Поклонение волхвов Мф. 2, 1-12

Поклонение волхвов

Мф. 2, 1-12

Родившемуся Христу поклонились не пастыри только вифлеемские, верные чада Израиля, среди которого по обетованиям и пророчествам вочеловечился Сын Божий, но и «начаток языков», по выражению Святой Церкви, – волхвы, в предзнаменование того, что и язычники также будут призваны в благодатное Царство Христово.

В повествовании святого евангелиста Матфея сказано, что волхвы пришли с востока, но из какой страны, на это нет прямого указания. Посему мнения об отечестве их разделились: производили их из Аравии, Халдеи, Эфиопии и Персии. Последнее мнение принято знаменитейшими Отцами Церкви, как например, святителями Иоанном Златоустом и Василием Великим: оно вошло и в богослужебные книги, в которых волхвы называются не только «восточными царями», «звездоблюстителями», «звездосмотрителями», «звездословцами», но и пришедшими «от Персиды», «персидскими царями». В Персии еще со времен Даниила было известно под именем волхвов особое ученое сословие (Дан. 1, 20; 2, 2; 4, 4; 5, 7). Этот пророк, снискавший уважение персидского царя своею мудростью и прозорливостью, был поставлен правителем всего царства (6,1–4) и князем волхвов (5,11). Он также получил от Бога откровение, определявшее время пришествия Мессии семидесятью седминами лет, начиная от указа царского о восстановлении Иерусалима (9, 25). Без сомнения, волхвы немало слышали как от старейшины своего, так и от прочих пленных иудеев, об ожидаемом Мессии. Не оставалось им неизвестным и еще более древнее пророчество Валаама о звезде, имевшей воссиять от Иакова (Чис. 24, 17). Это ожидание Спасителя, и именно из Иудеи, переходило между восточными мудрецами из рода в род и сделалось особенно сильным около времени Рождества Христова, указанного в седминах Даниила. Увидев появление чудной звезды, волхвы, естественно, могли себе представить, что она означает рождение того необыкновенного Царя, Которого ожидают иудеи. Но это простое гадание их получило ясность и определенность от непосредственного внушения и откровения Божия, как и замечает святитель Иоанн Златоуст: «Достойно исследования то, откуда волхвам пришла мысль идти и кто их побудил к тому? Мне кажется, что это было делом не одной звезды, но Сам Бог подвиг их сердце. Но скажешь, – продолжает святой Отец, – почему не всем волхвам открыл это? – потому что не все поверили бы, а сии были готовее других». Древнее предание, называя трех волхвов, поклонившихся Христу, именами Мельхиора, Гаспара и Валтасара, говорит, что они были люди знатные и богатые.

Необычайное небесное явление, приведшее волхвов к родившемуся Христу, составляло предмет разных предположений. Святитель Иоанн Златоуст говорит, что это была «какая-то невидимая сила, принявшая вид звезды», и эта мысль разделяется блаженным Феофилактом. Но другие святые отцы, как то: святители Игнатий Богоносец, Григорий Богослов, считали звезду Рождества Христова звездою в собственном смысле, превосходившею своим блеском все прочие звезды. «Эта звезда, – замечает святитель Игнатий Богоносец, – воссияла на небе ярче всех звезд, и свет ее был неизреченный, а новость ее произвела во всех изумление; все прочие звезды, вместе с солнцем и луною, составляли как бы хор около сей звезды, и она разливала свет свой на все (другие светила); и было недоумение в народе, откуда это новое, столь необычайное явление». Она имела течение прерывистое, так что, указав волхвам рождение Спасителя, исчезла, а потом опять появилась на пути их к Вифлеему и здесь остановилась над самым вертепом Рождества.

Волхвы знали, где должно искать родившегося необыкновенного Мужа, а посему, прибыв в Иерусалим, стали расспрашивать о Нем, называя Его Царем иудейским и прибавляя: видехом бо звезду Его на востоце и приидохом поклонитися Ему. Казалось бы, что весть о рождении давно ожидаемого Мессии произведет всеобщую радость в столице того народа, который много веков приготовлялся к сретению Его и видел в Нем завершение заветных своих надежд и лучших чаяний. Но Иерусалим не разумел времене посещения своего (Лк. 19, 44); он не знал, что Христос родился, и даже, получив эту весть от людей, пришедших из дальней страны, не спешил исправить свое нерадение и беспечность, и вслед за своим царем встревожился. Кто же был причиною этой тревоги? Младенец, Который только лишь родился в крайней бедности, о Котором никто из окружающих царя ничего еще не знает, – вот Кто тревожит и страшит мощного властителя, смущает и приводит в замешательство приверженцев его! Об этом Младенце сказано, что Он – Царь Иудейский, – и Ирод видит в Нем своего соперника, который впоследствии вооружится против него правами своего рождения и поддерживаемый народною любовью к роду Давидову может низвергнуть его с престола. Одной этой мысли было достаточно для того, чтобы наполнить душу властолюбца мрачными подозрениями и ужасом. Ирод опасался, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «за себя и за детей», или, по словам блаженного Феофилакта, «боялся потерять царство, ибо, как иноплеменник, знал, что оно не принадлежит ему». Жители Иерусалима имели свои причины тревоги: большинство опасалось, что жестокий Ирод, по этому слуху, прибегнет к насильственным мерам, а приверженцы его не желали расстаться с теми выгодами, какими пользовались.

