II. ПРЕДСТОЯТЕЛЬ.

II. ПРЕДСТОЯТЕЛЬ.

1. Само наименование Церкви [256], которое мы находим с первых времен ее существования, заключает в себе идею организованного народа, а не сборища, толпы, которая исключает из себя порядок и строй. Термин «церковь» не мог быть принятым христианским сознанием, если бы церковная жизнь первоначальной церкви утверждала себя в анархии и в безначалии, Он имел настолько определенное содержание, во всяком случае настолько ясно включал в себя организационный момент, что не могло быть никакого недоразумения относительно его смысла. Церковь есть «ekklhsia», потому что она есть собрание народа Божьего во Христе, а не случайное сборище или собрание случайно сошедшихся христиан. Эмпирическим выявлением Церкви, как собрания во Христе, является Евхаристическое собрание, т. к. в нем присутствует Христос. Последняя заповедь, данная Христом апостолам перед Его страданиями: «сие творите в Мое воспоминание» (I Кор. 11,24) — не могла относиться к случайно собравшимся Его последователям, но к новому народу Божьему, с которым Бог заключил Новый Завет в крови Сына Своего («сия чаша есть новый завет в Моей крови»), собранному со Христом подобно тому, как собраны были апостолы со Христом на Тайной вечери, для совершения Евхаристии. Где имеется Евхаристическое собрание, там имеется Церковь, потому что там Христос. Не может быть Церкви без Евхаристического собрания, и не может быть Евхаристического собрания, которое бы не выявляло полноту и единство Церкви. Отсюда строй и порядок Церкви вытекает из Евхаристического собрания, в котором лежат все основы церковного устройства.

Как собрание народа Божьего, Церковь не может быть без того или тех, кто предстоятельствуют перед Богом этому народу. Без предстоятелей церковное собрание обратилось бы в беспорядочную массу. Без служения предстоятелей не может быть Евхаристического собрания, а следовательно не может быть Церкви, но и без Евхаристического собрания не может быть служения предстоятельства, т. к. без или вне Евхаристического собрания предстоятелям некому предстоять перед Богом. Это означает, что там, где появляется местная церковь, там одновременно создается и служение предстоятельства. Отсюда вытекает одно из самых основных положений Евхаристической экклезиологии: без служения предстоятельства не может быть местной церкви, а потому эмпирическим признаком кафолической церкви является предстоятель. В силу такого характера служения предстоятельства оно является абсолютно необходимым для эмпирического существования каждой местной церкви. Это приводит нас к выводу, что не только в первоначальную эпоху существовало особое служение предстоятельства, но что без него не могла существовать ни одна церковь. Если между служениями «харизматиков», как было показано выше, и служениями пресвитеров–епископов в первоначальной церкви не было различия по существу, то оно имелось по важности и значению этих служений для существования местных церквей. Без пророков, учителей, без носителей харизмы сил, исцелений, разных языков местная церковь могла существовать и существовала, но в местной церкви не могло быть такого положения, при котором она, хотя бы временно, была лишена служения своих предстоятелей. Поэтому забота об этом служении, как было сказано выше, лежала на самой местной церкви, которая должна была сама заботиться о своем существовании.

