Происхождение христианского празднования воскресного дня (XX, 7-11)

Происхождение христианского празднования воскресного дня (XX, 7-11)

Д. Смирнова.

В век апостольский христиане из иудеев и христиане из язычников различались между собой тем, что первые строго соблюдали обрядовый закон Моисеев — и субботу в частности, — тогда как для вторых этот закон и, следовательно, суббота на соборе апостольском были объявлены необязательными. Среди каких из этих христиан началось празднование воскресного дня? — Немецкий ученый Баур развил гипотезу борьбы между партиями петринистов и павлинистов — иудео-христиан и языко-христиан, во всем противоположных между собой, не только в обрядах, но и в догматах. Крайности теории его были осуждены, и оставлены, но все-таки в немецкой литературе существует и доселе слишком резкое различие, языко-христиан от иудео-христиан, и вследствие этого поставленный нами вопрос немецкие историки обыкновенно решают в том смысле, что воскресенье появилось лишь в церквах языко-христианских, основанных апостолом Павлом, и что оно не могло существовать среди иудео-христиан, которые строго соблюдали ветхозаветную субботу. Зато в русской литературе большей частью почти не обращают внимания на различие в обрядах между языко-христианами и иудео-христианами и высказывают мнение, что с самого дня воскресения Христова празднование субботы было перенесено на первый день недели, — вероятно, непосредственно Сами» Иисусом Христом, и с тех пор празднование воскресенья во вполне развитом и законченном виде существовало как у христиан иудейского происхождения, так и языческого. Такого же мнения держатся реформатские историки; последние, впрочем, — потому, что иначе. при их отрицании предания и авторитета видимой Церкви, воскресенье потеряло бы свою обязательность, которую они желают отстоять.

Собственно говоря, вполне неоспоримых доказательств нет в пользу как того, так и другого мнения. Мы совершенно не имеем каких-либо вполне ясных и точных исторических свидетельств о том, когда, кем и как празднование перенесено было с субботы на воскресенье. Единственное свидетельство об этом г. Беляев находит в словах Афанасия Великого в беседе о сеятеле: «У древнего человека в великом почтении находилась суббота, но это празднование Господь перенес на день воскресный». Но здесь, во-первых, не говорится о том, когда совершилось это перенесение, во-вторых, свидетельство это слишком позднее и притом, что самое главное, едва ли принадлежит св. Афанасию: у Migne — эта беседа отнесена к неподлинным; в русском переводе творений Афанасия, изданном Моск. Дух. Акад., она опущена, и у Филарета в «Историческом учении об отцах церкви» не упоминается. Но если бы даже воскресенье установлено было и апостолами, и спустя довольно долго после основания Церкви, то и тогда бы оно не было установлением чисто человеческим, но божественным, потому что апостолы действовали не по своему личному усмотрению, а по внушению от Духа Святого. И тогда празднование воскресного дня не потеряло бы для нас своей обязательности, как не теряет своего божественного авторитета и существование трехчинной иерархии, хотя вначале была лишь одна степень иерархии, а остальные учреждены были несколько лет спустя после основания Церкви. Для нас, такими образом, нет необходимости, подобно реформатским историкам, во что бы то ни стало настаивать на том, что воскресенье установлено Самим Иисусом Христом. Мы можем отнестись к делу беспристрастно и без предвзятых тенденций.

Мы сказали, что нет ясных и вполне определенных свидетельств о времени установления празднования воскресного дня; но все-таки есть некоторые данные, которые могут пролить некоторый свет на этот вопрос. Постараемся уяснить эти данные.

Субботу перед воскресением Господа нашего Иисуса Христа последователи Его соблюдали по ветхозаветному — «остались в покое по заповеди» (Лук. XXIII, 56). Следующий же за сим первый день недели они считали будничным; только по прошествии субботы и по наступлении следующего дня, жены мироносицы сочли возможным. идти ко гробу Иисуса. Но то, что они узнали здесь, сделало этот, доселе будничный, день для них бесконечно более светлым и радостным, более праздничным, чем предыдущая суббота: им явился воскресший из мертвых Иисус и сказал: «Радуйтеся!» (Матф. XXVIII, 9).

