Глава 7 Бесстрастие и самоотречение
Глава 7
Бесстрастие и самоотречение
Если кто хочет идти за Мной, Отвергнись себя.
Мф. 16, 24
Вы не свои.
1 Кор. 6, 19
Я каждый день умираю…
1 Кор. 15, 31
В мире нет свободы выше, как свобода от желаний.
Елизавета Венгерская
Все добродетели христианской души составляют как бы ограду для пребывания в душе благодати. Как пишет старец Силуан:
«Если мы живем в подвиге, но какую-нибудь добродетель упустим, то из-за нее душа останется пустою» (т. е. покинутою Духом Святым).
Однако одна какая-либо из добродетелей может быть развита у христианина значительно более других, хотя и другие должны иметься в человеке в какой-то известной мере. Об этом так говорят старцы прпп. Варсонофий Великий и Иоанн:
«Как тело одно, а членов много, и если недостает одного члена, то и тело не есть совершенно, так заключай и о внутреннем человеке, члены которого суть многие добродетели… Если недостает одной из них, то человек не бывает совершенным.
Однако как ремесленник, который хорошо знает свое ремесло и по быстроте ума своего занимается и другими ремеслами, не называется мастером их, но только мастером своего ремесла, так и здесь имеющий все добродетели, по той называется и от той получает наименование, через которую наиболее сияет в нем благодать Духа».
Господь ставит перед христианином очень высокую цель: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48).
По мнению схиархимандрита Софрония, для достижения совершенства человек должен предварительно сойти «во ад внутренней борьбы» со своими страстями и пристрастиями, «нося в себе Бога».
Св. отцы называют достижение этой ступени также бесстрастием, поскольку добродетели подавляют соответствующие им по противоположности страсти. «Бесстрастие же, — как говорит прп. Иоанн Лествичник, — есть воскресение души прежде воскресения тела и совершенное познание Бога».
Признаками бесстрастия является, по словам прп. Варсонофия Великого, также нижеследующее:
«Если на всех людей смотрим одинаково и все они (грешные и святые) для нас равны, то поистине с нами Бог».
Как пишет старец Силуан:
«Конечная цель… трудов — бесстрастие… Это свет новой жизни, воскресение души прежде общего воскресения мертвых, освобождение от рабства страстям, полное восхождение в область воли Божией».
По словам аввы Иосифа, ученика прп. Антония Великого:
«Есть три состояния души, угодные Богу: первое — это состояние больного, испытывающего к тому же искушение и, тем не менее, благодарящего Бога. Второе — это положение монаха, который живет под руководством духовного отца и отрекается во всем от своей воли. Третье — когда во всех своих поступках действуешь с такой чистотой намерений, что к этому не примешивается ничто людское.
Такой инок, достигший высоты бесстрастия и выработавший в себе истинную любовь к христианству, все готов сделать для человека, относясь ко всем с одинаковым чувством доброжелательства, но никого не предпочитая, ко всем равный, никем не волнуемый.
Нет близких, нет любимых, нет ненавидимых — все дорогие братья, с совершенно равными правами на его привязанность из-за общего их Отца Бога, из-за высокого звания чад Божиих.
Те, кому приходилось знать великих иноков, испытали на себе тепло этой всех одинаково греющей и всегда готовой согреть любви, которая "не ищет своих си" — все дает, ничего не требуя и не ожидая, всех принимает, никому предпочтительно не радуется, все терпит, ничем не огорчается».
То же состояние можно характеризовать и словом «самоотречение», когда душа христианская умирает для своей личной жизни, а живет волей Божией и живет уже не для себя, а для Бога и ближних.
Господь говорит также: «Если пшеничное зерно, падши на землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24).
Нам необходимо постичь глубочайший смысл и значение этой притчи.
Итак, что-то в нас должно умереть. Точнее — даже не что-то, а все должно умереть: все то плотское и душевное, что составляет обычную сущность человеческой души.
В душе живет обычно естественная любовь к ближним и родным. Но Господь принимает в сонм Своих учеников лишь тех, кто «возненавидит отца своего и матерь, и жену, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей» (Лк. 14, 26).
Итак, естественная плотская любовь к близким должна умереть и замениться духовной. Нужно полностью забыть о себе самом, так как после искупительной жертвы Христа мы уже не принадлежим себе. «Вы не свои» (1 Кор. 6, 19), — пишет нам ап. Павел.
И вся наша жизнь с ее мирскими стремлениями, склонностями и интересами — все должно быть отвержено перед лицом Господа, не говоря уже про пристрастия, слабости и увлечения.