Служение народа Божьего в его царственно–священническом достоинстве находило свое выражение в Евхаристическом собрании. Каждый участвующий в нем служил, как священник, Богу и Отцу Своему, но служил не самостоятельно, а совместно со всем народом и обязательно со своими предстоятелями. Последние, как члены народа Божьего, в этом служении не отличались от остального народа: они служили, как священники, со всем народом, а потому не могли служить самостоятельно, как и все остальные члены Церкви, но без них не могло быть Евхаристического собрания, а следовательно не могло быть Церкви. В этом заключалось их служение и в этом заключалось и их отличие от остальных членов Церкви. Харизму предстоятельства имели только те, кто к этому был особо призван Богом и кто был Им поставлен на это служение. Не харизма священства, которая была дарована Богом каждому члену Церкви, а харизма предстоятельства отличала одних от других. Евхаристическое собрание является собранием царственного священства под предстоятельством одного из них, имеющего харизму предстоятельства. Этот состав Евхаристического собрания исключает вопрос о степенях священства в первоначальной церкви: все были священники и не было особых священников. Если упустить из виду эту особенность первоначального христианства, то невозможно понять церковную жизнь этой эпохи, как невозможно понять, что предстоятели, будучи такими же священниками, как и все остальные члены Церкви, одни только священнодействовали в Церкви. Этому нам мешает не учение, содержимое Церковью, которая, как мы видели, продолжает исповедывать царственное священство всех своих членов, а школьные богословские учебники, составители которых боятся этого учения, как якобы подрывающее основы учения о иерархии в Церкви. Мираж мнимой опасности протестантизма приводит в некоторых случаях не к его преодолению, подлинному и настоящему, а к незаметному проникновению протестантских идей в школьное учение. В самом деле трудно говорить, что учение о епископе, как предстоятеле, на основе царственного священства всех членов Церкви, может в какой бы то ни было мере подорвать значение епископского служения, если оно является абсолютно необходимым для самого существования местных церквей. Епископ, как предстоятель, онтологически необходим церкви: его служение не есть продукт исторического развития церковного устройства, но покоится в самых основах Церкви, а следовательно, говоря языком современного богословия, оно божественного происхождения. Эта онтологичность служения епископа не только не противоречит царственно–священническому служению, которое он разделяет со всеми остальными членами Церкви, но оно создает эту онтологичность, т. к. без народа Божьего нет Церкви. Утверждая священство епископа и лишая священства всех членов Церкви, школьное богословие возвращает Церковь в Ветхий Завет, подрывая Новый, заключенный в крови Христа. От этого сама идея Церкви расплывается и приближается к протестантскому пониманию [257].

2. Евхаристическое собрание, как выявление Церкви, было сосредоточием церковной жизни каждой местной церкви. В нем совершался прием в Церковь новых ее членов, в нем поставлялись на служения все лица, имеющие особые дары, в нем исключались ее недостойные члены и, после покаяния, принимались обратно в общение, в нем решались все вопросы, имеющие отношение к жизни местной церкви, как целого, так и отдельных ее членов. В церкви ничего не могло происходить вне и помимо собрания «epi to auto», которое само не могло существовать без своего предстоятеля. Это означало, что с самого начала в местной церкви ничего не могло совершаться вне и помимо ее предстоятеля или предстоятелей. Как таковые, они были носителями строя и порядка каждой местной церкви, так как без них собрание «epi to auto» превратилось бы в беспорядочную массу собравшихся христиан. Другими словами, на предстоятелях лежала функция управления, без которой не может осуществляться порядок и строй в церквах. Эта функция предстоятелей не состояла в том, чтобы выполнять решения церковного собрания. Евхаристическое собрание не было эмпирическим собранием членов одной местной церкви, а было собранием Церкви во всей ее полноте, как собрания народа Божьего во Христе. В силу этого каждый акт местной церкви носил не местно–общинный характер, а церковно–кафолический, будучи выполнением воли Божьей действующей в Церкви. Все совершалось в церковном собрании, но совершалось не согласно его желанию или его воле, или желанию и воле его предстоятелей. Источник власти церковного собрания лежал не в нем, а в том, что оно свидетельствовало об открывшейся воле Божьей, т. к. только одна воля Божья имеет значение в Церкви и для Церкви. Церковное собрание является средой, в которой открывается воля Божья, а церковному народу принадлежит испытание откровения и свидетельствование об его истинности. Засвидетельствованное откровение подлежит исполнению предстоятелями. Из этого следует, что управление было функцией предстоятельства и включалось в него, т. к. испытание и свидетельствование откровения происходило на Евхаристическом собрании возглавляемом предстоятелями. Через управление сохранялся строй и порядок в церковном теле, т. к. в этом заключалась задача управления, а строй и порядок проистекал из воли Божьей: «Бог не есть Бог неустройства, но мира». Предстоятели выполняли волю Божию, открывшуюся в Церкви, а потому они не могли быть должностными лицами, создаваемыми местной церковью, а были харизматиками, поставленными на свое служение Богом для исполнения Его воли [258]. Поэтому управление, исполняемое предстоятелями, было выполнением и следованием воле Божьей и имело благодатный характер.