Но не все поверили принесенной мироносицами радостной вести (Лук. XXIV, 2-11). В этот же день мы видим двух учеников, идущих в Эммаус — селение, отстоящее от Иерусалима на 60 стадий, т. е. на расстоянии, много превышающем субботний путь (5 или 6 стадий), и лица их были печальны (Лук. XXIV, 13-17). Но явившийся им Иисус преложил и их печаль в радость; и для них первый день недели стал праздником, но не ветхозаветной субботой, состоящей в покое, ибо они тотчас же пошли назад в Иерусалим (Лук. XXIV, 33), но новозаветным воскресеньем, состоящим в священной радости о Бозе. Еще одну замечательную черту празднования этого торжественного первого воскресного дня можно усматривать в сказании евангелиста: когда Иисус возлежал с этими двумя учениками на вечере в Эммаусе, то, «приим хлеб, благослови, и преломив, даяше има». Точно в таких-же выражениях изображается первое совершение евхаристии на тайной вечере (Матф. XXVI, 26; Марк. XIV, 22, подобно у Лук. XXII, 19 и 1 Кор. XI, 24). Слово «преломление», употребленное в Деян. II, 32, 46 и в других местах, -считается всеми за свидетельство о совершении таинства евхаристии. Не имеем ли основания мы поэтому и в данном месте разуметь совершение таинства евхаристии? Если да, то в таком случае самое первое празднование воскресного дня имело уже ту существенную черту, которая и теперь считается необходимой принадлежностью всякого празднования, — совершение таинства евхаристии. Ученики И. Христа жили пока вместе и собирались на общей вечере; для такой вечери собрались они и в этот день (Марк. XVI, 14). В страхе перед иудеями (Иоан. XX, 19) и в смущении возлежали они на вечере, заперев все двери. Весть, принесенная, женщинами, казалась им, «пустыми словами» (Лук. XXIV, 11), и не верили они ей (XXIV, 24). Луч надежды и сомнение, вера и неверие боролись в их сердце (Лук. XXIV, 11; Иоан. XX, 8). Но вот является вдруг им Иисус и возвещает «мир» их встревоженной душе. «И возрадовашася ученицы, видевше Господа» (Иоан. XX, 19-20). Тогда-то действительно этот первый день недели сделался истинным праздником для всех учеников Иисуса (кроме Фомы, впрочем); тогда-то положено было первое начало празднованию воскресного дня, но празднованию не ветхозаветному, а новозаветному, состоящему в священной радости» о Бозе, а не в мертвом покое, в жертве евхаристической, а не в жертве двух овнов и двух десятых частей ефы муки. Это не было перенесение субботы на другой день; это новое празднование явилось пока не в замену субботы, но стало рядом с нею, хотя и гораздо выше ее. Апостолы получили повеление от Иисуса идти в Галилею. Они могли сделать это тотчас же, ибо путешествие и вообще труд запрещались лишь в первый и седьмой день Пасхи. Но мы видим их остающимися в Иерусалиме. По-видимому, они хотели провести в светлой радости не только первый день недели, но и остальные пасхальные дни, «единодушно пребывая вместе», как еще при жизни Спасителя, и сходясь для общей вечери (Марк. XVI, 14; Иоан. XX, 26). Пасха кончилась в пятницу. В субботу Закон требовал покоя, и ученики, — очевидно, соблюдая это требование, не пошли в Галилею. Но что им мешало исполнить повеление Господа в следующий за субботой день? — И однако мы видим, что они продолжают оставаться в Иерусалиме, и мы видим их в этот день опять собранными в одном доме — и Фома с ними (Иоан. XX, 26). Не показывает ли этот случай, что уже тогда этот день недели имел для учеников И. Христа особенное знаменательное значение, и они хотели провести его вместе, в единодушной молитве, беседе и воспоминании о случившемся в этот день. Явление И. Христа, вновь повторившееся и в этот день, конечно, еще более утвердило их в этом выделении первого дня недели из ряда прочих. Мы не видим, чтобы И. Христос дал прямое наставление праздновать этот день, но Он учил их самыми фактами: воскресши в этот день и явившись ученикам, Он сделал первое воскресенье днем особенной священной радости общения и беседы с Собою, днем совершения таинства евхаристии. Через неделю новым Своим явлением Он опять делает этот день днем радости для всех учеников и днем особенного тесного общения с Собою, когда Фома вложил персты свои в ребра Его (Иоан. XX, 27). Но у нас нет никаких данных, на основании которых мы могли бы предполагать, что этот день праздновался, как ветхозаветная суббота, т. е. соблюдением строгого покоя.

