите прав «дискриминируемых мусульман». При этом отсутствие прогресса в постройке мечетей объясняется активным противодействием со стороны местной православной общественности, епархиальных архиереев, властных структур и правоохранительных органов.
На нейтрализацию такого противодействия (взятки чиновникам, заказные материалы в СМИ и т.д.) списываются значительные, но, увы, не поддающиеся строгой отчетности суммы из «строительного» взноса. В конце концов деньги заканчивались, новые транши обычно не поступали, а избранные города «украшались» закладными камнями, памятными стелами, а изредка даже недостроенными фундаментами мечетей.
Видимым итогом подобных афер, реализованных по меньшей мере в десяти российских городах, становилось резкое падение авторитета мусульманских общин, ухудшение внутримусульманских и межрелигиозных отношений, а также возникновение серьезных трудностей для мусульман, действительно желающих построить мечеть.
«Интерфакс» о продаже мечети в Сергиевом Посаде.
Мусульманская община Сергиево-Посадского района, возможно, продаст здание мечети в Сергиевом Посаде, которое находится на стадии завершения строительства, сообщил «Интерфаксу» глава религиозного общества мусульман района Арслан Садриев.
По его словам, поводом для столь радикального решения стала нерентабельность этого недавно построенного здания, которое община не может самостоятельно содержать.
Мечеть рассчитана на 280 человек, в то время как активных членов исламской общины только 30 (из 80 пожелавших вступить в общину), при том, что во всем СергиевоПосадском районе, по данным А. Садриева, проживает более 10 тыс. этнических мусульман.
«Если община не в состоянии достроить и содержать мечеть, то надо ее продать и купить помещение, которое будет под силу содержать, – сказал А.Садриев, по мнению которого, проще купить микроавтобус и отвозить верующих в одну из московских мечетей.
В свое время возведению мечети в Сергиевом Посаде активно противились православные верующие. В итоге, как сказал А. Садриев, трехэтажный исламский центр, включающий в том числе и помещение для молитвы, все же был возведен в полутора километрах от Троице-Сергиевой лавры – духовного центра русского православия.
Строительство мечети, сообщил А. Садриев, закончилось около года назад, и уже полгода в ней проходят богослужения, однако полумесяца над зданием пока нет, предстоит и внутренняя отделка. Однако неспособность местной общины содержать построенный храм вынуждает, по словам А.Садриева, продать недостроенное здание.
3. Роль представителей крупного и среднего бизнеса в новейшей истории российского ислама
С середины 90-х годов важной статьей бюджета мусульманских организаций стали пожертвования представителей деловых кругов, среди которых оказалось немало верующих мусульман. Они выражали желание вкладывать деньги в строительство мечетей и медресе, оплачивать книгоиздательские программы и выезд на хадж, спонсировать газеты и телепередачи. Одни бизнесмены помогали бескорыстно, другие взамен просили лоббировать их интересы перед лицом власть имущих, включать в списки выезжающих в арабские страны делегаций и даже содействовать в обретении депутатского мандата. Со временем каждая мусульманская структура обзавелась кругом крупных и средних спонсоров, некоторые из которых оказали заметное влияние на новейшую историю российского ислама.
Самым известным из спонсоров ЦДУМ стал мишарский бизнесмен Ряшит Баязитов, который начал свою благотворительную деятельность со строительства нескольких мечетей и храмов в Нижегородской области, а также здания медресе «Махинур» при нижегородской Соборной мечети. В 1995 году он подружился с братьями Шакирзяновыми, к этому времени создавших независимое ДУМ Сибири и Дальнего Востока, и помог им построить омскую и новосибирскую Соборные мечети.
В 1996 году Баязитов получил землеотвод под строительство Духовно-просветительского комплекса традиционных религий в московском районе Отрадное, доминантой которого должна была стать крупная мечеть. Через год мечеть была построена, однако переговоры между Ряшитом Баязитовым и муфтием Равилем Гайнутдином об ее статусе успехом не увенчались. Более того, обиженный московским муфтием Баязитов заключил демонстративный союз с ЦДУМ и приложил все усилия к тому, чтобы вывести из Совета муфтиев России подконтрольные ему муфтияты. В конце июня 1997 года по его настоянию нижегородский муфтий Умар Идрисов, омский муфтий Зулькарнай Шакирзянов и председатель ДУМ «Ассоциация мечетей» муфтий Махмуд Велитов заявили о выходе из структуры Равиля Гайнутдина.