Управление, как сохранение порядка и строя церковной жизни, установленного Богом, включает в себя еще другую, более внутреннюю, сторону — управление человеческими душами на пути их к Богу (II Кор. 10,8). Управление есть oikodomh — строительство верных. Как поставленные Богом впереди народа Божьего, предстоятели вели народ за собою, исполняя волю Божию, открывшуюся этому народу, к которому они принадлежали. Воля Божья была обязательной прежде всего для них, т. к. они были предстоятелями народа перед Богом. Исполняя волю Божью, они становились примером для народа Божьего (I Пе. 5,3), через который они им управляли, предводительствуя им на общем для всех «пути жизни» (II Кор. 5,4 [259]. Поэтому в Церкви управление является пастырством, а управляющие домом Божьим — пастырями (I Тим. 3,5), «Входящий дверью есть пастырь овцам… И когда выведет своих овец, идет перед ними, а овцы за ним идут, потому что знают голос его» (Ин. 10,2,4). Как Христос есть единый пастырь всему стаду, так и предстоятели являются пастырями его, т. к. они предстоят перед Богом стаду Христову и ведут его через исполнение воли Божьей. Пастырство есть забота, как о всем народе, так и о каждом члене его, чтобы во всех и в каждом выполнялась воля Божья. Пастырство одновременно выступает, как охранение строя и порядка церковной жизни и как охранение каждого члена церкви, чтобы не была потеряна ни одна овца Христова. Поэтому пастырство есть управление, которое совпадает с предстоятельством, т. к в Церкви предстоятельство является пастырством. И то, и другое есть динамическое водительство на пути к Богу, перед Которым пастыри предстоят совместно с народом. В этом заключается различие природы управления в церкви от управления в эмпирических обществах.