Мы не знаем, как проведены были третье и следующие воскресенья в обществе учеников Христовых, но, по аналогии с первыми двумя, мы, кажется, вправе заключать, что и они проводились в радостном воспоминании о совершившемся в сей день событии. Следующий воскресный день, о провождении которого апостолами мы имеем сведения, — был день сошествия Св. Духа и вместе с тем еврейский праздник Пятидесятницы. В праздник этот закон запрещает работать, повелевает созывать народ на священное собрание (Лев. XXIII, 21; Числ. XXVIII, 26) и приносить особенно многочисленные жертвы. Но а столов в этот день мы видим единодушно вместе собравшимися своей Сионской горнице еще до третьего часа дня (по нашему — девятого), когда именно и происходило «священное собрание». Они конечно, не перестали исполнять закон Моисеев, но, по-видимому этот день решили посвятить своим собственным, новозаветным воспоминаниям о совершившемся в этот день воскресении И. Христа и размышлению о его последствиях (ср. Деян. II, 24-26). И Господь еще раз не словами, а фактами, отличил этот день от прочих дней недели, ниспослав на апостолов и бывших с ними Святого Духа. И на этот раз день этот стал днем светлого торжества и блаженства. особенно тесного общения с Богом, днем сошествия на них Духа Святого, днем проповеди о И. Христе, когда все провещавали на иных языках (Деян. II, 4), когда Петр своей одушевленной речью (II, 14-40) обратил около 3000 душ (II, 41), днем не телесной радости и наслаждения яствами и питиями, а днем духовного торжества, священной радости пред Господом.

Как проводились воскресные дни после сего, мы совершенно не имеем каких-либо сведений вплоть до 57 и 58 г. по P. Хр., к которым относятся два указания, свидетельствующие об обычае празднования воскресного дня богослужебными собраниями и делами благотворения в Галатии, Коринфе и Троаде, т. е. в церквах языко-христианских, основанных апостолом Павлом. Какая же была судьба воскресенья в период между днем сошествия Святого Духа и 57 г. по P. Хр. ? Должно ли предполагать, что описанные нами три воскресных дня представляют факты исключительные, а празднование воскресного дня сделалось обычаем лишь в церквах языко-христианских к концу 50-х годов, — или же, наоборот, это празднование тотчас же по воскресении Христа вошло в обычай и утвердилось в церквах иудео-христианских и отсюда уже перешло и к христианам языческого происхождения? — Немецкие историки (во главе с Неандером), большей частью, стоят на стороне первого мнения. Два основания существуют в пользу этого мнения: молчание источников о том, существовало ли празднование воскресенья в период до 57 г., и, во-вторых, предполагаемая привязанность христиан иудейского происхождения к ветхозаветным обрядам и субботе. Но на основании молчания источников можно доказывать не отсутствие данного факта, а лишь неизвестность для нас, существовал он или нет. Свидетельства, относящиеся к 57 и 58 годам, говорят о воскресеньи, как об утвердившемся уже обычае, — отсюда следует, что оно существовало раньше этих годов. Во всяком случае, представляется более вероятным, что обычай выделять первый день из среды прочих дней недели в воспоминание воскресения И. Христа перешел в малоазийские и греческие церкви по преданию от предыдущего времени, чем то, что он самостоятельно возник в них из ничего, спустя долгое время после самого события воскресения Иисуса Христа, и притом в церквах, удаленных от места этого события. Замечательно, что нигде мы не видим, чтобы иудейству-ющие христиане обвиняли ап. Павла за введение нового праздника; его обвиняли лишь за отмену субботы. А что касается второго соображения, — будто празднование воскресного дня не могло явиться у иудeo-христиан, строго соблюдавших ветхозаветную субботу, то оно теряет силу ввиду следующего, несомненно исторического, факта, засвидетельствованного Евсевием: «Евиониты, называя апостолов отступниками закона…, хранили субботу и вообще вели образ жизни, подобный иудеям; впрочем, как и мы, праздновали также дни воскресные, для воспоминания о воскресении Господнем». Итак, строгое хранение обрядового закона о субботе не мешало евионитам праздновать и воскресенье. Ересь евионитов очень рано отделилась от Церкви православной и именно по причине недовольства деятельностью ап. Павла (которого они называли отступником закона) в основанных им языко-христианских церквах. Немыслимо поэтому, чтобы они переняли что-либо от этих языко-христианских общин. Поэтому должно думать, что празднование воскресенья у них ведет начало от тех древних иудео-христианских общин, от которых они отделились. А если так, то празднование воскресенья получило свое начало в церквах иудео-христианских и ведет это начало с самого времени воскресения Спасителя.

