Иов, Игумен Почаевский, преподобный — преставление
Иов, Игумен Почаевский, преподобный — преставление
Вся столетняя подвижническая жизнь преподобного Иова прошла на далекой западной окраине русской земли, в королевстве Польско–Литовском, в тяжелые годы гонения на Православие и русскую народность со стороны иезуитов, униатов и протестантов.
Родиной преподобного Иова была юго–западная часть Галиции — Покутье.
Здесь около 1551 года у благочестивой, вероятно дворянской, супружеской четы по фамилии Железо родился сын, названный при святом крещении Иоанном. Проникнутые духом Христовой любви родители Иоанна внушили ее и своему сыну: в отроке очень рано начала обнаруживаться наклонность к тихой, уединенной иноческой жизни, решительное стремление всецело посвятить себя на служение Богу. На десятом году Иоанн, оставивши «любимых родителей», удаляется в Угорницкий монастырь и просит игумена «дозволить ему служить братии». Опытный в духовной жизни настоятель с любовью принял юного пришельца, провидя в нем избранника Божия, и поручил монастырскому екклесиарху научить его церковному послушанию.
Кротостью, смирением, стремлением «услужить каждому из наименьших монастырских работников» Иоанн приобрел всеобщую любовь и скоро был принят в число иноков; на втором году со дня вступления в монастырь и на двенадцатом от рождения игумен, с согласия всей братии, постриг Иоанна «за его добрые нравы» в иночество с именем Иова.
Приняв ангельский образ, преподобный Иов жил среди братии действительно как Ангел Божий и, несмотря на свою молодость, служил для всех примером добродетельной жизни. Поэтому как только подвижник достиг совершенных лет, игумен настоял, чтобы он принял священство, хотя преподобный, по своему смирению, и отказывался, считая себя недостойным столь великого сана. Спустя немного времени по рукоположении во пресвитера преподобный Иов облекся в великий «серафимский образ», то есть в схиму, и снова получил данное ему при крещении имя Иоанна: сердце подвижника горело любовью к Богу, и он, подобно Серафимам, желал непрестанно славословить своего Создателя.
Но не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5, 14). Слава о подвижнике начала распространяться по всем окрестностям обители, в пределах Галиции и Волыни, привлекая в Угорницкий монастырь множество желавших получить духовное наставление от преподобного; среди посетителей были простые и знатные, богатые и бедные. Тем более такой светильник благочестия, каким в то мрачное время являлся преподобный Иов, не мог утаиться от взора могущественного защитника Православной Церкви на Волыни, князя Константина Константиновича Острожского. В борьбе с врагами Православия Константин острожский особенно заботился о благоустройстве монастырей, находившихся в его владениях, и главное — о благочестивой жизни их иноков; поэтому князь усердно просил игумена Угорницкой обители, «да сотворит любовь Божию и пошлет сего блаженного трудолюбца» (преподобного Иова) в его Дубенский Крестный монастырь, где бы преподобный Иов показал инокам образ богоугодного жития; это было особенно необходимо тогда среди общей порчи нравов. Долго отказывался Угорницкий игумен, не желая лишать свою обитель великого подвижника, но, уступая настоятельным просьбам князя, он согласился. Благословив преподобного Иова на новое служение, игумен с печалью отпустил его в Дубенский монастырь.
Вскоре по прибытии сюда преподобного братия помимо его воли избрали его игуменом, и преподобный Иов управлял Дубенской обителью более двадцати лет. За это двадцатилетие была подготовлена и провозглашена церковная уния (в 1596 г. на Соборе в Бресте) со всеми ее печальными последствиями для Православной Церкви западного края — жестоким преследованиям верных чад ее в пределах Волыни, Подолии и Украины. Правда, сам преподобный Иов, находясь под покровительством близко стоявшего к Дубенской обители могущественного князя острожского, может быть и не испытывал всех горьких последствий унии, но, весь проникнутый любовью ко Христу, он не мог безучастно относиться к бедствию, постигшему Православную Церковь, и деятельно выступил на ее защиту. Прежде всего преподобный Иов старался укрепить на пути евангельской жизни братию своего монастыря: свыше одаренный даром учительства, преподобный часто поучал иноков, подкрепляя словесные наставления живым примером — подвигами своей трудолюбной жизни; и, без сомнения, Дубенская обитель в описываемое время могла быть поставлена наряду с теми лучшими монастырями, какие называет славный современник преподобного Иова, митрополит Киевский Петр Могила (1597–1647), доказывая, что «убогие православные монастыри» по жизни своих иноков стоят неизмеримо выше богатых униатских.