Этот демарш имел серьезные последствия для развития исламского сообщества России. Так, отпадение ДУМ Сибири и Дальнего Востока от Совета муфтиев России создало главную предпосылку для создания ДУМАЧР и переноса внутримусульманского противостояния на приходы Сибири и Дальнего Востока, а на базе московских общин ДУМ «Ассоциация мечетей» было образовано альтернативное ДУМЕР Региональное ДУМ Москвы и Московской области в составе ЦДУМ. ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области, объединявшее большинство общин ДУМЕР, в свою очередь, продемонстрировало, что его союзнические отношения с Советом муфтиев России в любой момент могут быть разорваны.
Впоследствии Ряшит Баязитов принимал активное участие в борьбе Омского муфтията и ДУМАЧР, однако не достиг на этом поприще заметных результатов. В настоящее время он сохраняет контроль над ДУМ Сибири и Региональным ДУМ Москвы и Московской области, а также продолжает серьезно влиять на политику ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области. Баязитов остается единственным бизнесменом, который по праву может считаться мусульманским духовным лидером – в 1995 году он занял пост председателя ДУМ Сибири и Дальнего Востока. Помимо Баязитова, финансовую помощь ЦДУМ оказывали и другие крупные бизнесмены – руководители «ЛУКОЙЛа» Вагит Алекперов и Ралиф Сафин, управляющий «Межпромбанком» Сергей Веремеенко однако их вложения носили эпизодический характер и направлялись преимущественно на строительство мечетей. Гораздо большее влияние на развитие ЦДУМ оказали представители среднего бизнеса: директор фирмы «Мешиаф» Ильдар Давлетшин, оплативший поездку делегации ЦДУМ в предвоенный Багдад и впоследствии назначенный полпредом этой организации в Дальневосточном федеральном округе; генеральный директор уфимской группы кампаний «Наш город» Алексей Черечон, создавший в 2002 году московский аппарат ЦДУМ и завершивший ремонт новой столичной резиденции верховного муфтия Талгата Таджуддина, а также многочисленные сыновья и зятья Таджуддина, помогавшие поддерживать работу уфимской штаб-квартиры ЦДУМ. Особую роль в становлении ЦДУМ сыграл предприниматель Растам Валеев, в разные периоды времени занимавший ключевые посты в его администрации. Благодаря его усилиям ЦДУМ удалось сделать несколько серьезных прорывов в самых разных областях.
В свою очередь, Совет муфтиев России привлекал средства из более обширного круга представителей деловой элиты. Собственно центральный аппарат этой организации спонсировали нефтяные магнаты Зия и Муса Бажаев, председатель межотраслевой ассоциации «Марат» Ринат Сетдиков, а также целый ряд других крупных бизнесменов, среди которых выделялся председатель Попечительского комитета Совета муфтиев Фарит Фарисов. Другое дело, что во многом из-за дружбы с Фарисовым муфтия Равиля Гайнутдина обвиняли в связях с «казанской» ОПГ. Из многочисленных спонсоров ДУМ РТ можно отметить генерального директора АО «Татнефть» Рената Галеева, построившего в Татарстане несколько крупных мечетей, и генерального директора страховой компании «Наско», руководителя программы «Идель-хадж» Рустама Гатауллина, который смог монополизировать организацию хаджа и умры в пределах своей республики. ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области финансирует уже упоминавшийся Ряшит Баязитов, а Единое ДУМ Пензенской области опирается на ресурсы средних бизнесменов из села Средняя Елюзань Городищенского района и деньги пензенского предпринимателя Равиля Салюкова.
ИКЦ России и ДУМАЧР тесно сотрудничали с иркутскими предпринимателями ингушского происхождения Тимуром и Баширом Кодзоевыми, директором ЗАО «ЮграТраст» Курбаном-Али Амировым, председателем совета директоров АО «Компания «Север» Ахмедом Билаловым (В 2002 году Билалов стал уполномоченным Совета по хаджу при Правительстве РФ) и президентом банка «Акрополь» Ахметом Паланкоевым. С помощью Абдул-Вахеда Ниязова в 1999 году Башир Кодзоев, Ахмед Билалов и Ахмет Паланкоев получили мандаты депутатов Государственной Думы, что позволило привлечь в ИКЦ России и ДУМАЧР весьма значительную сумму денег.