После Пятидесятницы члены новорожденной Церкви христианской проявили такую возвышенную ревность к религии, что они не по определенным только дням, но, по словам Дееписателя, — «каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (II, 46; ср. II, 42; V, 42; VI, 4). Всякий день в жизни их посвящался на служение Богу, освящался общественными собраниями для молитвы, поучения в Слове Божием и евхаристии (Деян. II, 42);они постоянно благотворили неимущим, и никогда братская любовь и участие к нуждам ближнего не доходили до такой высоты, как в это время, когда все верующие были вместе и имели все общее, — продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого (Деян. II, 44-45), так что не было между ними никого нуждающегося (Деян. IV, 32-37). В это время необычайного подъема религиозной жизни воскресный день не мог очень заметно выделяться из числа прочих, — не потому, чтобы он сравнялся с будничными днями, но потому, что все будничные дни поднялись до степени праздничных. Но недолго продолжался такой чрезвычайный порядок. Вскоре, вслед за убиением первомученика Стефана, произошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме. Все верующие, кроме апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии (Деян. VIII, 1). Вследствие этого прекратилось и общение имуществ с постоянным пребыванием вместе и ежедневными общими вечерями. Когда с наступлением сравнительно спокойного времени верующие снова собрались в Иерусалиме, то им нужно было устроить свою жизнь так, чтобы возможно менее бросаться в глаза врагам и гонителям новой религии и, таким образом, избежать напрасного кровопролития. Прежний чрезвычайный порядок жизни с его ежедневными собраниями был неудобен и потому был оставлен. Верующие живут уже каждый в своем доме, владеют своим имуществом (Деян. XI, 19-22), являются богатые и бедные (Деян. IX, 36; Иак. II, 1-7). Прежнее воодушевление стало ослабевать, мало-помалу начали проявляться признаки упадка прежнего духа безграничной братской любви. Предстоятель иудео-христианской церкви, Иаков обличает уже своих пасомых в погоне за наживой (IV, 2, 13), в притеснении бедных и наемников (II, 6; V, 4), в стремлении к роскоши (V, 5) и пр. Требовалось поэтому назначить особые времена и места для общественных специально-христианских богослужебных собраний и для сбора пожертвований в пользу бедных. И в это именно время, думаем, воскресный день выделился из числа прочих, как день общественного богослужения и благотворительности. Продолжающееся соблюдение субботы не только не могло препятствовать этому выделению, но скорее способствовало ему: выбрать субботы для целей специально-христианского богослужения было неудобно, потому что, строго соблюдая обрядовый закон Моисеев, иерусалимские христиане в этот день участвовали в синагогальном богослужении и вообще праздновали по-ветхозаветному (Деян. XXI, 20). Новое вино требовало новых мехов, новое душевное религиозно-нравственное настроение требовало иных форм для своего выражения. Если бы потребность в христианском освящении дней стала удовлетворяться в субботу, то христианскому празднованию грозила бы опасность сделаться служением «образу и сени», вместо служения Богу духом и истиной. Но у иудео-христиан существовал день, который сам собою призывал к христианскому празднованию, который напоминал о событии, самом радостном для христианина, составляющем основу веры его: «Аще Христос не воста, тща же и вера наша», — как говорил апостол Павел (1 Кор. XV, 14), который призывал христиан к хвалебной и благодарственной молитве Богу за ниспосланные им в этот день бесчисленные блага небесные и временные и напоминанием об этих благах побуждал и получивших их к благотворению ближним. Если воскресенье отличалось доселе от других дней только, как день особенного радостного воспоминания о воскресении Христа, то теперь оно становится по преимуществу днем богослужения и благотворения. Воскресный день и прежде, с самого времени воскресения Христа, освящался делами богослужения и благотворительности, но только вместе с тем и другие дни освящались такими же делами. Потом, с ослаблением первоначальной ревности, с усилением земных забот, день воскресный получает все большее значение, все больше отличается от дней будничных, — как день, посвящаемый Богу, от дней, посвящаемых на дела житейские и мирские.