В сердце должен остаться лишь Господь и исполнение Его воли. Он стучится в сердце(Откр. 3, 20)и хочет жить в нем, как в храме. Но для приема Его все должно быть изгнано оттуда, как изгонял Он некогда из Иерусалимского храма торгующих.
У человека есть тот «остаток воли», о котором говорилось выше (см. часть II). И ее необходимо отдать Господу до конца, как некогда Он отдал Свою волю в руки Своего Отца(Ин. 6, 38). Тому же учит Он нас в молитве — учит отдавать и нашу волю Отцу: «Да будет воля Твоя» (Мф. 6, 10).
У нас обычно есть сознание, что мы что-то значим, имеем в себе что-то доброе, что-то, может быть, совершаем, достойное награды.
Но все это — самообман и самообольщение. Господь сказал, что всем добрым мы обязаны только Ему, ибо «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5).
Итак, при полноте самоотречения в душе должна водвориться глубина сознания своего ничтожества и своей беспомощности. «Я» — как нечто, как личность — должно умереть вместе с привязанностями и волей.
Но, отдавая все в руки Господа, христианин взамен получает все, чего только может пожелать душа его в самых дерзновенных добрых стремлениях и желаниях.
Кто отрекся от своей воли и не хочет ничего, кроме воли Божией, тот перестает страдать от неосуществления своих желаний и поэтому всегда всем доволен.
Вот как говорит о сущности и плодах самоотречения один из мудрейших св. отцов — прп. Никодим Святогорец (автор «Невидимой брани»):
«То, что всегда возможно для тебя делать, есть принесение в жертву Богу воли своей; и ничего больше этого не желай ты…
Отложи всякое попечение и всякий помысл, обнажись от всякой заботы о себе и от всякого пристрастия к чему-либо временному — и Бог оденет тебя Собою Самим и подаст тебе то, о чем ты и подумать не можешь. Забудь, сколько можешь, совсем о себе, и да живет в душе твоей одна любовь к Богу…
И это делай не по чаянию воздаяния тебе, и совсем никогда не держи в мысли, что ты делаешь что-то достойное того».
А вот как определяет сущность самоотречения прп. Макарий Великий:
«Если ты принимаешь презрение как похвалы; бедность как богатство; нужду как изобилие, то ты не умрешь от греха.
Кто имеет истинную веру и кто воздает Богу подобающее Ему служение, возвышаясь до такого высокого самоотречения и до такого искусного совершенства — невозможно такому человеку впасть в пороки и в сети врага».
Если вдуматься в жизнь святых (каким бы служением и подвигом они ни спасались), то для всех их прежде всего характерна полнота самоотречения.
Но, отдавая все, они взамен получали исполнение своих молитв — т. е. всех их желаний. Они становились своими Богу, Его «друзьями»(Ин. 15, 15), и многие из них получали великие дары — пророчества, ясновидения, чудотворения.
Надо было им решиться «умереть в себе», чтобы воскреснуть облеченными в Божественную силу, которая всемогуща.
Про подобное состояние святых так говорит прп. Варсонофий Великий:
«Они достигли меры, превысшей рассеяния и высокоумия, сделавшись всецело ум, всецело око, всецело святы, всецело совершенны, всецело боги. Потрудились, возвеличились, прославились, просветились, ожили, потому что прежде умерли».
Так, святой ап. Павел «умирал каждый день»(1 Кор. 15, 31). Это значит, что в каждый из дней своей жизни он вооружался на смертный подвиг.
Умереть, но исполнить волю Господню, чего бы Он ни потребовал. Так умирая, он горел ярким духовным светом и совершил так много добра. Так же делали великие святые — преподобные, юродивые во Христе, мученики, святители и благотворители.
И нам надо учиться умирать каждый день. Умирать в своей воле, в своих желаниях, склонностях, пристрастиях, в своих планах, намерениях, привычках. Надо вставать с постели каждый день «свободным от всех желаний» (праведница Елизавета Венгерская), кроме одного желания — исполнить все веления Господа в этот день.
Как пишет игумения Арсения:
«В такой свободе душа присуща всему человеческому, но ничему не подчинена, живет жизнью всего мира, ничем не гнушается, ничего не уничтожает, ничего не исключает из общей жизни как зло, как дурное, но сама ничем не связана, ни в чем не заключена, она точно умерла для своей жизни…
Она вышла на свободу из себя самой и заключилась в Боге вечном… Христос стал полнотою ее сердца».
Одна раба Господня, начиная день, говорила так себе: «Куда-то Ты нынче пошлешь меня, Господи, Свою скотинку?» Она не строила планов — она хотела лишь исполнить волю Господню для себя на этот день.
