Часть пятая. Ученики старца Паисия на Афоне, в Молдавии и в России. Рост православного старчества в 18-м и 19-м веках

Часть пятая. Ученики старца Паисия на Афоне, в Молдавии и в России. Рост православного старчества в 18-м и 19-м веках

"Царство Небесное подобно закваске,

которую женщина, взявши, положила в три

меры муки, доколе не вскисло все"

(Мф.13:33)

Если бы все дело старца Паисия Величковского заключалось в примере личной святости, в устроении монашеского общежительного братства на древних святоотеческих основаниях и в исправлении святоотеческих книг, то и в таком случае это дело было бы не маловажно для православной Церкви и православного монашества и общества. Но старец Паисий сделал больше: он создал школу духовной жизни, он пробудил в православном монашестве широкое духовное движение, он зажег сердца многих любовью к духовной жизни, возбудил стремление к внутреннему монашескому подвигу, к духовному деланию. Под влиянием старца Паисия Величковского в православном иночестве воспиталось много замечательных подвижников, всецело усвоивших заветы старца. Постоянною молитвою, неослабным вниманием к себе, самоиспытанием, внутреннею борьбою с помыслами, откровением помыслов, послушанием и смирением, внимательным изучением святоотеческих книг и соблюдением евангельских заповедей они достигали высокой степени духовной жизни и приобретали большое влияние не только на свою братию, монашествующих, но и на мирян, иногда даже высокообразованных не только в светском, но и в богословском смысле. Начавшись во второй половине 18 века, это духовное движение продолжало развиваться на протяжение всего 19 века вплоть до самой революции. Было бы очень интересно проследить это движение во всех его подробностях: изучить пути и способы его распространения, познакомиться с его выдающимися представителями, с его влиянием на общество и на народ. К сожалению, неблагоприятные условия настоящего времени не дают возможности надлежащим образом выполнить эту задачу. И нам приходится ограничиться лишь бледным и поверхностным описанием этого замечательного движения, свести это описание почти только к одному перечислению имен.

Мы начнем с указания следов Паисиева влияния на Афоне. Еще в то время, когда старец проживал на Афоне, он имел помимо своего братского общежития в Ильинском скиту, не мало духовных чад, собеседников и друзей, искавших его духовного руководства. К числу их принадлежал греческий патриарх Серафим, проживавший на покое в Пантократорском монастыре. Патриарх очень любил старца Паисия, посещал его в его обители, часто приглашал его к себе, подолгу беседовал с ним о духовной жизни и с большим сожалением отпустил его в Молдавию. Нам известно также, что из многих Афонских монастырей, скитов и келий приходили к старцу Паисию многие иноки ради исповеди и беседы, иногда даже в таком множестве, что своим братиям не оставалось возможности говорить со своим старцем, и среди них возникал ропот. С отъездом старца Паисия в Молдовлахию следы его влияния на Афоне не заглохли. Его предания и уставы и ныне хранятся в основанном им Ильинском скиту и в других обителях. С особенною силою предания старца Паисия возродились на Афоне в 19 веке, когда там появился старец Арсений, ученик одного из молдавских учеников старца Паисия, имевший большое влияние на все Афонские монастыри и скончавшийся в 1846 году. Единомышленниками и продолжателями Арсения были схимонахи Николай, Андрей и Никодим, а затем имевший особенно большое влияние на Афоне и за пределами его — духовник русского Пантелеимоновского монастыря иеросхимонах Иероним, скончавшийся в 1885 году, и архимандрит того же монастыря Макарий, скончавшийся в 1888 году. Трудами и заботами этих старцев возник на Кавказе Ново-афонский монастырь, также усвоивший себе предания старца Паисия и сохранявший их в лице своего настоятеля, игумена Иерона, и других иноков старцев, до самого последнего времени.

Заметное влияние оказал старец Паисий и на молдавлахийское монашество. Его ближайшими помощниками и на Афоне, и в Молдовлахии были молдаване. Таков, напр., отец Виссарион, первый ученик старца и первый член его братства и помощник по устройству общежития. Он скончался около 1766 года. Из учеников старца Паисия в Молдавии мы можем еще назвать отца Макария и отца Илариона, помогавших ему в исправлении и переводе книг. Иларион впоследствии был духовником и игуменом Секульского монастыря, а иеромонах Макарий, живший со старцем еще на Афоне, по-видимому, перешел потом в Россию, где и был настоятелем Молчанской пустыни. Из других учеников старца в Молдавии назовем сначала тех, которые после кончины старца были его преемниками по духовничеству и настоятельству в Нямецком монастыре. Первый из них архимандрит Софроний, старший духовник славянского племени в Нямце, настоятельствовал там же непосредственно после старца Паисия более десяти лет. Известно, что по поручению старца он ездил в Киев за духовными книгами для своей обители. Впоследствии он переписывался с учениками старца Паисия в России — отцом Афанасием в Брянске и Марией Петровной Протасьевой.