Затем, по примеру своего покровителя, князя острожского, преподобный Иов заботился о распространении духовных и церковно–богослужебных книг, ибо в то время они были едва ли не главным средством борьбы Православной юго–западной Церкви с католиками. Преподобный игумен собрал вокруг себя многочисленное братство, члены которого ревностно изучали Священное Писание и творения отцов Церкви, делали переводы святоотеческих творений на славянский язык. Избранные писцы переписывали лучшие книги под руководством подвижника для распространения их среди православных, причем и сам он «писанием книг церковных упражняшеся».
Слава о добродетельной жизни преподобного, о его деятельности по устроению обители и о подвигах на защиту Православия разнеслась по окрестным странам, и жители их начали собираться к блаженному игумену и докучать ему честью и похвалами. Но суетная слава от людей только смущала стремившегося к уединенной жизни подвижника Христова; желая иметь похвалу лишь от «Единого Тайнозрителя Бога», преподобный решил искать нового места для подвигов. Кроме этого, желанию преподобного Иова удалиться из Дубенской обители могли содействовать и некоторые поступки князя острожского, которых преподобный не мог одобрить, хотя поступки эти и вытекали из благочестивых побуждений. Стремясь к умиротворению Церкви, князь острожский вступал иногда в столь близкие сношения с ее врагами, каких не мог одобрить строго–православный Дубенский игумен, горевший ревностью по Боге и чуждый политических расчетов. Не мог сочувствовать преподобный Иов, любящий уединенную скитскую жизнь, и мысли князя Константина острожского преобразовать все свои монастыри в общежительные: князь предпринял это преобразование в тех целях, чтобы строй монастырской жизни в его обителях не был ниже строя униатских монастырей, чтобы униаты и католики не оскорбляли православных иноков, живших без строгих уставов, называнием «зверьми дивиими».
Улучив удобное время, преподобный Иов около 1600 года тайно оставляет Дубенский монастырь и удаляется на соседнюю Почаевскую гору, «издревле светлостию чудес многих сияющую». Поселившись в пустынной Почаевской обители, он думал совершенно скрыться от людских взоров. Но Промысл Божий судил иначе: и в Почаевской обители преподобный Иов не нашел уединения, к которому стремилась его душа. В это самое время Почаевская обитель была преобразована. До того времени она была обителью отшельников–затворников: иноки спасались отдельно в горных пещерах, сходясь только для молитвы в храм Успения Божией Матери, стоявший под Почаевскою горою. Теперь же она делается общежительной.
В местечке Орле, близ Почаева, жила благочестивая православная помещица, вдова Анна Гойская. В 1559 году греческий митрополит Неофит в благодарность за гостеприимство подарил ей свою родовую икону Божией Матери. Знамения и чудеса, совершавшиеся от иконы, особенно исцеление слепого от рождения брата, побудили Гойскую передать образ Богоматери, как великую святыню, на Почаевскую гору, в церковь во имя Успения Богоматери «на вечное хранение». При этом Анна Гойская пожертвовала в стоявшую на ее земле и потому принадлежавшую ей Почаевскую обитель богатые угодья: поля, сенокосы, леса и даже крестьян с тем, чтобы при церкви Успения содержалось на началах общежития восемь православных иноков доброй и набожной жизни. Переустройство обители из пустынной в общежительную потребовало от иноков избрания игумена. Подвижники Почаевские единодушно, со слезными увещаниями, избрали в игумена преподобного Иова: хотя он и скрывал звание свое, но не мог утаить от иноков своего благочестия и великих духовных дарований. «Тако бо, — замечает списатель жития преподобного Иова, ученик его Досифей, — по истине сицеваго стража зело подвижна и искусна изволи имети Пресвятая Дева Богородица Мария в Своей, небеси подобящейся, обители».