Таким вопросом надо начинать христианину и каждый день и каждое дело: надо утончить свой слух к голосу Божьему и научиться вместе с тем ломать свою волю и все свои пристрастия и привычки.
Боясь поступать самовольно, св. отцы предлагают проверять свои желания, прежде чем их исполнить. Так, прп. Петр Дамаскин пишет:
«Исполняющий заповедь — не желать ничего — сам себя освобождает от всего тяжелого как в нынешнем, так и в будущем веке. Поэтому не желать иметь что-либо, чего не имеешь — выше всякого покоя и богатства».
И все это — как в великих, так и в самых малых, обычных и житейских делах. И все это надо совершить с одной мыслью: это ли дело поручает мне сейчас Господь?
И чтобы не ошибиться, в душе всегда должна теплиться непрестанная молитва, совершаемая как перед началом всякого дела, разговора и решения, так и во время их совершения.
Тогда, отказавшись от своей воли, надеясь только на Господа (и отнюдь не на себя), христианин совершит в одной добродетели самоотречения и все другие — любви, смирения, послушания и т. д.
Тогда ощутительно для души христианина сойдет на него роса Духа Святого и наполнит его душу тихой, совершенной радостью.
Как будет хорошо, если христианин от всего сердца сможет вознести к Небесному Отцу нижеследующую молитву одного духовного отца:
«Возьми и приими, Господи, мою свободу, мою память, разум и волю мою, все, что имею, чем владею; все, что даровал Ты мне, — тебе, Господи, все возвращаю, оно Твое, сделай с ним по воле Твоей, дай мне лишь благодать Свою и любовь».
Следует предупредить, однако, что задача самоотречения иногда понимается превратно, понимается как отказ от своей деятельности, своего пути и своих талантов, дарованных человеку от Бога.
На это обращает внимание о. Александр Ельчанинов, который пишет:
«Самоотречение, о котором столько говорится в практике христианства, понимается некоторыми как самоцель, и видят в нем самом смысл жизни каждого христианина.
Но оно есть только путь и средство для достижения цели — облечения себя во Христа.
Нельзя также понимать его (как это делают, впадая в другую крайность) как отказ от своей личности, от своего пути, видя в нем какое-то духовное самоубийство. Истина как раз в обратном: в самоотречении — освобождение от рабства греху (без него — плен) и свободное выявление своей истинной сущности в ее первоначальном Божьем замысле о нас…
Вот наша задача — отказавшись от самого себя — остаться самим собой, исполнить замысел Божий о себе».
Как достичь самоотречения? Все теми же средствами, какими приобретаются и все другие душевные добродетели: непрестанным вниманием к своей внутренней жизни и стремлением развить в себе все добродетели, усиленною молитвою к Господу о их приобретении и укреплением себя возможно частым приобщением Святых Таин.
О плодах самоотречения и бесстрастия так говорит прп. Антоний Великий:
«Победа над страстьми приближает к бесстрастию, бесстрастие же в какой мере утверждается, в такой приносит с собой и мир душевный, а мир душевный со сладостными ощущениями, подаваемыми молитвою и богомыслием, возбуждает в сердце духовную теплоту, которая, собирая к себе все силы духа, души и тела, вводит человека внутрь».
Однако бесстрастие может проявляться и в равнодушии ко всему при отсутствии теплоты и любви в сердце. Такое бесстрастие гибельно для души. Истинное бесстрастие есть выход от своих страстей при глубоком сочувствии к ближнему и отстаивании чистоты его души как собственной, при переживании скорбей ближнего как своих собственных.
* * *
Схиархимандрит Софроний представляет мир как пирамиду, в вершине которой цари земли и правители ее. В мире все стремятся забраться вверх — стремятся к власти над другими и подавлению более слабых.
Здесь нет равенства и быть его не может при испорченности грехом и эгоистичности человечества. Равенства нет и в христианстве. Но здесь пирамида будет перевернута основанием кверху, и на нижней вершине ее находится Христос, Который взял «на Себя наши немощи» (Ис. 53, 4) и грехи всего человечества и «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20, 28).
К тому же Он призвал и всех Своих учеников и христиан, говоря им: «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом»(Мф. 20, 25–27).
Поэтому все истинные последователи Христа стремились не вверх — не к господству над другими, а спускались в самоотречении к служению всем: к нижней вершине пирамиды — ко Христу.
Отсюда и заповедь апостола Павла: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать»(Рим. 15, 1). Здесь предел и полнота самоотречения и совершенства, уподобление христианина кроткому Христу и Обожение души человеческой.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.