Впоследствии Ниязову удалось заполучить в свою Евразийскую партию России таких крупных бизнесменов, как бывший управделами президента России Павел Бородищ бывший президент Ингушетии Руслан Аушев и президент Фонда экономического развития и сотрудничества «Громос» Саламбек Маигов. Немало бизнесменов спонсировало северокавказские муфтияты. Представители самых авторитетных семей Ингушетии почитают за честь жертвовать деньги на развитие Духовного центра мусульман своей республики. Среди них наибольшей щедростью отличались Гуцериевы, Мальсагавы, Аушевы и Кодзоевы. В соседней Чечне значительные средства в ислам вкладываются семьями Кадыровых и Завгаевых.
ДУМ Дагестана существует за счет бизнесменов-мюридов шейха Саида-Афанди Чиркейского, среди которых стоит отметить директора Махачкалинского морского международного порта Абусупьяна Хархарова, на деньги которого существует веб-портал «Ислам.ру». В 2003 году широкую известность приобрел еще один спонсор ДУМ Дагестана – банкир Магомед Раджабов, «купивший» движение «Hyp» и преобразовавший его в Исламскую партию России. Впрочем, нередко представители деловых кругов не столько укрепляли, сколько разрушали единство российских мусульман. Так, в августе 1992 года муфтий Талгат Таджуддин заявил, что проведение съезда ДУМ РБ финансировал уфимский кооперативный банк «Восток», перечисливший 120 тысяч рублей новому муфтияту и оплативший аренду его штаб-квартиры, а ДУМ РТ было создано при активном содействии татарских националистов во главе с бизнесменами братьями Кашаповыми. На Северном Кавказе тяжелый урон от обанкротившегося банка «Нарт» понесло ДУМ Кабардино-Балкарской Республики, в 1995 году потерявшее более 80 млн. рублей, собранных на строительство Соборной мечети в Нальчике. Некоторые представители крупного и среднего бизнеса предпочитали вкладывать деньги в экстремистские организации либо структуры, противостоящие признанным муфтиятам. В 90-х годах клан махачкалинских бизнесменов Хачилаевых активно спонсировал ваххабитское подполье и скандально известный Союз мусульман России. Председатель Бадр-Форте-банка (Первого российского исламского банка) и лидер Гильдии деловых мусульман России Адалет Джабиев оплачивал некоторые проекты радикального философа Гейдар Джемаля, а президент группы «Плаза» и сенатор от Чечни Умар Джабраилов выступил инициатором создания Российского исламского наследия – организации, не скрывавшей своей глубокой враждебности к самому институту муфтиятов.
4. Борьба за получение бюджетных средств
Для дружественных государственной власти мусульманских структур, к которым относятся почти все российские муфтияты, существует возможность поправить свое финансовое положение за счет бюджетных средств или денег, привлеченных с помощью власть имущих. В обмен за это федеральная власть требует от них полной лояльности и одобрения своих инициатив (например, борьбы с экстремизмом и терроризмом), а главы регионов, городов или иных населенных пунктов нередко просят от мусульман поддержки на выборах.
Первые централизованные транши были направлены мусульманским организациям в 1995 году и выглядели своеобразной компенсацией за потери, нанесенные им безбожной коммунистической властью. Больше всего денег досталось ДУМЦЕР – 3,5 млрд. рублей, ЦДУМ и ВКЦДУМР получили, соответственно, по 2,2 и 1,2 млрд., Мусульмане Северного Кавказа не получили денег вообще, хотя, возможно, это произошло по причине отсутствия у них единой централизованной организации. Как видно, при распределении траншей решающую роль сыграла близость их получателей к ключевым структурам федерального центра, поэтому впоследствии все мусульманские центры страны постаралась создать полноценные представительства в Москве.
В настоящее время режим наибольшего благоприятствования со стороны властей имеет ДУМ РТ, значительная часть затрат которого компенсируется властями Татарстана и администрациями его населенных пунктов. Так, комплекс Российского исламского университета, здание резиденции ДУМ РТ, а также значительная часть республиканских мечетей, включая помпезную «Кул-Шариф», были построены либо напрямую за счет республиканского правительства, либо путем добровольно-принудительного сбора денег с коммерческих организаций. Имамы бедных сельских приходов имеют возможность по совместительству устраиваться на относительно престижные должности агрономов или бухгалтеров, а в некоторых районах мусульманским организациям централизованно передается часть урожая. Делопроизводство и внешние связи Казанского муфтията осуществляются в тесном взаимодействии с местными госструктурами, что позволяет значительно повышать их эффективность и не тратить средства на оплату высококвалифицированных специалистов.