3. В своем первом написанном послании ап. Павел упоминает о предстоятелях церкви: «Просим же вас, братия, уважать трудящихся у вас, и предстоятелей ваших в Господе, и вразумляющих вас (eidenai touj kopiwntaj en umin kai proistamenouj umwn en Kuriw kai nouqetountaj umaj)» (I Фес. 5,12) [260]. Не прошло года с основания Фессалоникийской церкви, как ап. Павел обратился к ней с посланием. Не только трудно, но совершенно невозможно предположить, что в течение этого времени возникло «служение предстоятельства в основанной им церкви. О предстоятелях ап. Павел говорит, как о лицах хорошо известных фессалоникийцам. Он просит быть им признательными (eidenai) и иметь чувство особой любви к ним за то дело, которое они исполняют (ст. 13). Так не говорится о лицах, которые более или менее случайно возникли или выделились среди прочих членов церкви после ухода ап. Павла из Фессалоник, и которых он мог не знать или не вполне хорошо знать. Это были лица, которых сам Павел поставил на дело служения через призвание Божье. Они « proistamenoi en Kuriw», предстоятели в среде народа Божьего, собранного во Христе. Они трудятся [261], среди этого народа, дополняя дело самого ап. Павла, чтобы в сердцах всех начертался Христос. Они наставляют, научают и вразумляют каждого верного и всех вместе, как это делал ап. Павел, «вразумляя (nouqetountej) всякого человека, и научая (didaskontej) всякой премудрости, чтобы представить всякого человека совершенным во Христе Иисусе» (Кол. 1,28). В этом их дело служения совпадает со служением самого ап. Павла, который также трудился о Господе: «для чего я и тружусь (kopiw) и подвизаюсь силою Его, действующей во мне могущественно» (Кол. 1,29) . Для этого служения Господь даровал им харизму, как даровал особую благодать ап. Павлу: «благодатью Божьей есмь то, что есмь: и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их (апостолов) потрудился (ekopiasa): не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (I Кор. 15,10). Образование местной церкви сопровождалось и установлением служения предстоятелей, т. к. без них не могло быть Евхаристического собрания, на которое собирается народ в Господе (en Kiriw). Их предстоятельство есть управление церковью во исполнение воли Божьей. Это дар водительства народом Божьим, который с любовью и через любовь тех, кто ведет его, следует за ними. Поэтому все верные в ответ на любовь своих предстоятелей должны «почитать их преимущественно с любовью за дело их» (I Фес. 5,13). Об этих же предстоятелях церкви говорит ап. Павел в послании к Коринфянам. «И иных Бог поставил в Церкви во–первых апостолами, во–вторых пророками, в третьих учителями, далее иным дал силы чудодейственные, также дары исцеления, вспоможения, управления, разные языки». (I Кор. 12,28). Нет никаких оснований считать, что в первой части этого стиха речь идет о лицах, имевших в церкви определенное служение, а во второй части перечисляются только дары, которые еще не были прикреплены к определенным лицам, а только спорадически проявлялись [262]. Как в первой, так и во второй части говорится о лицах, имевших особое служение в церкви на основе особых даров Духа [263]. В противном случае вторая часть ст. 28 была бы ненужным повторением ст. 8–10 той же главы. Мы уже выше отметили, что в этом же списке нет указания на харизму апостольства [264]. Если отсутствие указания на харизму апостольства объясняется тем, что служение апостольства неповторимо в жизни Церкви, то это объяснение неприложимо к служению управления. Оно не только повторимо, но оно не может прекратиться в Церкви. Дары, перечисленные в стихах 8–10 преподаются в известном смысле всему народу для общего служения. Служение управления принадлежит только особо призванным лицам. По своей природе оно не может принадлежать всему народу и быть общим служением всех. Народ не разделяет этого служения с теми лицами, которые к нему призываются, а потому нет места харизме управления среди харизм, которые могут принадлежать всему народу. Эта особенность служения управления сближает его со служением апостольства. Последнее принадлежало замкнутому кругу лиц, служение управления принадлежит также только точно определенным лицам, будучи до некоторой степени продолжением служения, которое было неповторимо в истории.

С другой стороны служение управления в большей степени, чем остальные служения, не может осуществляться без народа. Где имеется служение управления, там имеется народ, и обратно, где есть народ, там имеется и служение управления. Поэтому лица, имевшие служения, не могли считать себя выше остальных членов церквей и выделить себя в отдельную группу. Перечисляя вновь в ст. 29–30 лиц, облеченных особыми служениями, ап. Павел имел в виду только тех, кто внутри церкви считали себя выше других и отделяли себя так или иначе от других. Среди них нет лиц, имевших служение управления, и не могло быть их, т. к. они не могут быть без остальных членов церкви.

Мы не знаем и не узнаем, почему в I Кор. ап. Павел обозначил лиц, имевших служение управления не через их наименование, а через раскрытие их служения, которое они исполняли, но нет никакого сомнения, что они исполняли то же служение, что и «трудящиеся, предстоятели и вразумляющие» послания к Фессалоникийцам.

