Последствия

Последствия

Свергнутый с константинопольского престола Несторий удалился в комфортабельную ссылку в монастыре неподалеку от своего старого дома в Антиохии, где ему «оказывали всяческое почтение и подносили в знак уважения дары». Но его врагов беспокоило то, что он находится слишком близко к миру интеллектуальных споров. Они желали, чтобы Нестория сослали куда-нибудь подальше, где бы он лишился возможности распространять свои ереси. В 435 году император пожизненно выслал его в Аравию – это примерно то, что сегодня мы называем Иорданией или восточной Сирией. Затем приговор изменили, и Несторий отправился в Верхний Египет. Это место ссылки должно было особенно оскорбить Нестория, поскольку Египет был родиной самых яростных его врагов. Кроме того, в том же 435 году император запретил несторианам именоваться христианами[243].

Если бы Несторий был типичным злодеем из благочестивой легенды, он должен был бы прожить остаток дней в муках и унижении, после чего его бы ждал страшный конец – скажем, его внутренности выпали бы или бы он умер в окружении ядовитых змей

Если бы Несторий был типичным злодеем из благочестивой легенды, он должен был бы прожить остаток дней в муках и унижении, после чего его бы ждал страшный конец – скажем, его внутренности выпали бы или бы он умер в окружении ядовитых змей. Некоторые повествования действительно склоняются к такой легенде, но реальность была куда сложнее. В частности, об этом рассказывает историк Евагрий, который с возмущением описывает «Нестория, дерзающего бранить Бога, этот второй совет Каиафы, эту мастерскую богохульства»[244]. Дикие кочевники, повествует Евагрий, захватили дом Нестория и невольно навлекли на него великое бедствие – они его освободили и перевезли в другой город. Хотя само по себе это событие не кажется слишком страшным, оно имело ужасающие последствия. Дело заключалось не в лишениях и трудностях пути, но в том, что из-за них Несторий нарушил императорский приказ и покинул место своей ссылки. Оправдываясь, он подробно описывает эту ситуацию:

Варварские воины привели меня из Панополя в Элефантин, селение на краю провинции Фиваиды, куда вышесказанные приволокли меня силой; и затем, совершенно измученный, уже совершив большую часть пути, я получил устное распоряжение вернуться в Панополь. Затем, потрепанный из-за всяких неприятностей путешествия, пораженный болезнями и утомленный моим возрастом, с искалеченной рукой и боком, я прибыл в Панополь в крайнем истощении сил и все еще мучимый невыносимой болью, я, по вашему письменному приказу, получил письменный приказ от вас, из-за которого мне нужно было срочно перебраться на соседнюю территорию. Я полагал, что теперь такого рода распоряжения относительно меня закончились, полагая, что наши славные властители отнесутся ко мне с уважением, но здесь вышел очередной немилосердный приказ о моей четвертой высылке.

В то время Несторию было уже за пятьдесят, то есть по нормам той эпохи он уже достиг глубокой старости. Как злорадно заканчивает свой рассказ Евагрий, «затем черви объели его язык, и он отправился на самый великий и вечный суд, его ожидавший»[245].

Но Евагрий ошибался. Несторий дожил до семидесяти с чем-то лет, вероятно, где-то до 452 года, так что он успел услышать новости о Халкидонском соборе и невзгодах своих бывших врагов. Хотя он и не был оправдан, его длинная жизнь должна была в какой-то мере стать источником его удовлетворения, не говоря уже о том, что он вполне мог постичь преходящий характер человеческих дел. Несторий не просто прожил двадцать лет после своего свержения в 431 году, но успел написать свои откровенные комментарии, которые буквально указывают нам на то, где и кем спрятаны мертвые тела. Его обширные мемуары «Базар Гераклита», в которых он оправдывает себя и обвиняет своих врагов, хотя их редактировали, внося туда изменения, на протяжении веков, ясно отражают его собственную позицию. Сирийский перевод этого труда сохранился в монастыре на территории нынешнего Курдистана, где его обнаружили европейские ученые в конце XIX века. В 1925 году вышел его английский перевод.

Что бы мы ни думали о его богословских взглядах, нам несложно увидеть в Нестории немало хорошего. Он был заносчив и нетерпимо относился к иным представлениям, в том числе христианским, и оказался никудышным политиком. Но мы можем восхищаться его непреклонностью: он не желал сдаваться даже в самых ужасных обстоятельствах. Ему было не так сложно это делать под защитой вооруженных воинов, но он остался таким же и в ссылке, когда уже потерял надежду на возвращение к прошлой жизни.

Рассказывают, как однажды императорский служащий сопровождал его на место ссылки в Египте. В какой-то момент Несторий попросил дать ему отдохнуть, но чиновник сказал: «Господь тоже уставал, когда ходил до шестого часа, а ведь он был Богом. Что ты на это скажешь?» Несторий ответил: «Две сотни епископов собрались, чтобы заставить меня признать, что Иисус есть Бог воплощенный, но я этого не сделал. Должен ли я теперь согласиться с тобой, что Бог уставал?» Быть может, служащий погрузился в молчание, размышляя над мучительным вопросом: уставал ли Бог? Соответствует ли это его природе?[246]