После отца Софрония настоятелями в Нямце были: Дорофей, которого старец посылал учиться в богословской школе в Бухаресте; Досифей, бывший при старце Паисии духовником и начальником больницы в Секуле, просиживавший ночи над больными и всячески их успокаивавший и утешавший, и Иоанн; все трое славянского племени. После отца Иоанна настоятелем в Нямце был избран Сильвестр, первый настоятель из молдаван, бывший при жизни Паисия духовником молдавского племени в Нямце. Из других учеников старца Паисия в Молдавии мы знаем еще Онория, начальника больницы в Драгомирне и Нямце, пользовавшегося неограниченным доверием старца Паисия, ухаживавшего за старцем во время его предсмертной болезни, переводчика отеческих писаний, скончавшегося через год по смерти Паисия; Мартирия, вместе с Онорием ухаживавшего за старцем во время его предсмертной болезни; Иринарха, духовника, ездившего по поручению старца к князю Константину с письмом, в котором старец отказывался от перемещения в Нямец; Иакинфа, также одного из духовников в Нямце, увещевавшего хулителя умной молитвы Феопемпта и исполнявшего другие поручения старца; другого Иоанна, схимонаха Покровского скита при Нямецком монастыре, бывшего старцем монастыря Ворона в Молдавии и скончавшегося в глубокой старости в 1843 году; Платона, схимонаха того же Покровского скита, оставившего собственноручно им переписанный сборник сочинений старца Паисия, хранящийся в библиотеке Ново-Нямецкого монастыря и написавшего жизнеописание старца; Митрофана, схимонаха, бывшего более 30 лет келейником старца Паисия и прежде других составившего описание его жизни; архимандрита Феодосия, управлявшего Мерлополянским скитом в Валахии, а потом вызванного князем Потемкиным со своими учениками в Россию для устроения Софрониевой пустыни (сохранилось письмо к нему старца Паисия, в котором он подробно рассказывает о своих занятиях по переводу и исправлению отеческих книг); Геронтия, который вместе с Дорофеем учился в Бухарестской богословской школе; Григория, впоследствии митрополита, написавшего житие старца; иеродиакона Стефана, переводчика житий святых, схимонаха Исаакия и др. Хранителями Паисиевых преданий были также Неонил, ученик старца Софрония, и Феофан, ученик Неонила, перенесшие предания старца Паисия в Ново-Нямецкий монастырь. К ним же нужно присоединить Германа, преемника Феофана. Кроме названных учеников и продолжателей старца Паисия, у него в Молдавии было еще много помощников по переписке, исправлению и переводу святоотеческих книг, имена которых уже были названы нами в другом месте. Упомянем также и об архипастырях, сочувствовавших старцу и поддерживавших его. Таковыми были митрополит Гавриил, предоставивши старцу Драгомирну, Иаков и Вениамин. По дальнейшему распространению Паисиева влияния в Молдавии у нас нет достаточно сведений. Известно только, что многие монастыри в Молдавии и Валахии имели своими настоятелями его учеников.

Гораздо больше сведений мы имеем об учениках старца Паисия в России. В Россию вышло особенно много его учеников, под воздействием которых в наших монастырях произошел большой подъем духовной жизни, возросли интерес и любовь к чтению и изучению книг, появились старцы и настоятели монастырей, хранившие заветы старца Паисия и вводившие в своих монастырях его общежительный устав и порядки монастырской жизни; появились архипастыри, глубоко сочувствовавшие направлению старца Паисия и оказывавшие ему свое покровительство и поддержку. Многие светские образованные люди также были увлечены этим духовным движением, а некоторые, оставив мир, приняли монашество и стали выдающимися деятелями в духе старца Паисия. В общем получилось глубокое и широкое духовное движение, не ослабевавшее в русском монашестве до самой революции. Постараемся перечислить, насколько можем, главнейших участников этого движения. И сначала упомянем о тех лицах, которые еще при жизни старца обращались к нему из России за духовным руководством. Таковы: друг юности старца иерей Димитрий, по всей вероятности, священствовавший в Полтаве, иноки полтавского Крестовоздвиженского монастыря, (в рукописи № 405 Славянского Отделения Akademia Romana есть указание на связь, существовавшую между Крестовоздвиженским монастырем в Полтаве и Драгомирнским монастырем старца Паисия) группа ревнителей благочестия из северной России, настоятельница Арзамасской общины М. П. Протасьева. Из переписки ее с преемником старца архимандритом Софронием видно, что последний посылал для ее обители иконы, портрет старца Паисия и рукописные экземпляры отеческих книг в переводе старца Паисия, как то: Добротолюбие, книгу святого Варсонуфия, 12 слов Симеона Нового Богослова и др. с просьбою выхлопотать у митрополитов Платона и Гавриила разрешение напечатать эти книги. О других лицах, имевших заочное духовное общение и переписку со старцем Паисием нам придется упомянуть впоследствии.