Вопрос, предложенный волхвами, говорит святитель Иоанн Златоуст, «послужил к яснейшему и точнейшему познанию истины как для них самих, так и для иудеев: иноплеменники и иудеи взаимно научаются друг от друга и наставляют друг друга чему-то великому. Иудеи слышали от волхвов, что и в персидской стране звезда проповедала Христа, а волхвы узнают от иудеев, что о Том, Кого проповедала звезда, пророки задолго предвозвестили». Ирод, собрав всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где Христос рождается? И что же? «Враги истины против воли принуждены были прочесть слова Писания и изъяснить пророчество», как бы для того, чтобы быть безответными пред судом Божиим. На основании слов пророка Михея (5, 2) члены синедриона указали место рождения Мессии в Вифлееме. Тогда в мрачной душе Ирода зарождается намерение, которое, в случае исполнения, могло бы превзойти все злодеяния, совершенные им. Этот властитель, принесший уже много жертв своему ненасытному честолюбию, запятнавший себя кровью друзей самых искренних, родственников самых близких, замышляет еще ужаснейшее преступление: он готовится быть убийцею Богомладенца, соединяя с жестокостью крайнее лицемерие. Тайно, во избежание огласки, призвав волхвов, Ирод выведывал от них время появления звезды, – «выведывал не время рождения Младенца, но явления звезды, с хитростью уловляя добычу». После сего, послав их в Вифлеем, сказал: шедше испытайте известно о Отрочати: егда же обрящете, возвестите ми, яко да и аз шед поклонюся Ему.

Чужеземцы не догадывались, что Ирод лицемерил и желал воспользоваться от них ближайшими сведениями о Младенце с тою затаенною мыслью, чтобы вернее погубить Его (ст. 20). «Не имея злонамеренности, они думали, что и он говорил незлонамеренно» (блж. Феофилакт); благочестивые и добрые души их не могли проникнуть всю глубину коварства подозрительного, жестокого и властолюбивого правителя.

Следуя указанию, полученному в Иерусалиме, волхвы направили свой путь в Вифлеем. Только лишь они вышли за город, увидели тот небесный свет, который явился им еще на Востоке – в родной стране: они узнали свою звезду и возрадовались радостью весьма великою, в той уверенности, что теперь, под руководством ее, скоро и безошибочно найдут место Рождества и Самого Младенца (свт. Иоанн Златоуст). «Звезда-благовестница, – по изъяснению преподобного Исидора Пелусиота, – совершала течение не как обычно звездам, потому что дальнее отстояние звезд в высоте не соделало бы удобным обретение искомого, но течение ее было иное и новое, и необычайным своим шествием, как перстом, указывала она и святую пещеру, и в ней досточтимые ясли, вмещавшие в себе Господа».

Звезда остановилась над местом, где был Младенец. Что же увидели волхвы, достигнув цели своего дальнего путешествия? Евангелист говорит, что они вошли в дом, – вероятно, вблизи пещеры и яслей Рождества, – куда переселилось Святое Семейство после того, как уменьшилось в Вифлееме стечение народа (блж. Феофилакт). «Для чувств не было там ничего великого, были только хижина и бедная Матерь, – ничего не было такого, что бы могло поразить и привлечь» (свт. Иоанн Златоуст). Но волхвы и пришли не за тем, чтобы видеть пышность и славу, – они хотели поклониться будущему великому Царю, Которого указала им чудная звезда. Не обращая внимания на бедность и убожество, окружавшие Христа, не соблазняясь ничем видимым и внешним, они приступили к Нему, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «не как к простому человеку, но как к Богу и Благодетелю». Не расспрашивая ни о чем, не разведывая, вполне послушные небесному водительству, восточные мудрецы благоговейно поклонились Богомладенцу и по обычаю Востока (Быт. 32, 14; 43, 11; 1 Цар. 10, 27; 3 Цар. 10, 2 и др.) принесли Ему дары из драгоценнейших произведений страны своей. Эти дары знаменательны и по значению своему были приличны одному Богочеловеку. По толкованию святителей Церкви, волхвы принесли Христу «злато, яко Царю веков, – ливан, яко Богу всех, – смирну, яко тридневному Мертвецу бессмертному», проявляя «смирною смерть, златом царскую державу, Ливаном же Божества преимущество».

Удовлетворив благочестивому чувству своему, поклонившись Христу на месте Рождества Его, волхвы намерены были предпринять обратный путь в Иерусалим, чтобы известить царя о своем открытии. Но, получив наставление от Бога во сне они изменили намерение и отошли в свою сторону другою дорогою, пролегавшею к югу от Мертвого моря по каменистой пустыне, более трудною, но и более безопасною на случай преследования со стороны жестокого и мстительного властителя. Лукаво и, по-видимому, искусно задумано покушение Ирода, мечтавшего воспрепятствовать делу Божию, но все хитросплетение его рушилось от одного мановения Промысла, подобно тому, как тонкая паутина исчезает от простого дуновения ветра.

Предание сообщает, что впоследствии апостол Фома крестил волхвов и они проповедовали Евангелие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.