Глава XXX.

Глава XXX.

Разговор змия с женой. – Забвение заповеди Божией.

38. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго? И рече жена змию: от плода древа, которое в раю, ясти будем, от плода же древа, еже есть посреде рая, рече Бог: да не ясте от него, ниже прикоснетеся ему, да не смертию умрете (Быт. III, 1-3). – Сначала спрашивает змий, а потом отвечает жена для того, чтобы преступление было неизвинительным и чтобы никак уже нельзя было сказать, будто жена забыла заповедь Божию. Хотя уже и забвение заповеди, в особенности одной и столь необходимой, делало бы ее виновною в предосудительном небрежении; но преступление этой заповеди является очевиднее, когда она удерживается памятью и когда оскорбляется как бы присутствующий в памяти Бог. Отсюда, в Псалме к словам: и помнящих заповеди Его необходимо было прибавить: творити я (102, 18). Ибо многие помнят их, чтобы нарушать, впадая в большой грех преступления, когда нет никакого извинения забвению.

39. И рече змий жене: не смертию умрете. Ведяше бо Бог, яко в оньже… день снесте от него, отверзутся очи ваши, и будете яко бози, ведяще доброе и лукавое (Быт. III, 4-5). Если на основании этих слов она поверила, что им воспрещено от Бога нечто доброе и полезное, то не существовало ли уже в душе её любви к собственной власти и гордого самопревозношения, которые нужно было этим искушением победить и уничтожить? Затем, не удовольствовавшись словами змия, она взглянула на дерево: и виде, яко добро древо в снедь, и яко угодно очима видети (Быт. III, 6) и, не веря, чтобы можно было от него умереть (вероятно, она подумала, что слова: вонъже аще день снесте от него смертию умрете изречены Богом для какого-нибудь знаменования), взяла от плода его, ела и дала мужу своему, с каким-нибудь, может быть, словом убеждения, о чем Писание умолчало и оставило догадываться. А может быть, впрочем, муж не имел уже и надобности в убеждении, раз видел, что жена не умерла от этого вкушения.