Когда апостол Павел в 58 г. после третьего своего миссионерского путешествия ехал в Иерусалим, где ему предстояли узы, то по пути он остановился на неделю в Троаде, и здесь «в первый день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел… беседовал с ними и провел в беседе всю ночь» (Деян. XX, 7-11); в горнице, где они собрались, по замечанию Дееписателя, «было довольно светильников» (XX, 8). Итак, торжественное и продолжительное общественное богослужение с возжжением большого количества светильников, совершение таинства евхаристии (ибо в Св. Писании Нового Завета оно обыкновенно разумеется под термином «преломление хлеба») и поучение Слову Божию — вот способ празднования первенствующими христианами воскресного дня.

Около 66 г. принял мученическую смерть великий апостол языков. Наступил новый период в истории Церкви апостольской, который называют периодом деятельности апостола любви Иоанна. Иоанн поселился в Ефесе, бывшем некогда центром деятельности и апостола Павла. Под его любящим управлением церкви языко-христианские были умиротворены и устроены. Христиане иудейского происхождения или примирились со взглядами ап. Павла на их закон и на субботу, или же отделились от Церкви в особые еретические общества. В это-то время празднование первого дня недели окончательно утвердилось и упрочилось в Церкви. Об этом свидетельствует то, что этот день имеет теперь свой технический термин, который вполне определяет его значение в жизни христианина: «??????? ?????» и просто «???????», т. е. день Господень . Доселе он носил название «едина от суббот», «??? ??/ ????????» или «????????», т. е. первый день недели, ибо суббота здесь так же, как и во многих других местах. Св. Писания, употребляется в смысле недели, точно так же, как прочие дни недели носили названия «??????? ??? ????????, ?????, ?????? ????????» и т. п. Название доселе нисколько не выдвигало христианский праздник из ряда прочих дней недели. Теперь уже самым названием своим этот день выдвигался из ряда прочих, как день, посвященный Господу. Невольно здесь напрашивается сравнение названий недельных праздников у христиан и у евреев. В Ветхом Завете четвертая заповедь говорит: «день же седьмый — Господу Богу твоему», и, однако этот день в обрядовом законе Моисея носит название — «суббота», т. е. покой, — название, указывающее на внешнюю черту его, на средство лишь для действительного посвящения дня Господу. У христиан же день, посвящаемый Господу, самым названием своим «???????» указывает на самую сущность празднования, требуемого четвертою заповедью. Не указывают ли уже самые названия седьмого дня на то, что надлежащее и истинное исполнение 4-й заповеди имеет место лишь в христианстве и что суббота ветхозаветная была лишь односторонним и обрядовым выполнением этой заповеди?  (Труды Киев. Д. Ак. 1892 г. Февр. стр. 212—223, 227—229).   

Данный текст является ознакомительным фрагментом.