Духовное движение в России под влиянием старца Паисия можно разделить на три главных течения: северное, центральное и южное. Северное движение имело своими главными центрами — Соловецкий монастырь, Валаам, Александро-Невскую лавру и Александро-Свирский монастырь. Центральное движение сосредоточилось, главным образом, в Москве, во Владимирской губернии, в Оптиной пустыни Калужской губ., в Брянском монастыре, Орловской губ., в Рославльских лесах Смоленской епархии, в Белобережском монастыре; южное движение в Площанской пустыни Орловской еп., в Глинской пустыни Курской еп. и др. Названные монастыри нужно рассматривать только как наиболее заметные или начальные пункты Паисиевского движения, которое на самом деле охватывало не десяток, а, как увидим, сотни русских монастырей.

На крайнем севере в Соловецком монастыре насадителем Паисиевых преданий был иеросхимонах Феофан, о котором мы уже упоминали раньше. По смерти Киевского старца затворника Досифея, Феофан переселился в Соловецкий монастырь, куда и перенес заветы старца Паисия. В Александро-Невской лавре еще при жизни старца Паисия образовался кружок его почитателей и последователей во главе с митрополитом новгородским и ладожским Гавриилом. Митрополиту Гавриилу был прислан старцем Паисием перевод с греческого языка книги Добротолюбия с собственноручным письмом. По приказанию митрополита этот перевод рассматривался группою ученых преподавателей духовного училища, причем митрополит рекомендовал им при проверке перевода советоваться с некоторыми опытными в духовной жизни старцами, говоря, что хотя эти старцы и незнакомы с тонкостями греческого языка, но опытом жизни усвоили содержание отеческих книг. и потому могут дать им полезные указания при проверке перевода. По приказанию митрополита Добротолюбие было напечатано в Петербурге. Около митрополита группировались: его келейник Феофан, впоследствии игумен Новоезерского монастыря, игумен Валаамского монастыря Назарий, иеродиакон Александро-Невской лавры Филарет, впоследствии старец Ново-Спасского московского монастыря, ученик старца Паисия Афанасий, принесший Добротолюбие митрополиту и др. лица.

На Валааме и в Александро-Свирском монастыре трудились ученики старца Паисия схимонах Феодор и иеросхимонах Клеопа. Они вышли из Молдавии в Россию в 1801 году и были: Клеопа родом малороссиянин, а Феодор из граждан города Карачева, Орловской губ. (старец Феодор, род. в 1756 г., на некоторое время уходил из обители старца Паисия к отшельникам Онуфрию и Николаю, безмолвствовавшим при потоке Поляна-Ворона, в пяти верстах от скита того же имени. Онуфрий, уроженец г. Чернигова, из дворян, с юных лет возлюбил Христа, ради Христа юродствовал в юности шесть лет, потом оставил юродство и с другом своим иеромонахом Николаем удалился в Украину, а оттуда в Молдавию, к старцу Паисию, по благословению которого поселился с Николаем в пустыне и жил там с ним 25 лет. При нем жил пять лет и старец Феодор, после смерти Онуфрия, Феодор с Николаем вернулись к Паисию, а после смерти Паисия и Николая, Феодор вернулся в Россию. В библиотеке Нямца хранится рукописная отеческая книга, переписанная Николаем для Онуфрия. Каким бессребренником был Феодор, видно из того случая, что данные ему на дорогу одним человеком пять рублей, он отдал первой встречной бедной женщине — крестьянке). Они много лет жили в обители старца Паисия, приняли от него пострижение в монашество и были им основательно наставлены и утверждены в духовной жизни. По прибытии в Россию они жили сначала в Челнском монастыре Орловской епархии, потом в Белобережской пустыни той же епархии, расположенной среди глухих и в то время почти непроходимых брянских лесов. Там они сблизились с монахом Леонидом, который был родом, как и Феодор, из города Карачева и происходил из купеческого звания. В 1811 году Леонид и Клеопа переселились на Валаам, куда прибыл к ним и Феодор. На Валааме они прожили 5 лет, проходя умное делание по руководству старца Паисия и много из-за этого пострадали от невежественных ревнителей внешнего подвига. В 1816 году старец Клеопа скончался в Валаамском монастыре, а Феодор и Леонид, перешли в Александро-Свирский монастырь, где на них обратил внимание император Александр I. Здесь в 1822 году скончался отец Феодор в самый день светлого Христова Воскресения, а отец Леонид, спустя несколько лет, перешел со своими учениками в Оптину пустынь, где и оставался до самой своей кончины 11 октября 1841 года. Проживая на Валааме и в Александро-Свирском монастыре, старцы имели духовное общение и с Александро-Невскою лаврою и имели везде единомышленных братий и учеников. На Валааме их учениками были: старец игумен Варлаам, потом переселившийся в Оптину Пустынь и там скончавшийся, и духовник Валаамского монастыря Евфимий. Евфимий в свою очередь имел своими учениками Дамаскина игумена Валаамского, и Илариона, перенесшего предания старца Паисия в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. Знаменитый Валаамский игумен Дамаскин имел своими учениками Агафангела, архимандрита Александро-Свирского монастыря, Агапия, схимонаха Валаамского монастыря, старца слепца, и схимонаха Иоанна, молчальника Валаамского монастыря. Агафангел имел своим учеником Маврикия, игумена Валаамского монастыря.