И по тому времени, действительно, нужен был муж, особенно сильный духом и твердый верою, чтобы стоять во главе Почаевской обители. Нужен был он как для устройства порядка в самой обители, только что превращенной в общежительную, так и для защиты Православия. Для того и для другого требовалось от преподобного Иова несравненно более забот и трудов, чем в предыдущие годы управления Дубенским монастырем. Враги Православной Церкви еще более усилились теперь и сосредоточили свою губительную деятельность главным образом на Волыни, уничтожая здесь православные храмы и монастыри; они до того стеснили православных, что последние принуждены были собираться на молитву под покровом ночи, но и тогда униатские власти разгоняли их. Между тем главные защитники Православия — князь Константин острожский и Гедеон Болобан, епископ Львовский, — померли один за другим, а с их смертью прекратили свою деятельность и лучшие училища на Волыни (Острожское и Львовское), служившие рассадниками поборников православной веры. Дворянство начало изменять Православию. Сын князя острожского Иоанн (Януш) склонился на сторону латинства, и пример его увлек многих из православной знати. К довершению несчастья, в 1612 г. умирает последний православный епископ Волынский Михаил Копыстенский, так что православные не знали, к кому теперь следует обращаться за рукоположением.
Искушенный в борьбе с врагами Православия еще за время своего двадцатилетнего управления Дубенской обителью, преподобный Иов и в настоящие, особенно тяжелые годы явился одним из главных защитников угнетаемой Церкви. Устройство обители, усиление ее просветительной деятельности при помощи типографии, личный пример истинно–христианской, подвижнической жизни, — вот те орудия, какие противопоставил преподобный насилиям врагов Православной Церкви.
Святостью своей жизни преподобный Иов невольно привлекал к себе сердца православных обывателей Волыни, особенно из ближайших окрестностей Почаевской обители. И некоторые богатые дворянские роды на Волыни, твердо державшиеся Православия, щедро жертвовали в его монастырь средства на помин души из любви к преподобному. Средства эти расходовались на украшение храмов Божиих в обители и на содержание иноков. При преподобном Иове увеличилось и число братии в Почаевской обители; естественно, что теперь многие поступали в нее, ибо желали проходить путь монашеской жизни под руководством столь опытного и славного своими подвигами игумена. Внешнее благоустройство обители, умножение числа иноков, молва о благочестии настоятеля вскоре сделали Почаевсий монастырь предметом особенного внимания и почтения со стороны православных: из соседних областей стекалось множество богомольцев для поклонения чудотворному образу Богоматери. И малый деревянный храм монастыря скоро оказался тесен, почувствовалась нужда в новом, более обширном. Создание этого нового храма — одно из наиболее важных дел преподобного Иова по устроению обители. Средства на постройку были пожертвованы. Супруги–дворяне Домашевские, Феодор и Ева, пожелали на собственные средства построить на Почаевской горе новый каменный храм во имя Пресвятой Троицы с двумя приделами: в честь Благовещения Пресвятой Богородицы и святого мученика Феодора. Вероятно, по указанию преподобного Иова, храм был поставлен выше Успенского собора, так что в него вошла скала с цельбоносною стопою. Домашевские украсили новый храм «всеми потребами, приличествующими таковой церкви», и пожертвовали большие денежные средства вместе с наследственными сокровищами из золотых, серебряных вещей и других драгоценностей с тем, чтобы игумен и братия постоянно молились за отпущение грехов их. Храм окончили постройкою и освятили в 1649 г. и тогда же перенесена была в него из Успенской церкви чудотворная икона Богоматери и поставлена в иконостасе над царскими вратами главного престола.
