Враждующие христиане (4:1, 2а)

Враждующие христиане (4:1, 2а)

Начнем с того, что увидел Иаков во взаимоотношениях христиан (1, 2а). Слова этих стихов пугающе резки: вражды, распри, воюющих, убиваете. Конечно, Иаков не имеет в виду настоящее убийство. Лексика войны — это метафоры, которые использовали и другие новозаветные авторы[107]. Но слова Иакова обладают реальной силой и навевают на нас ужас. К сожалению, наш мир настолько греховен, что чувства наши притупились и мы не реагируем даже тогда, когда нам напоминают о войне. Опасения, что начнется «настоящая» война между так называемыми супердержавами, сделала менее пугающими локальные конфликты, происходящие во многих частях мира. Мы знаем, что после возможной ядерной войны произойдет полное опустошение, погибнет гигантское число людей. Это сделало нас менее чувствительными к тысячам смертей, которые вызваны применением так называемого обычного оружия. Сообщения в средствах массовой информации об убийствах во время пьяных драк и скандалов, которые происходят повсеместно, остаются незамеченными среди ежедневных сообщений о террористических актах и о жертвах войн. Мы — то поколение, которое в наименьшей степени способно чувствовать личное нравственное возмущение по отношению к лексике войны. Но, быть может, конкретные примеры помогут нам острее почувствовать боль войны. Представьте, что вас настигла и убила шальная или намеренно выпущенная в вас пуля и новость об этом достигает ваших близких, — это и есть война. Или же, вернувшись домой с фронта, вы обнаруживаете на месте вашего дома огромную воронку от бомбы, и ни вашего дома, ни ваших родных больше нет — это война. Либо вы оказались среди тех несчастных, кто каким–то чудом все же выжил после нанесенного ядерного удара, и вы видите во вздыбленной земле бесформенную массу того, из чего когда–то рука Создателя сотворила милую и обитаемую планету. Или же вы слышали (а некоторые из нас видели таких людей) о тех, в ком десятками лет теплился огонек надежды увидеть своего мальчика, не вернувшегося домой. Это война.

Иаков использует лексику войны, чтобы точнее и рельефнее обозначить противоречия, враждебность и недобрые чувства среди христиан. Он выбирает эти слова, чтобы мы могли ярче представить себе весь ужас подобных взаимоотношений. Он рассматривает взаимоотношения в церкви сквозь призму мировоззрения Бога. Он приводит факты (1а), говорит о нашем состоянии (1б) и о привычном положении вещей (2а).

Иаков рисует перед верующими, находящимися в рассеянии (1:1), гнетущую картину жизни в церкви и делает несколько общих замечаний. Он не думает, конечно, что все верующие беспрерывно воюют друг с другом, но, похоже, считает ссоры сами собой разумеющимися, потому что мир в церквах уже нарушен. Возможно, Иаков употребил слова вражды и распри лишь ради расширения синонимического ряда. Но если мы вдумаемся в различие значений этих слов, как это сделал Миттон, то сможем увидеть следующее. «Слово „вражда" предполагает продолжительное состояние враждебности», а распри — «отдельную вспышку активной вражды», т. е. длительную междоусобицу со вновь и вновь повторяющимися ссорами. К этим фактам и обращается Иаков.

Мы уже встречали слово члены (см.: 3:6) и говорили о нем. Основное, физическое значение этого слова — «органы». Оно приводит нас к расширенному пониманию значения тех функций и возможностей, что заложены в нашей природе и выражаются действием этого органа, или члена. Рассказывая о членах наших, Иаков рассказывает о нашей человеческой природе, отзываясь о ней очень нелестно. Он сравнивает нашу внутреннюю природу с вооруженным лагерем, солдаты которого готовы по первому же сигналу немедленно вступить в бой. Выражение вожделения, воюющие в членах ваших предполагает состояние постоянных внутренних противоречий. Например, когда мы делаем правильный выбор, внутри нас все равно бунтуют силы зла и мешают претворению в жизнь нашего решения делать добро (ср.: Рим. 7:15–20). Иаков не дает полного анализа нашего внутреннего состояния, всех наших внутренних конфликтов, он касается лишь вражды и распрей, которые характеризуют наше отношение к другим людям. Все наши вожделения сродни тому непримиримому духу в вооруженном лагере внутри нас, когда мы готовы в любой момент объявить войну тому, кто встанет на пути получения наших личных удовольствий.

Наше состояние (1б) характеризуется устремленностью наших желаний, что выражено одним словом вожделения. Это слово, как и слова желаете и завидуете из стиха 2а[108], означают устремленность к «удовольствиям», «наслаждениям». Подобная устремленность состоит на службе у нашей греховной природы. Соответственно, греховная наша сущность, настроив наше сердце на достижение того или иного удовольствия, не позволяет никому и ничему встать на своем пути: убиваете[109], препираетесь и враждуете (2). Такое состояние постепенно превращается в привычку[110].

Слова Иакова звучат так откровенно, так резко, что мы начинаем ощущать, как нам не хочется считать наши кратковременные разногласия и случайные перебранки серьезными грехами из разряда тех, о которых говорит Иаков. Но если мы станем на этот путь, мы только лишний раз докажем, что наши помыслы далеко не полностью отданы Христу. Когда Господь Иисус взялся донести до нас глубину и смысл шестой заповеди, Он напомнил о гневе, о замечаниях, которые унижают и оскорбляют другого человека, о ругательствах. Серьезность Своих намерений Он подтвердил примером: человек, собравшийся поклониться Богу, вдруг осознает, что у его брата есть что–то против него (Мф. 5:21 и дал.)[111]. Конечно, Он не имел в виду проявление яростного и неправедного гнева или чего–то подобного. Он вовсе не подчеркивал, что эти эмоции относились к какому–то очень серьезному проступку, против которого мог бы возражать наш брат, Он не говорил об обвинении, с которым мы могли бы согласиться, — нет, это был простой пустяк, «что–нибудь». Разве Господь был не прав, преувеличивал, когда вынес все эти вопросы на рассмотрение под пунктом «не убивай»? Разве не прав был Иоанн, когда сказал, что всякий, кто не любит брата своего, подобен Каину (1 Ин. 3:11,12)? Не Писания преувеличивают отрицательное значение ссор и разногласий, а мы преуменьшаем важность правильных взаимоотношений. Мы улыбаемся, проявляя терпимость вовсе не там, где требуется, когда видим раздражительных или трудных в общении братьев и сестер; мы пожимаем плечами, если кто–то из наших братьев или сестер оступается. Но мы не должны пожимать плечами, не должны терпимо относиться к распрям.