В северной же области подвизался еще один ученик старца Паисия Арсений, перешедший из Брянских лесов в Псковский Никандров монастырь. Он имел своим учеником Герасима, монаха Соловецкого монастыря. В некоторых северных монастырях предания старца Паисия были заимствованы из монастырей центральной области и поэтому они будут указаны в другом месте.

Переходим к центральной области. Здесь, прежде всего надо назвать ученика старца Клеопу, не того, о котором было сказано выше, а другого. Этот Клеопа жил долгое время со старцем Паисием сначала на Афоне, затем в Драгомирнском монастыре и, вероятно, в Секуле, и вышел в Россию еще до 1778 года, и был настоятелем Островской Введенской пустыни Владимирской епархии. Это был замечательный подвижник, хранитель умного делания. Он ввел в Островской пустыни общежительный устав Афонской горы, который потом был перенесен его учениками в другие монастыри центральной и северной России. Учениками старца Клеопы были: Игнатий, первоначально подвизавшийся в Санаксарском монастыре под руководством старца Феодора Ушакова, а потом во Флорищевой пустыни Владимирской епархии. С 1778 года после Клеопы он был строителем Островской пустыни, а потом Пешношской обители Московской епархии. В 1788 году он был назначен архимандритом Тихвина монастыря, Новгородской епархии, и по благословению митрополита Гавриила ввел там общежительный устав. В 1795 году он был переведен архимандритом в Московский Симонов монастырь для учреждения там общежития, и там скончался в 1796 году. О нем передают, что он повсюду являлся примером высокой жизни, особенно же смирения и нестяжательности: он был милостив к нищим, сострадателен к несчастным, полон любви к братии. Другой ученик старца Клеопы схиархимандрит Макарий, бывший после Игнатия настоятелем Пешношской обители до самой своей кончины в 1811 году, имел особенное значение в истории русского монашества и старчества: из его учеников вышло 24 настоятеля монастырей. Он имел духовное общение и переписку со старцем Паисием и получил от него в дар посох. Он привел Пешношскую обитель во внешнее и внутреннее благоустройство. Неутомимый и многосведущий в трудах хозяйственных, он еще более был неутомим и опытен в подвигах духовной жизни. По виду он казался строгим, но имел душу, полною отеческой любви; он не имел никакой собственности, разделяя все с братией; ко всем относился приветливо, и его сердечная простота, соединенная с духовною мудростью, привлекала к нему всеобщее расположение и уважение. Митрополит Платон поручал ему приводить в порядок расстроенные обители и ставил его в пример другим настоятелям.

От Пешношской обители многие монастыри заимствовали и общежительный устав, и способных к поддержанию общежития иноков. Так от старца Макария получили свои уставы и устройство следующие монастыри: Голутвинский, Московский Сретенский, Кирилло-Новоезерский, и пустыни: Давидова, Оптина, Берлюковская, Екатерининская, Медведевская-Кривоезерская и др. Из учеников старца Макария назовем: Авраамия, впоследствии настоятеля, Оптиной пустыни, Максима, строителя Пешношского монастыря, Игнатия схимонаха Коневского монастыря, и строителя Задне-Никифоровского монастыря и др. Этот Игнатий имел духовных дочерей Марию, Олонецкую отшельницу, и Анастасию, основательницу женской общины, впоследствии Паданского монастыря. Учеником же старца Клеопы был и замечательный подвижник Феофан, игумен Новоезерский, о котором, как о келейнике Митрополита Гавриила, мы уже упоминали. Он лично приезжал на Пешношу к отцу Макарию, чтобы получить от него для своего монастыря общежительный устав и выпросить у него нескольких братий для устройства общежития. Игумен Феофан был старцем Моденского монастыря, Александро-Невской лавры, Устюжского и Кириллова монастырей, и Филиппо-Иранской пустыни. Его духовной дочерью была Маврикия, игумения Горецкого девичьего монастыря. Преемником Феофана в Новозерской обители был его ученик Аркадий. От учеников старца Клеопы, Игнатия и Макария Паисиевы предания перешли в Коломенский Голутвинский монастырь, где настоятелем был ученик Макария и Игнатия Самуил; учеником Самуила был Назарий, а его учениками были схимонах Иоанникий и отшельник Макарий, шедший одним и тем же путем внутреннего духовного подвига.