Служение предстоятельства не было созданием ап. Павла, имевшимся только в церквах, им основанных. Оно было делом Божьим в Церкви Божьей. Предстоятелъство имелось везде, где было Евхаристическое собрание, а следовательно, где пребывала Церковь. О предстоятелях говорил ап. Павел в послании к Римской церкви, не им основанной. Римлянам он излагал учение о деле служения так же, как Коринфянам. Перечисляя служения и харизмы, он убеждал предстоятелей предстоятельствовать с усердием «… o proistamenoj en spoudh» (12,8) [265]. Римская церковь, как Фессалоникийская, Коринфская и другие, основанные Павлом, не могла быть без предстоятелей. Кто бы ни основывал местные церкви, он должен был поставить в них предстоятелей, т. к. служение предстоятельства было абсолютно необходимо для их существования. Поэтому мы их находим не только в церквах из язычников, но и в матери всех церквей, в Иерусалиме. Дееписатель рассказывает, что Иерусалимская церковь на «апостольском соборе» избрала делегацию в Антиохию, куда вошли и Иуда и Сила «начальствующие между братьями (andraj hgoumenouj en toij adelfoij)» (Дн. 15,22). Термин «игумен» не встречается в Павловых посланиях (за исключением послания к Евреям). Это допускает предположение, что он был особенностью палестинских церквей и тех, в которых преобладали христиане из иудеев. В своем первоначальном значении, обычном в LXX, он означал то же самое, что и термин «proistamenoj», «Hgoumenoj» тот, кто идет впереди и за кем идут те, кого он ведет [266]. Это тот же предстоятель посланий Павла к Фессалоникийцам и Римлянам. Очень показательно, что этот термин встречается в послании к Евреям: «приветствуйте всех наставников ваших и всех святых (aspasaqe pantaj touj hgoumenouj umwn kai pantaj touj agiouj)» (Евр. 13,24). Приветствие в конце послания обращенное и игуменам и всем святым есть приветствие всей церкви. В этом контексте соединение игуменов с остальными членами церкви указывает, что игумены никто другие, как предстоятеля остальных святых. Поэтому понятно, что автор послания к Евреям требовал повиновения игуменам: «повинуйтесь наставникам вашим (peiqesqe toij hgoumenoij umwn) и будьте покорны: ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет» (Евр, 13,17). Термины «почитать и повиноваться» (eidenai — peiqesqai) выражают почти одно и то же содержание, т. к. почитание не было только оказыванием знаков почета, но и повиновением, как следованием за теми, кого почитают. И обратно: повиновались в Церкви тем, кого почитали, а не кого боялись. Послание к Фессалоникийцам и к Евреям предписывает одно и то же отношение к тем лицам, кого первое именует предстоятелями, а второе игуменами. Вместе с тем автор послания к Евреям напоминает верным о тех предстоятелях, которые умерли: «поминайте наставников ваших (hgoumenwn umwn) которые проповедывали вам слово Божие; и взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13,7). Повиновение живым и память об умерших, которые продолжают оставаться образцом для живущих, может характеризовать только предстоятелей церкви. Если послание к Евреям исходит из Римской церкви [267], его составитель употребил термин, имевший в ней в то время хождение. Об употреблении термина «игумены» в Римской церкви свидетельствует и послание Климента и «Пастырь» Ермы [268]. Римская церковь первоначально, повидимому, приняла для обозначения своих предстоятелей термин «hgoumenoj», который мог быть занесен в нее палестинскими евреями еще в то время, когда в Иерусалиме этот термин имел хождение и не был еще вытеснен термином «пресвитеры» [269]. Мы должны заметить, что для определения природы служения игуменов не играет для нас роли, где возник сам термин. Не это важно, а важно, что термин «игумен» обозначал тех же лиц, которых ап. Павел именовал предстоятелями [270]. Отсутствие термина «игумен» в посланиях Павла не свидетельствует, что Павлу этот термин был неизвестен. Павел достаточно хорошо знал условия жизни Иерусалимской церкви. Не менее хорошо он знал и жизнь Римской церкви. С другой стороны весьма трудно предположить, что термин «игумен» был в употреблении в церквах, основанных Павлом. Лука прямо свидетельствует, что Павел поставлял в основанных им церквах пресвитеров (Дн. 14,23). Мы увидим ниже, что нельзя пренебрегать этим свидетельством. На этом основании мы должны предположить, что Павел несколько отталкивался от этого термина. Он мог избегать употреблять термин «игумен» в церквах из язычников, т. к. для языческого сознания он содержал идею власти, присущую государству и основанную на ином принципе, чем принцип любви, который лежал в основе деятельности предстоятелей [271]. Этой опасности не существовало для иудеев, т. к. для них игумен мог обозначать руководителя, как пастыря [272]. Действительно, пастырство игуменов ясно выступает в послании к Евреям. Они должны заботиться о душе каждого верного, т. к. за них они должны дать отчет Богу (13,17). Они ведут верных, как пастырь ведет своих овец. Они должны быть образцом для верных, которые должны им подражать (13,7). Мы здесь имеем почти дословное совпадение с I Петра: «Пасите стадо Божье, какое у вас,… не господствуя над клирами, но подавая пример стаду» (5,2–3). Поэтому нет сомнения, что пастыри, о которых говорит ап. Павел в послании к Ефесянам («И Он поставил одних апостолами,… иных пастырями и учителями», 4,11) [273], те же самые лица, которые именуются в послании к Евреям игуменами. В послании к Евреям имеется одна черта деятельности игуменов, которая как–будто отсутствует у предстоятелей ап. Павла. Они обозначаются, как проповедующие Слово Божие («oitinej elalhsan umin ton logon tou Qeou», 13,7) [274]. Эта черта сближает их с дидаскалами. Она же показывает, что в эпоху послания к Евреям в служение игуменов входило учительство [275]. Отсутствовало ли оно действительно у предстоятелей ап. Павла? Мы видели выше, что предстоятеля послания к Фессалоникийцам трудятся среди верных (kopiwntaj — I Фес. 5,12), как трудился ап. Павел, проповедуя Слово Божие. В этом отношении они продолжали дело Павла. Служение дидаскалов не исключало учительства предстоятелей не только там, где их не было, но и там, где они были [276]. Управление домом Божьим (I Тим. 3,5 и 15) которое лежало на предстоятелях, совершалось через Слово Божие. Как управляющие домом Божьим, игумены и пастыри должны быть образом для подражания верных. Чтобы быть «tipoj» веры, надо содержать самому истинное учение.