В своей деятельности, направленной к возвышению Почаевской обители, преподобный Иов встретился с новым врагом Православия, протестантизмом, в лице внука основательницы монастыря Анны Гойской Андрея Фирлея, к которому, после смерти Анны, перешли принадлежавшие ей имения. Как протестант, Фирлей не мог не относиться враждебно к православной обители и ее святыням, а как человек завистливый, не мог мириться с тем, что Гойская пожертвовала монастырю столько имений и доходов. И вот он задумал разрушить монастырь, чтобы все, что только было по благодати Божией на горе Почаевской чудесного, пришло в вечное забвение. Для этого Фирлей сначала отнял поля, леса и сенокосы монастырские; затем присвоил себе монастырских крестьян, портил разные материалы, раскопал пограничные знаки для уничтожения дарственной записи, ловил за монастырем иноков, бил их и тиранил. Наконец он запретил брать воду из колодцев местечка Почаева, а своего колодца в монастыре не было, так что дальнейшее пребывание иноков на Почаевской горе становилось невозможным. Тогда преподобный Иов, помолившись Пресвятой Богородице, велел рыть колодезь в самой обители, в горе, и на глубине 64 локтей нашли воду. Этот источник и доселе, при безводности лаврской местности, доставляет прохладу инокам и богомольцам. Озлобленный безуспешностью своих усилий повредить монастырю, Фирлей в октябре 1623 года приказал своим слугам, также лютеранам, как и сам он, разграбить монастырь и захватать образ Богоматери, «ибо, — думал он, — если возьму чудотворную икону, иноки не возмогут оставаться на этом месте». В тот же день было произведено нападение, причем грабители похитили не только украшения церковные, но и икону чудотворную. Отнесли ее в городок Козин, во двор Фирлея вместе с золотом, серебром, фелонями и серебряными подвесками, на которых изображены были чудеса от иконы Богоматери. После безуспешных кротких просьб возвратить похищенное и примириться с обителью, преподобный Иов, в течение долгих лет безропотно переносивший несправедливые притеснения и обиды, наконец в 1641 году обратился за защитою от своего лица и братии в Луцкий суд. Но главным образом он надеялся на помощь Божию и вместе с братией усердно молил Господа, чтобы Он вразумил святотатца. И особенно горячи были молитвы преподобного и иноков о возвращении неоценимого сокровища обители — чудотворной иконы. Господь услышал рабов Своих. Однажды Фирлей, «не ведая, что более делать», нарядил свою жену в священные одежды, дал ей в руки святую чашу, и она вместе с присутствовавшими начала хулить Пресвятую Богородицу. Злой дух тотчас же овладел обезумевшей женщиной, и страшные мучения ее прекратились только тогда, когда икона Божией Матери была возвращена обители. Таким образом, важнейшую свою драгоценность Почаевская обитель получила не по суду человеческому, а по суду Божию. Затем, благодаря неутомимой ревности преподобного Иова, Фирлей, несмотря на свое упорство в исполнении даже прямых решений суда в пользу Почаевской обители, все–таки в конце концов принужден был возвратить часть захваченных монастырских сокровищ и примириться с православными иноками. А дела о земельных угодьях были окончены уже по смерти преподобного Иова его преемниками с наследниками Фирлея.
По преданию, в Почаевской обители еще Анной Гойской была заведена типография, которую преподобный Иов застал в цветущем состоянии. Конечно, он с радостью воспользовался ею для распространения среди православных необходимых и полезных книг, имея при этом в виду главную нужду времени — борьбу с врагами Православия. Такая деятельность преподобного была тем более полезна, что остальные древние типографии Волыни уже прекратили свое существование: оставалась только Почаевская. Одним из важнейших трудов, изданных по благословению преподобного Иова, является направленное против латинян сочинение Кирилла Транквилиона, впоследствии архимандрита Черниговского, «Зерцало Богословия», напечатанное в 1618 году. В Почаевской типографии кроме того печатались проскомидийные листы для рассылки в православные церкви, послания православных архипастырей, разные молитвы.
Наконец, преподобный Иов не только издавал чужие книги, но и сам, как поборник Православия, «писанием книг церковных упражняшеся»; в своих книгах, при свете Христова учения, преподобный объясняет чистоту и истинность вероучений Православной Церкви по сравнению с церковью католической и, главным образом, различными протестантскими сектами.
Как одному из видных и всеми уважаемых членов православной Церкви, прп. Иову приходилось принимать непосредственное участие в особенно важных событиях церковно–общественной жизни своего времени. В 1628 году он присутствовал на Киевском Соборе западно–русских епископов, архимандритов и игуменов: Собор был созван Киевским митрополитом Иовом Борецким (1622–1631) по делу о Полоцком епископе Мелетии Смотрицком, отпавшем в унию. На Соборе Мелетий доставил православным великое утешение, раскаявшись в своем уклонении в унию, совершенном из боязни смертной казни; но, к сожалению, его раскаяние не было продолжительно.
16 августа Собор издал объявление, в котором отцы, присутствовавшие на Соборе, оповещали, что они твердо стоят в православной восточной вере, не мыслят об отступлении в унию, под клятвою обещаются бороться с нею и увещевать к тому весь народ православный. Среди подписавших это соборное объявление находится и имя «Иоанна Железо, игумена Почаевского».