Следующим местом откуда развивалось Паисиевское движение в центральной России была Москва. Здесь было главным образом два средоточия этого движения: Симонов монастырь и Новоспасский. В Симоновом монастыре подвизался ученик старца Паисия монах Павел. В 1812 году он много пострадал от французов, которые били его до такой степени, что все остальное время своей жизни он провел в болезненном состоянии. Там же в Симоновом монастыре жил другой ученик старца Паисия, Арсений. Учеником Павла был иеромонах Иосиф, наместник Симонова монастыря. Здесь же в Симоновом монастыре, как мы уже упоминали, настоятельствовал архимандрит Игнатий, ученик Клеопы Островского, назначенный сюда для учреждения общежития. В Новоспасском монастыре замечательными старцами были иеромонахи Филарет и Александр, ученики Паисиева ученика Афанасия, проживавшего одно время во Флорищевой пустыни Владимирской епархии. Схимонах Афанасий (его нужно отличать от Афанасия, принесшего Добротолюбие м. Гавриилу), бывший ротмистр гусарского полка, по фамилии Захаров, жил при старце Паисии более семи лет и принял от него монашеский постриг. По благословению старца он много занимался выписками наставлений из отеческих книг о молитве, смирении, терпении, послушании, любви и прочих добродетелях. По необходимым обстоятельствам он был отпущен в Россию с монахами Амвросием и Феофаном в 1777 году. Здесь перетерпев немало неприятностей, он проживал в Гороховском монастыре, во Флорищевой пустыни, а потом в Белобережской пустыни и в Площанской Богородицкой пустыни Орловской епархии, где многим принес пользу своею жизнью и учением. В Площанской пустыни он и скончался в 1825 году. Приезжая из Флорищевой пустыни в Москву, старец Афанасий бывал у иеромонахов Новоспасского монастыря Александра и Филарета, и вел с ними духовные беседы об умном делании по учению старца Паисия. Оба эти иеромонаха заочно знали старца Паисия, любили и почитали его и пользовались переведенными им отеческими книгами, а отец Александр вел даже и переписку с ним. Таким образом, оба эти новоспасских инока очень близко стояли к старцу Паисию и обильно пользовались его духовным богатством. Возможно, что, будучи знакомы с Афанасием, они имели знакомство и с другим учеником старца Паисия, Амвросием, проживавшим в Гороховском монастыре и отличавшимся особым даром молитвы.

Иеромонах Филарет был родом из города Вязьмы, из зажиточной купеческой семьи Пуляшкиных. Рано почувствовав отвращение к светской жизни, он 13 лет поступил в монастырь и с детства углубился в чтение духовных книг, которых немало было в доме его отца. Впоследствии он был несколько лет в Саровской пустыни, а потом в Александро-Невской лавре при митрополите Гаврииле иеродиаконом. Из Петербурга Филарет переселился в Москву, был некоторое время в Симоновом монастыре, а затем в Новоспасском, где более 40 лет прожил в одной келье, редко выходя за ворота монастырской ограды. Только в тихие летние вечера, когда прекращалось движение народа, он выходил вместе с другом своим Александром и еще с одним старцем Михаилом, державшимся того же учения, на уединенную прогулку вокруг монастырских стен. Проведя много лет в подвигах монашеского безмолвия, старец Филарет остальную часть своей жизни отдал деятельному служению людям, подавая советы и утешения всем требующим без различия лиц и состояний. Келия его ежедневно была наполнена множеством народа всякого звания. Удрученные горем, утесненные жизнью, волнуемые сомнениями, обуреваемые страстью, постигнутые бедою со всех сторон приходили к нему, чтобы излить перед ним свои скорби и получить от него утешение и наставление. В его беседах особенно ясно выражалась его удивительная кротость, крайнее смирение, горячая любовь к ближнему, красота и сила глубокого духовного разума. Нередко случалось, что от множества посетителей он не имел времени ни пообедать, ни отдохнуть, несмотря на мучительную болезнь, от которой страдал всю свою жизнь. И, несмотря на это, он находил еще время для чтения и переписывания отеческих книг. Только незадолго до своей кончины (он скончался в 1842 году на 84 году от рождения) не мог он более служить нуждающимся своими советами, т. к. от постигшего его удара язык его с трудом мог произносить что-либо иное, кроме обычного ему призывания имени Спасителя и Божией Матери. Старец Филарет был духовным отцом Наталии Петровны Киреевской, жены известного русского философа и писателя Ивана Васильевича и через нее оказал влияние и на этого последнего, заинтересовал его духовною жизнью, совершающеюся в русском монашестве, расположил его к более глубокому изучению Православия, и содействовал его духовному сближению со старцами Оптиной пустыни. Кроме Киреевской отец Филарет был духовным руководителем монахини московского Ивановского женского монастыря Досифеи, отличавшейся высокою духовною жизнью. Судьба этой монахини довольно загадочна и многие считали и считают ее дочерью императрицы Елизаветы Петровны. Монахиня Досифея в свою очередь имела большое духовное влияние на известных подвижников братьев Путиловых, в монашестве Моисея Оптинского, Исаию Саровского и Антония Малоярославецкого.

