10. Рассказы о наказании Божием за оскорбление служителей алтаря Господня.
10. Рассказы о наказании Божием за оскорбление служителей алтаря Господня.
1. К концу второго года управления воронежскою паствою св. Тихона, относится случай, описанный его келейником.
Осенью святитель Тихон, проезжая московским трактом на погребение помещика, остановился в селе Хлевном для перемены лошадей. Крестьяне не давали ему лошадей и дерзко говорили: «ты ведь не губернатор наш, чтобы скоро собрали мы лошадей». Когда архипастырь сказал, что надобно почитать и архипастыря, они оскорбили его новою грубостью: «ты, говорили, пастырь над попами да над дьячками». В этих словах, очевидно, звучал голос века, отзыв представителей времени. Пастырь говорил: «побойтесь Бога, не мучьте меня». И едва послушали его. Впоследствии, уже в Задонске, виновные приходили просить прощения святителя. «Он, говорили, проклял, и у нас падают все хорошие лошади». Святитель был болен тогда и чрез келейника отвечал, что он не проклинал, а Сам Бог наказывает их за оскорбление пастыря, чтобы они пришли в себя; он же с любовию разрешил их кающихся. (Из кн. «Жития святых» архиеп. Филарета Гумилевского, авг. 13, стр. 96).
2. В приходе одного священника (из малороссийских казаков) был некто казак Максим, человек характера строптивого, а особенно когда был нетрезв, что случалось с ним, к несчастию, нередко. Священник по обязанности пастыря при всех удобных случаях увещевал его исправиться и бросить пить. В одно время, видя этого Максима, опять бесчинствующего в пьяном виде, он сделал ему замечание: «как ты, Максим, нехорошо делаешь, как грешишь!» Но Максим, вместо того, чтобы послушаться наставлений, наговорил священнику много грубостей и бранных слов, и на замечание его: «да я же твой духовник», сказал: «да щоб я тебе не бачив, як и умирать буду [151])». Тем дело это и кончилось тогда.
Прошло с того времени несколько лет, и случилось, что этот Максим заболел. Домашние его просят священника напутствовать больного, и он пошел к нему с святыми дарами; но лишь только вошел он в избу, больной, бывший в сознании и разговаривавший, вдруг в присутствии духовника онемел, обеспамятел и в исступлении смотрел, ничего не видя. Сколько ни заговаривал с ним священник и домашние его, он оставался в онемении. Делать было нечего, священник вышел из избы и хотел идти домой, как вдруг домашние говорят, что больной очувствовался и просит духовного отца воротиться. Он воротился, но, как только вошел в избу, больной опять обеспамятел и сделался неспособным принять напутствование.
На другой день родные больного опять просят священника исповедать и приобщить его, докладывая, что он уже «в чувстве». Священник, полагая, что больной, может быть, от него только не может получить напутствование, сам не пошел к нему, а пригласил другого священника; но что ж? и с этим происходит то же самое: до прихода его больной говорил и был в сознании, а как скоро священник вошел к нему в избу, – он пришел в бессознательное состояние и онемел; священник вышел из избы и больной опять пришел в чувство; священника снова просят возвратиться, но, когда он входил в избу, больной снова терял сознание.
Так этот бедный и умер без напутствования св. тайнами.
Да простит и помилует его Господь Бог! («Странник» за 1861 г.).
3. С одним священником тобольской епархии был следующий случай. Он был определен в село, где не было еще церкви. Нужно было вновь строить ее. Но прежде церкви общество возымело желание наскоро выстроить молитвенный дом и купить в него церковные принадлежности для службы Божией, – крест, евангелие, облачение, кадило, колокола и другие вещи. Для рассуждения об этом собралась крестьянская сходка. На сходке отвели лес для молитвенного дома, и по предложению священника каждый крестьянин стал жертвовать на покупку церковных вещей, кто сколько мог. Все жертвовали по своему достатку, только один самый богатый крестьянин не хотел ничего дать, как ни уговаривали его священник и соседи. Наконец, после долгих усовещеваний он согласился пожертвовать 20 рублей. Не с охотою дал он эти деньги, да и то с условием употребить их на колокол весом не менее пяти пудов.
Вскоре с собранными деньгами ктитор поехал в ближайший уездный город покупать церковные вещи. Все купил он, как следует, только пятипудового колокола в городе не нашлось. Пришлось ему купить самый большой колокол в 2 пуда. Богач сильно оскорбился этим и при других назвал священника лжецом и обманщиком. На другой день после этого священник пошел посмотреть, как шли работы по постройке часовни, и там встретился с богачом. Богач грубо стал бранить священника. Тот старался втолковать ему, что никто в этом деле не виноват, но богач нисколько не унимался. На третий день еще раз пришлось священнику встретиться с ругателем, и в третий раз он выслушал от него брань. Обиженный священник ушел домой и в душе сильно был встревожен. Но не успел он, как следует, успокоиться, входит к нему в дом сын богача и просит поехать с ним исповедать его больного отца.
Священник сначала не поверил словам приехавшего и думал, что его обманом хотят заманить в дом, чтобы еще более обругать там. Поэтому ехать отказался. Сын богача отправился домой, но скоро опять вернулся и, кланяясь в ноги, убедительно просил к себе священника. При этом он говорил, что отец его терпит сильные мучения. Священник более не стал отказываться и поспешил к больному. Только что он вошел в дом, как больной повалился ему в ноги и сказал: «батюшка! согрешил я, прости меня! Мне свернуло рот на сторону и тело режет, как ножами. Чувствую, смерть приходит, прости меня, не дай мне совсем погибнуть».
Незлобивым пастырь простил его и, исповедав, причастил св. Дарами. Еще не уезжал он, а страдания больного немного поутихли. Чрез три месяца больной без всякого лечения выздоровел. Так Господь наказывает за оскорбление Своих служителей. («Душепол. разм.» 1887 г.).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.