Управляя обширною обителью, принимая участие в церковных делах своего времени, преподобный Иов в своей внутренней, скрытой от взоров людских жизни не оставлял любимых подвигов созерцания и уединения. Под схимнической одеждой он всегда носил власяницу и тяжелые вериги. День посвящал труду, а ночь — молитве. Днем подвижник беспрестанно работал: садил деревья, делал прививки, насыпал плотины, подавая братии пример трудолюбия. При этом с его уст не сходила молитва Иисусова: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Ночами преподобный любил уединяться для молитвы в глубокую каменную пещеру в Почаевской горе; со всех сторон обросшая лесом, она представляла надежное убежище для уединенной, безмолвной молитвы. В этой тесной пещере, немой свидетельнице подвигов преподобного, игумен Почаевский, затворившись, проводил в молитве по несколько суток, питаясь «только слезами, изливаемыми от чистого сердца». Угодник Божий с давних лет поставил на уступе скалы, вдавшемся в пещеру, лучший список с чудотворной Почаевской иконы Божией Матери: устремляя к ней свои духовные взоры, преподобный преклонял колена на жестком каменном полу и молился Владычице мира «о благосостоянии света, во зле лежащего». Однажды, когда преподобный Иов молился в пещере, вдруг озарил ее необычайный свет и более двух часов отражался из глубины пещеры на противолежащей церкви. Это небесное явление, венчавшее подвиги преподобного, возбудило такой страх в ученике его Досифее, удостоившемся быть свидетелем чудного явления, что он упал на землю. От «таковаго плоти измождения», а главное, от продолжительных стояний на молитве у преподобного Иова начали отекать ноги и тело кусками отпадало от костей, «о чем и до сего дне, — замечает Досифей, — свидетельствуют честныя мощи нетленныя, в раке лежащия».
Со всеми преподобный Иов обходился кротко и милостиво; никто не слыхал от него резкого слова. Он вел себя, как последний между старшими, как самый грешный между праведными. Следующий случай может свидетельствовать ясно о незлобии и кротости подвижника. Проходя раз ночью через монастырское гумно, преподобный Иов застал человека, кравшего пшеницу. В испуге человек тот упал к ногам игумена, умоляя не разглашать о его поступке, чтобы доброе имя его не обесчестилось между соседями. Незлобивый старец не только не укорил ни единым словом кравшего, но еще сам поднял на его плечи мешок с пшеницей, наставляя смиренномудрыми словами впредь не совершать ничего подобного, «и приводя ему в ум заповеди Божии и нелицемерный суд, на котором надобно будет во всем отдать отчет Господу». Затем с миром отпустил его.
Благочестивая жизнь преподобного Иова, его любящая, кроткая душа привлекали к нему и здесь, в Почаеве, как прежде в Дубенской обители, многих почитателей: одни из них вверяли свою совесть и душу его опытному руководству — делали его своим духовником, другие обращались к нему за помощью в трудных обстоятельствах жизни и всегда находили утешение в бедах и защиту в напастях. Во время войны Хмельницкого с Польшей, когда, вследствие неприятельских нападений, мало иноков было в обители и из мирян только немногие приходили на гору Почаевскую, преподобный Иов открыл у себя убежище для всех соседних обывателей. Из числа таких был пан Жабокрицкий. С трогательною простотою названный пан рассказывает в своем завещании о том радушном приеме, какой при тогдашнем бедствии оказал ему преподобный Иов. Жабокрицкий «не мог иметь при себе не только приятеля, но и собственных деток, разбежавшихся по разным местам». В эту тяжелую минуту «отец Иоанн Железо, игумен Почаевский, принять изволил как его, так и сына его младшего», и их обоих «достаточками своими содержал». В конце завещания благодарный пан просит похоронить его в Почаевской обители и дарует ей небольшой вклад на помин души.
Неустанно украшаясь подвигами благочестия и неусыпно стоя на страже Православия, преподобный Иов управлял Почаевской обителью до 1649 года, когда ему исполнилось 98 лет. Удрученный трудами и обремененный годами, теперь преподобный начал заботиться о достойном преемнике. В то время мрачные тучи, висевшие над Православной Церковью, сгущались все более и более: многие православные из дворян уклонились в латинство; почти все древнейшие православные монастыри и храмы на Волыни были разрушены. Поэтому преподобный Иов мог опасаться, как бы и его обитель, остававшаяся почти единственным оплотом Православия в пределах Волынской земли, не сделалась достоянием униатов. Опасаясь этого, преподобный пожелал избрать себе преемника при своей жизни и действительно избрал иеромонаха Самуила Добрянского. Когда избрание состоялось, то все, принимавшие участие в исполнении воли преподобного Иова, скрепили его особым актом за подписями.