Что касается друга Филарета иеромонаха Александра, впоследствии архимандрита Арзамасского монастыря, то о нем известно, что он родился в одном году с Филаретом, т. е. 1758 году, и происходил из православной фамилии польских дворян. Он хорошо знал польский язык. Преданный православной Церкви, он в особенности любил книгу митрополита Стефана Яворского "Камень веры" и сочинения святителя Димитрия Ростовского, которого книгу "Алфавит духовный" советовал иметь всем поступающим в монастырь и поучаться в ней всю жизнь. Обучался он в Киевской академии. Потом поступил на службу в Камер-коллегию. Долго ли он там пробыл неизвестно, но только впоследствии он сам говорил, что еще в молодых летах начал иноческую жизнь в московском Ново-спасском монастыре. Будучи в Петербурге с настоятелем монастыря, он был пострижен в монашество митрополитом Гавриилом и им же рукоположен в 1793 году в иеродиакона, а через месяц в иеромонаха, и всегда пользовался его расположением и состоял с ним в постоянной переписке. В том же 1793 году он был назначен наместником и казначеем Ново-спасского монастыря, но через 4 года отказался от обеих должностей и жил в том же монастыре, проводя время в молитве и в изучении святых отцов, проходивших делание умной молитвы Иисусовой, и принял келейно великий образ схимы.

Преосвященный Гавриил, будучи в Москве на коронации императора Павла, часто беседовал с отцом Александром и приглашал его к себе в Новгородскую епархию, но он отказался, не желая оставить своего уединения и своего друга, стремившегося к одной с ним цели. Живя, таким образом, в Новоспасском монастыре, он имел сношение со старцами молдавскими и афонскими, пользовался их советами и, когда они бывали в Москве по разным делам, принимал их у себя и много помогал им через преданных ему московских знакомых. Очень охотно он помогал также и тем кто стремился к монашеской жизни. Под его руководством многие проводили внимательную монашескую жизнь. Некоторые из его учеников были настоятелями обителей. В 1810 году отец Александр был посвящен в архимандриты Арзамасского Спасского монастыря, откуда вел обширную переписку со своими московскими духовными детьми и почитателями. Живя очень скромно, но получая по своим должностям значительные денежные средства, он все раздавал братии, монастырским служителям, бедным ученикам духовных училищ и всем нуждающимся. После его кончины осталось только 40 копеек деньгами и никакой одежды. Перед своею кончиною он в течение 18 дней совсем не принимал пищи, кроме нескольких капель воды, питаясь единственно хлебом жизни, Телом и Кровию Господа. Скончался он 29 апреля 1845 года, прослужив в сане священнослужителя 52 года.

Для характеристики старца приведем несколько отрывков из его писем. Когда духовноруководимые отцом Александром молодые подвижники Тимофей и Иона Путиловы отправлялись на жительство в Саров старец Александр дал им следующее наставление:

"Братиям моим о Христе Иисусе Тимофею и Ионе по приезде в Саровскую пустынь советую: 1) Живя там ходить к братии и иметь дело только с теми, с кем прикажет настоятель и духовник. 2) Послушание проходить без ропота, а если в чем отяготитесь, просите со смирением перевести на другое, если не переведут покоритесь. 3) Помните и живите там, никуда не выходя, потому что, если вы и увидите там какие-нибудь кажущиеся неудобства или соблазны, то вы их из себя не истребите и с ними перейдете, тогда в другом месте вдесятеро еще найдете, и они до тех пор с побродяжничеством вашим станут умножаться, пока совсем вас возвратят в мир. А если станете слушаться ваших начальников и сами себя будете обвинять, а соблазны относительно братии за собственный свой недуг и немощи признавать, то всегда и во всем будете оставаться мирными. 4) Если послушание и тяжелое будет, то тяжелым оно кажется только за непослушание и упрямство; потому что вы увидите такое же самое послушание проходящих с покоем других, которые и вас немощнее. Впрочем же, если оставят вас, по вашему желанию, без послушания, то так вас одолеют помыслы, что и не сладите с ними. Поэтому не отказывайтесь от послушания, но ищите. 5) Для вечной вашей душевной пользы всегда помните, что на всякое искушение победа смирение, самоукорение и терпение. Господь же премилостивый да просветит вас и умудрит, да поможет вам и да сохранит вас; и да покроет вас от всех левых и правых сетей вражиих. 6) Проходя послушание, берегите себя от тяжелых подъемов и храните здоровье, ибо дадите ответ Богу, если по безумной ревности как-нибудь повредите себе и ближних своих отяготите; потому что, когда сделаетесь увечными, то уже не вы будете служить братии, а братия вам служить будут вынуждены, и в этом случае вы будете иметь горькую жизнь, от чего да помилует вас Господь".