Единственным заметным минусом для ДУМ РТ здесь стала его полная зависимость от президента Шаймиева, который вполне может рассматривать муфтия Гусмана Исхакова как своего советника по исламским вопросам. В случае с приглашением папы римского на празднование тысячелетнего юбилея Казани эта зависимость сыграла с муфтием злую шутку, подставив его под град резкой критики коллег из других духовных управлений. Впрочем, столь показательному союзу между властью и муфтиятом предшествовал длительный период конфронтации, во время которого структуры Шаймиева не только не помогали мусульманам, но и пытались отправить их лидеров за решетку. Пример ДУМ РТ, на данным момент оставшейся единственной реальной мусульманской структурой своего региона, наглядно демонстрирует, что проще всего господдержку получить муфтиятам-монополистам или хотя бы субмонополистам. К таким ДУМам могут быть также отнесены все северокавказские управления, Московский муфтият, ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области, ДУМ Поволжья (в пределах Саратовской области), ДУМ Республики Коми, Региональное ДУМ Самарской области, Региональное ДУМ Астраханской области, Региональное ДУМ Волгоградской области, Региональное ДУМ Пермского края, Региональное ДУМ Республики Удмуртия, Региональное ДУМ Республики Марий Эл, ДУМ Республики Калмыкия, Енисейский муфтият, Региональное ДУМ Ханты-Мансийского АО, также Курганский и Якутский казыяты ДУМАЧР. Их статус позволяет без особых проблем привлекать больший или меньший объем средств из региональных бюджетов и рассчитывать на опосредованную помощь властей. Такого рода помощь предполагает: предоставление духовным лидерам некоторых привилегий чиновников (служебных квартир, служебного автотранспорта, особых номеров и документов, облегчающих доступ в госучреждения); льготную аренду помещений; финансирование учебных заведений и курсов, помощь в проведении социальных инициатив, льготные расценки в типографиях; предоставление времени на радио и телевидении, а также режим наибольшего благоприятствования со стороны официальных печатных СМИ; помощь в проведении конференций и семинаров; получение различных видов гуманитарной помощи; беспрепятственное открытие молельных комнат в военных частях и местах заключения. Следует ли говорить, что все эти льготы сильно облегчают жизнь вышеперечисленным муфтиятам, однако помимо них в стране действует и немало конкурирующих мусульманских структур. Действительно, если в регионе оказывалось несколько централизованных мусульманских организаций, то его власти становились перед выбором – кому из них и в каком объеме помогать. При этом лидеры субъектов Федерации имели полное право сделать своим приоритетным партнером только одну мусульманскую структуру, в то время как ее конкуренты объявлялись раскольниками, аферистами, экстремистами или просто утратившими свой авторитет «советскими муллами». Это обстоятельство стимулировало соперничающие мусульманские организации бороться за расположение властей, а в случае неудачи вынуждало их заручаться финансовой поддержкой оппозиции.
Первыми с полноценным мусульманским расколом столкнулись власти Татарстана и Башкортостана. Но, если президент Шаймиев сумел, в конце концов, объединить своих мусульман в единую организацию, то президент Рахимов до сих пор вынужден мириться с присутствием в своей республике двух сопоставимых по влиянию муфтиятов – ЦДУМ (в лице Регионального ДУМ Республики Башкортостан) и ДУМ РБ. В 1992 году он пытался поддерживать ДУМ РБ, затем переключился на более авторитетную структуру верховного муфтия Талгата Таджуддина. Так, в 1997 году Рахимов возглавил попечительский совет по строительству уфимской Соборной мечети «Ляля-Тюльпан» и издал указ «О льготах для предприятий и организаций, направляющих средства на строительство новой соборной мечети-медресе в городе Уфе», что позволило оперативно привлечь нужные средства и всего за год завершить строительство мечети. Впрочем, впоследствии власти Башкортостана поддержали также инициативу ДУМ РБ по возведению альтернативной Соборной мечети. В настоящее время и ЦДУМ, и ДУМ РБ получают поддержку как республиканских властей, так и структур более низкого уровня и не выдвигают никаких претензий относительно ее объемов.