21 октября 1661 года преподобный Иов имел откровение свыше, что через семь дней он умрет, о чем и сказал тогда братии. И действительно, 28 октября, совершив последнюю литургию, святой старец, имевший 100 лет от роду, простился со скорбящей братией и в тот самый час, который предсказал, мирно перешел от сей временной жизни к вечному блаженству.
Братия, опрятавши трудолюбное тело святого, иссохшее от поста и трудов, и отпевши его по чину Православной Церкви, с великой скорбью и слезами предали его земли.
Только семь лет тело преподобного Иова находилось в земле, причем над могилою его весьма часто являлся необычайный свет. Наконец, в 1659 году в одну ночь преподобный в сонном видении явился Киевскому митрополиту Дионисию Болобану (1657–1663), говоря: «Извествую твоему преосвященству, яко тобою хощет Бог открыти кости моя».
Митрополит узнал старца, так как еще при жизни хорошо знал образ лица и богоугодное житие его, но счел видение за обыкновенный сон. Спустя некоторое время оно повторилось еще. Угодник Божий, «не давая покоя митрополиту», явился и в третий раз, «уже отмщением грозя ему, если не исполнит повеленного». После этого митрополит Дионисий уразумел, что видение — дело Божия Промысла, и, нимало не медля, со всем клиром своим в то же утро отправился в Почаевскую обитель. Здесь, на месте, «изведав благия дела преподобного, Богу угодныя», митрополит велел открыть гроб, в котором и обрели святые мощи, «без всякаго изменения, как бы в тот час погребенныя и исполненныя неизреченнаго благоухания». При многочисленном стечении народа митрополит с подобающей честью 28 августа 1659 года перенес останки святого в церковь Живоначальной Троицы и поставил в притвор, по древнему обычаю. Торжество это сопровождалось множеством чудес.
И в последующее время, по молитвам Своего угодника, преподобного Иова, Господь являл многочисленные чудеса и знамения. Из них упомянем здесь только те, в которых с особенной силою проявлялись всемогущество и милосердие Божие.
Через насколько дней по открытии мощей преподобного Иова, перед самым праздником Воздвижения Честного Креста, игумен Почаевский Досифей заболел «огнем презельным», так что утратилась надежда на его выздоровление. Тогда же на праздник прибыла в Почаев благотворительница обители Домашевская. В полночь она услышала из своей келлии, где проводила ночь, необыкновенное пение, выходившее из храма, а в окнах его увидела необычайный свет. Думая, что это иноки совершают всенощное бдение, Домашевская послала свою прислугу Анну разузнать, действительно ли это так. Анна нашла церковные двери отворенными и вошла в храм. Здесь она увидела тот же необычайный свет, а в нем среди двух светлых юношей преподобного Иова, совершающего молитву. В страхе Анна остановилась, но преподобный, обратившись к ней, сказал: «Не бойся, девушка, пойди и позови ко мне игумена обители». — «Он лежит на смертном одре», — отвечала Анна. Преподобный дал ей шелковый платок, омоченный в миро, и велел отнести к больному. Подойдя к двери, ведущей в келлию игумена, Анна от имени преподобного Иова стала звать его в храм. Больной сначала принял это за мечту, но потом, оградив себя крестным знамением, наложил на себя плат, данный преподобным и, почувствовав выздоровление, пошел в храм. Небесное явление уже прекратилось, и екклесиарх отпирал церковные двери для утрени. Увидев настоятеля, он изумился и сказал: «Что это, отче всечестнейший? Ради великой болезни твоей я не пошел к тебе и за благословением, а вот ты здоров и спешишь на утреннее пение». — «Спешу, — отвечал игумен, — исполняя повеление блаженного отца нашего Иова, который, исцеливши меня, немедленно повелел мне идти в церковь».
И как только екклесиарх отпер двери, Досифей вошел в храм и припал с благодарною, горячею молитвою к раке чудотворца.