В том же году старец Александр пишет Тимофею Путилову: "Сердечно радуюсь, что милосердный Господь не попустил вам с Ионою больше скитаться в мире и осквернять свою душу прелестью. Терпи Бога ради и не забудь, что несть наша брань к крови и плоти, но к началам и проч. Лучше бо по святому Лествичнику с помыслами нам бороться, нежели с самомнением. И не добро быти нам бесстрастными; ибо бесы большею частью тогда отходят ради нашего самомнения, зная, что мы можем и помимо их коварства погибнуть от собственной гордости и остаться без покаяния. Пишете вы о том, что вам мешают помыслы; если можете удержать ветер, то и помыслы удержите. А святые отцы говорят, что возможно иноку быть и страстным, но не приводить в исполнение свои страсти. Следовательно, мы осудимся за исполнение страстей, а не за то только, что имеем их в себе и одолеваемся помыслами. И первый Адам по своему распознавательному чувству проразумевал, что добро было яблоко в снедь, но не за это познание, а за вкушение яблока был осужден. Да и Бог заповедовал ему не о том, чтобы не сознавать доброты плода, но о том, чтобы не вкушать его. Поэтому не смущай душу никакими помыслами, так как ты их не любишь и не услаждаешься ими. Если имеешь духовного отца и доверяешь ему, то открывай ему все свои помыслы и борьбу; а свой разум, как поврежденный и оскверненный грехами, отнюдь не принимай, и не верь себе ни в чем до кончины своей. Более же всего прошу вас будьте послушны без рассуждения и смиряйтесь перед всеми; по учению святых отцов одним смирением можно спастись, а без него и при всех добродетелях не избежим вечного осуждения. Что нам до зрительной жизни, лишь бы Бог сохранил нас от деятельных грехов, Бог даст тебе разум, только Бога ради терпите".

Некоему Андрею Степановичу отец Александр пишет о том, что Христа надо искать не вне себя, а в себе самом: "касательно намерения твоего и желания ехать в Иерусалим и Афонскую гору решительного ответа дать вам не могу. Мой совет вам такой: изберите себе где-нибудь бедненький монастырь в своем отечестве, закрытый от мира и в нем постарайся найти Иисуса Христа не в Афонской горе, а в своем сердце. Ибо кроме сердца нашего нигде в другом месте найти Его невозможно. А когда сподобит тебя Господь найти Его в своем сердце, тогда и самая многолюдная площадь будет для тебя Иерусалим и Афон. Сказал кто-то из святых, если в твоем доме зарыто сокровище, а ты про то не знаешь, то в этом случае с тобою бывает так, как бы этого сокровища и не бывало. Так точно и мы все до единого ищем Иисуса Христа по разным местам, не зная того, что Он всегда внутри нас находится. Всемогущий Бог да озарит твое сердце и укажет тебе место, где обитает Иисус Христос".

Очень важным местом в центральной России, где переплетались духовные нити шедшие от старца Паисия, был также Брянский Свенский монастырь Орловской епархии. Там проживали в начале 19 века монах Серафим и схимонах Афанасий, тот самый, который доставил митрополиту Гавриилу Добротолюбие. Схимонах Афанасий, из сенатских секретарей, оставив мир, странствовал по святой Афонской горе и по Молдавии, жил в обители старца Паисия, который поручил его своему ученику Софронию, занимался переводами и списыванием отеческих книг. В 1805 году, живя уже в Свенском монастыре, он получил от старца Софрония наставление не вмешиваться в монастырские порядки и жить молча. Скончался в том же Свенском монастыре в 1811 году на руках старца схимонаха Афанасия (Захарова), которому перед смертью вручил свой замечательный сборник из творений святых отцов. Проживая в Свенском монастыре, старец Афанасий вместе со старцем Серафимом имели духовное влияние на проживавшего там некоторое время будущего настоятеля Оптиной пустыни Тимофея Путилова. Там же имел возможность узнать от старцев духовное делание настоятель монастыря, впоследствии ректор московской духовной академии, Калужский епископ и Киевский митрополит, покровитель монашества и старчества, знаменитый Филарет.

На эти встречи и сожительства в Брянском монастыре следует обратить особое внимание. Здесь установились те связи, которые потом откликнулись в другом месте, как мы увидим дальше. В духовной связи с Брянским монастырем стоит группа пустынножителей Смоленской епархии, подвизавшихся в конце 18 века и в начале 19 века лесных скитах Рославльского уезда. Эта своеобразная группа русских пустынников состояла в близком общении с старцем Паисием. В нее входили и непосредственные ученики старца, каковы Досифей, проживший 40 лет в Рославльских лесах, и Арсений, впоследствии перешедший в Псковский Никандров монастырь, и др. подвижники, не знавшие лично старца Паисия, каковы иеродиакон Анастасий, Афанасий, бывший последние 19 лет своей жизни духовником Свенского монастыря, Арсений из Белобережской пустыни, Моисей и Антоний Путиловы, перешедшие потом в Оптину Пустынь вместе с пустынниками Иларием и Дорофеем.