Башкортостанская схема поддержки мусульманских организаций применяется также в Республике Мордовия, в которой одновременно появилось два конкурирующих муфтията, Ульяновской области, где их насчитывается целых три, Томской области, в которой продолжается противостояние Томского мухтасибата ДУМ Сибири и Томского казыята ДУМАЧР, Кемеровской области с ее Кемеровским мухтсибатом ДУМ Сибири и Кузнецким казыятом ДУМАЧР, и ЯмалоНенецкого АО, где сосуществуют Региональное ДУМ Ямало-Ненецкого АО в составе ЦДУМ и Ямало-Ненецкий казыят ДУМАЧР. Кроме того, после некоторых колебаний к такой модели пришли власти Пензенской, Свердловской и Омской областей, которые сначала отдавали предпочтение соответственно Единому ДУМ Пензенской области, Свердловскому и Омскому казыятам ДУМАЧР, а затем восстановили партнерские отношения с их конкурентами – Независимым ДУМ Пензенской области, Региональным ДУМ Свердловской области и Омским муфтиятом.
В свою очередь, администрации Санкт-Петербурга, Ленинградской, Ростовской, Оренбургской, Кировской, Новосибирской, Челябинской, Тюменской и Волгоградской областей, Ханты-Мансийского АО считают своими единственными партнерами только муфтияты и мухтасибаты ЦДУМ, в то время как их оппоненты, по сути, приравниваются к сектантам (Впрочем, в свое время «сектантскими» считались и такие подразделения ЦДУМ, как Региональное ДУМ Татарстана, Региональное ДУМ Москвы и Московской области и Независимое ДУМ Пензенской области). Естественно, что такая модель вызывает серьезную критику «обиженных» мусульманских организаций, провоцируя их на конфронтацию с властями и на публичные заявления о нарушении своих прав. Чтобы избежать такой критики, некоторые региональные власти – ставропольская, краснодарская, приморская, сахалинская – просто не оказывают никаким мусульманам помощь.
Интересно отметить, что первый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов выделяет три основных способа самофинансирования ДУМов, которые, по его мнению, позволили бы им стать более независимыми от бюджетной помощи: использование вакуфного имущества, возрождение гошера – «10%-ного отчисления от урожая неорошаемых культур и 5%-ное отчисление от орошаемых участков», а также систематический сбор садаки и поступлений от проведения религиозных обрядов.
5. Разница в экономико-географическом положении мечетей как фактор раскола – финансовые предпосылки смены юрисдикционной принадлежности
Диспропорция бюджетов враждующих центров ислама, сложившаяся вследствие вышеописанных причин, позволяла им успешно использовать финансовый фактор для расширения сфер влияния. Условия жизнедеятельности мусульманских центров допускали возможность конвертации материальных ценностей в блага иного плана, в том числе и те, которые, казалось бы, за деньги купить нельзя.
Общины любой традиционной религии в России делятся на бедные и богатые, однако именно в исламе разница в их доходах наиболее велика. В отличии, например, от православных приходов, географически мусульманские общины расположены достаточно неравномерно – так, в чувашском селе Шыгырдан действует столько же мечетей, сколько и в Москве, в то время как московская умма по размерам крупнее шыгырданской в 200 раз. Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в более исламизированных регионах – в Казани действует около 40 мечетей, а в Уфе, превосходящей ее по численности мусульманского сообщества, – всего 3. В итоге рентабельными оказываются только общины крупных либо богатых городов (Имеются в виду «нефтяные» города Тюменской области, ХантыМансийского и Ямало-Ненецкого АО, Норильск и др.), да и то при условии относительной монополии (не более 3-4 на город), в то время как большинство остальных постоянно испытывает недостаток финансовых поступлений.
Существующее материальное неравенство может снивелировать только политика централизованных мусульманских организаций, которые имеют право перераспределять средства между общинами, однако такая практика нередко приводит к внутренним конфликтам. Богатые общины, не желая делиться своими доходами, начинают выбирать менее принципиальные муфтияты, готовые предоставить им полную финансовую свободу. При этом они легко переходят из одной организации в другую. Бедные общины, в свою очередь, также нестабильны и часто меняют юрисдикцию в обмен за единократные выплаты, гуманитарную помощь, либо даже простые обещания, а их наиболее искушенные председатели успешно шантажируют вышестоящие организации –мухтасибаты и муфтияты.
Экономический фактор четко прослеживается в борьбе за вторую по доходности в Москве Историческую мечеть, община которой меняла свою юрисдикцию не менее четырех раз. Конфликт между московским муфтием Равилем Гайнутдином и нижегородским бизнесменом и меценатом Ряшитом Баязитовым был во многом вызван проблемой контроля над финансовыми потоками отрадненской мечети.