Сама обитель Почаевская в 1675 году заступлением Богородицы, по молитвам преподобного Иова, была избавлена от разорения татарского. Это случилось во время Збаражской войны Польши с Турцией. Полчища татар, союзников турок, обложили обитель с трех сторон, угрожая ей совершенным разрушением. В такой беде игумен обители Иосиф убедил братию и мирян, затворившихся в стенах монастыря, обратиться к единственной Заступнице Божией Матери и преподобному Иову, и все «непрестанно молились Богу, теплыя слезы от очей проливающи и припадая к образу Пресвятыя Богородицы и к раке блаженнаго Иова». На третий день осады татары решили овладеть монастырем. Игумен велел петь акафист Божией Матери, и только что начали первый кондак «Взбранной Воеводе», как над церковью Пресвятой Троицы явилась, «омофор бело–блестящийся распуская», Богоматерь с Ангелами, имеющими обнаженные мечи; близ Нее находился преподобный Иов, который, кланяясь Пречистой Деве, молил не предавать татарам монастыря, где он был игуменом. Татары приняли явление за привидение и пустили целую тучу стрел в Богородицу и угодника Божия, но стрелы, возвращаясь назад, ранили их же самих. Неприятели пришли в ужас и, бросая оружие, побежали от Почаевской обители. Православные же, ободренные небесным заступлением, погнались за татарами, взяли много пленных, из которых некоторые потом приняли христианство.
В 1711 году пришел в Почаевскую обитель пан Каменский с двумя братьями, и все трое молились в монастырском храме. Один из братьев, Владислав, усомнился в святости мощей преподобного Иова и помышлял, что иноки прославили его ради корыстных видов. За это он был наказан: в следующую же ночь явился ему во сне грозный старец, и Владислав проснулся и вопил, говоря своему брату: «Или ты не видишь страшного старца с палицей, грозящего мне, чтобы не смел я говорить хульно о святом? Спасите меня из рук блаженного Иова Железа».
На другой день братья помолились пред ракою преподобного о прощении греха и с клятвой засвидетельствовали пред игуменом явление преподобного. Прошло 20 лет после того; пришел в Почаевскую лавру один из Каменских и, спросив, записано ли чудо в книге жития преподобного Иова, снова повторил, что чудотворец наказал его брата за хульные мысли.
Верная заветам преподобного Иова обитель Почаевская и после его смерти была твердым оплотом Православия, но в 1720 году перешла в руки униатов. Униаты, не почитая преподобного Иова, скоро закрыли мощи его, прекратив в первое время почти всякий доступ к ним. Но угодник Божий не переставал являть свою силу и врагам Православия, и чудеса его засвидетельствованы самими униатами.
В 1737 году помещица Понтовская с семейством и слугами пришла в Почаевскую обитель. Когда прибывшие вошли в храм, где покоятся мощи прп. Иова, старший сын Понтовской, мальчик десяти лет, спросил екклесиарха: «Где почивает Иов Железо, о котором говорят, что он не святой?» «Кто же это говорил тебе, что он не святой?» — возразил екклесиарх. Мальчик указал на слуг, а затем все подошли к раке преподобного и, не воздав никакой чести мощам его, хотели уйти. Вдруг мальчик, «зле глаголавший о блаженном», оцепенел, руки его скорчило; у него отнялся при этом язык и все тело одеревенело. В ужасе мать и слуги вынесли мальчика из храма и насилу привели его в чувство, окропив его водою из цельбоносной стопы и вливши ее немного ему в рот, и таким образом в дом свой принесли еле живого. А между тем многие, приходившие с верою, получали у раки преподобного исцеления. Вследствие этого сами униаты стали с уважением относиться к памяти прп. Иова, признали его святость, нетление его мощей, начали ставить свечи пред его гробом и даже совершать тайком молебны. Во второй половине XVIII века они даже хлопотали пред римским папой Климентом XIV (1769–1774) о признании святым преподобного Иова, но папа не решился объявить святым ревностного защитника Православия.
В 1831 году Почаевская обитель по высочайшему повелению императора Николая Павловича, после более чем векового пребывания в руках униатов, была возвращена православным. А через два года, 28 августа, мощи прп. Иова были торжественно открыты для всеобщего поклонения. В 1858 году было постановлено день преставления прп. Иова — 28 октября — праздновать местно, «наравне со всеми остальными важнейшими праздниками (на Волыни)».
Так прославил Господь угодника Своего, преподобного Иова Почаевского.