Как предстоятеля, игумены и пастыри не могли содержать истинную веру только для самих себя. Они должны были ее содержать для всех верных, которым они предстоятелъствовали на церковном собрании, т. к. только тогда верные могли им подражать. Но содержать веру для других значит ее охранять. Поэтому предстоятели с самого начала являлись хранителями учения, которое вверено Церкви, как «столпу и утверждению истины» I Тим. 3,15). Сокровищница веры была поручена Церкви, а через церковное собрание предстоятелям. Именно в силу этого они должны были блюсти правую веру народа Божьего, пастырями которого они были.

Охранение «сокровищницы веры» совершалось предстоятелями на церковном собрании, т. е. оно совершалось ими не самостоятельно, а совместно с народом Божьим, т. к. то, что вверено Церкви [277], Церковью же сохраняется. Поэтому церковное собрание со своими предстоятелями, т. е. весь народ Божий, был ответствен за веру, содержимую местной церковью и за учения, которые ему предлагаются. При испытании пророческого откровения и учения дидаскалов народ следовал за своими предстоятелями, так что фактически ответственность за правую веру лежала на них. Мы не знаем, кто были ангелы церквей Апокалипсиса. Одно можно сказать с уверенностью, что это не были пророки, т. к. пророки, не будучи предстоятелями церквей, не могли нести ответственности за правильность веры, содержимой церквами. Скорее всего ангелы Апокалипсиса были олицетворением местных церквей, проявляющихся в церковном собрании под водительством предстоятелей [278]. Поэтому мы имеем полное право отнести все, что говорится о церковном собрании к самим предстоятелям. «Ангелу Ефесской церкви напиши… имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься. Впрочем то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела николаитов, которые и Я ненавижу» (Aп. 2,1–6). «И ангелу Фиатирской церкви напиши… имею немного против тебя: потому что ты попускаешь жене Иезавеле, называющей себя пророчицей, учить и вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное» (Ап. 2,18–20). «И ангелу Пергамской церкви напиши… имею немного против тебя: потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали. Так и у тебя есть держащиеся учения николаитов, которое Я ненавижу» (Ап. 2,12–15). Церковное собрание виновно перед Богом, что оно попустило учить лжепророкам и вводить в заблуждение рабов Божьих. Ап. Павел убеждал Коринфскую церковь не препятствовать говорить языками (I Кор. 14,39), и Фессалоникийскую церковь не уничижать пророчества (I Фес. 5,20). Апокалипсис обвиняет «ангела Фиатирской церкви», что он попустил лжепророчице пророчествовать в церкви. Препятствовать и попускать (kwluein — afienai) принадлежало церковному собранию через его предстоятелей [279]. Отсюда понятно, что ап. Павел обращался с посланиями к церкви, сущей в Коринфе и церкви Фессалоникийцев, т. е., к их церковным собраниям, на которых эти послания должны быть прочитаны, но исполнение наставлений апостола принадлежало предстоятелям. Это наблюдение за «сокровищницею веры» было выражением пастырства предстоятелей.

Назидание в правой вере, сокровищница которой была вверена церкви, могло быть только тогда творческой силою, когда содержимая правая вера находила свое выражение в правой жизни. Вера должна находить свое выражение в жизни, и жизнь должна соответствовать вере. Забота о вере предстоит одновременно, как забота об образе жизни каждого и всех в церкви. Ангел Фиатирской церкви виновен в том, что он попускал лжепророчице пророчествовать в церковном собрании и развращать верных, отклоняя их от пути жизни на путь смерти. Как в вере, так и в жизни предстоятели должны быть образом для верных: вести их по пути жизни за собою, быть действительно впереди тех, кому они предстоят перед Богом, а не позади их. У предстоятелей харизма любви, высший дар по ап. Павлу, должна находить свое наиболее полное выражение. Деятельная любовь не может оставаться безразличной ни к одной человеческой душе и пройти мимо не только ее духовных, но и материальных нужд. Если вспомоществование было особым служением, отделенным от служения предстоятелей, то последние, как возглавляющие Евхаристическое собрание, имели наблюдение за дарами, приносимыми верными на Евхаристию. Как сокровищница веры, так и сокровищница любви была им поручена. Наблюдение за последней было функцией служения предстоятельства, как пастырства, но предстоятельство возникало из наблюдения и распоряжения сокровищницею любви. Пастырство включало в себе учительство, без которого невозможно охранение правой веры и правой жизни.

Как ни значительно было по своему содержанию служение предстоятельства, включающее в себя наблюдение за всей жизнью всех и каждого в церкви, как выражение деятельной любви, оно не могло ни заслонить, ни заменить церковного собрания, т. к. оно из него проистекало и в нем находило свое выражение. Без него служение предстоятелей оказалось бы беспредметным, a деятельная любовь сделалась бы внецерковной. Оно было бы беспредметным, т. к. без него предстоятель перестал бы быть предстоятелем, оно было бы внецерковным, т. к. не могло сопровождаться свидетельствованием церковного народа об исполнении воли Божьей. Это последнее не могло быть передано предстоятелям и включено в их служение, т. к. оно было свидетельством Церкви о том, что в ней совершается. Полнота Церкви выражается в Евхаристическом собрании, а не в отдельных его членах или группе членов. Поэтому никто не может заменить голоса церковного собрания, т. к. никто не может говорить от имени Церкви, кроме самой Церкви.

Предстоятельствование на Евхаристическом собрании, пастырство, как управление всем народом Божьим и каждым его членом, учительство, как наблюдение и охранение «сокровищницы веры» и забота о «сокровищнице любви» — таково содержание служения предстоятелей, как оно выступает в новозаветных писаниях. То, чем Церковь обладает в настоящее время в лице ее епископов, то, что она имела в течение всей своей истории, содержалось в апостольское время. Всем этим обладали ее первые предстоятеля, которых поставляли апостолы.