Переходим теперь к одной из наиболее славных и известных в истории русского старчества обителей, Оптиной Пустыни. Эта пустынь восстановлена была из своего запустения знаменитым московским митрополитом Платоном который назначил в нее настоятелем ученика Пешношского архимандрита Макария Авраамия (м. Платон был и сам великим почитателем старца Паисия. В библиотеке Намецкого монастыря имеется книга бесед преп. Макария Великого, присланная м. Платоном старцу Паисию с такою надписью: "Преподобному отцу архимандриту Паисию, Нямецкой обители духовному руководителю и наставнику, сию душеполезную подобным подвигом прославленного мужа книгу, во благословение со испрошением богоугодных о себе молитв посылает смиренный Платон, митрополит Московский. 1791 г. июля 3 дня в Москве"). Это назначение ввело Оптину пустынь в круг духовного влияния старца Паисия, так как Авраамий, ученик Макария, ревностного почитателя старца Паисия и хранителя его предания, перенес эти предания и в Оптину пустынь. Он ввел здесь общежительный устав и возвысил духовную жизнь. Впрочем, еще и до Авраамия Оптина пустынь не чужда была влияния старца Паисия. В ней еще в 1800 году поселился ученик старца Паисия монах Феофан. Он был родом из Владимирской губернии, в молодости состоял на службе в черноморском казачьем войске, оставил по болезни военную службу, проживал некоторое время в Софрониевой пустыни у архимандрита Феодосия, откуда перешел в Молдавию к старцу Паисию, и три года жил там, проходя поварское послушание. По кончине старца он вернулся в Россию и поступил в Оптину пустынь. Он отличался крайнею нестяжательностью и великою кротостью, был строгим постником и великим молитвенником. Ревность к постническому подвигу побудила его однажды провести всю святую четыредесятницу совсем без пищи. Он открыл об этом одному из близких по духу братий. "Я верую, говорил он, что не умру от поста". Брат не стал ни отклонять, ни утверждать его в его намерении. И Феофан в течение всего поста не вкушал ничего и только однажды в неделю употреблял теплую воду. В течение всех 40 дней он совершал келейно всю службу, полагал много поклонов, сам отапливал келию и казался бодрым. Однажды, заметив, что Феофан сильно похудел, брат сказал ему: "Отче, ты очень изнурил себя", "Ничего!" — ответил Феофан, "Христос Спаситель излил за меня всю кровь Свою на кресте, а во мне еще много крови". Выдержав Божией помощью принятый на себя подвиг, он в конце поста приобщился святых Христовых Таин. Впоследствии он еще раз пытался повторить этот подвиг, но простудился, заболел жестоким кашлем и, постепенно слабея, скончался в 1819 году. Когда брат спросил его: не страшится ли он чего-нибудь в час смерти? он ответил "я с радостью желаю разрешиться от сей жизни", поднял руку для крестного знамения и тихо отошел ко Господу.

В 1821 году Калужскою епархией управлял преосвященный Филарет (Амфитеатров). Будучи великим любителем и почитателем монашества и особенно старца Паисия, он, как и митрополит Платон, обратил особенное внимание на Оптину пустынь и для большего преуспеяния в ней монашеской жизни решил устроить при ней скит во имя Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Для устройства скита он пригласил известных ему пустынножителей рославльских лесов — Досифея, Моисея, Антония, Илария и др., которые и положили начало знаменитому скиту при Оптиной Пустыни. Немного лет спустя, отец Моисей стал настоятелем Оптиной пустыни, а его брат Антоний начальником скита и, таким образом, духовная жизнь Оптиной пустыни сосредоточилась в руках опытных хранителей Паисиевых преданий. В 1829 году к ним присоединился, перешедший из Александро-Свирского монастыря ученик старца Феодора иеромонах Леонид, в схиме Лев, и с его прибытием в Оптиной пустыни положено было начало знаменитому оптинскому старчеству.

Таким образом в Оптиной пустыни, как в узле, соединились многочисленные нити духовного влияния старца Паисия через его различных учеников, а именно: монах Феофан принес непосредственно от самого старца Паисия полученную им в Нямецком монастыре духовную закваску; Авраамий принес предания старца Паисия, полученные от Клеопы Островского; Моисей и Антоний принесли предания двух Афанасиев, Серафима Свенского и рославльских пустынножителей, а Леонид предания Феодора и Клеопы малороссиянина. От такого сочетания многообразных духовных воздействий и получился замечательный расцвет оптинского старчества.

Поселившись в Оптиной пустыни, старец Лев скоро приобрел огромное влияние и широкую известность не только среди братий монастыря, но и среди окрестного населения и богомольцев пустыни. Своею высокой жизнью, мудростью, прозорливостью, даром исцелений, милосердием к страждущим, прямотою и смелыми обличениями людей порочных, каково бы ни было их положение, отец Лев привлек к себе всеобщее почитание и любовь, и к нему стали приходить из разных городов и селений разного звания люди — дворяне, купцы, мещане, крестьяне и духовенство, чтобы получить от него полезный совет и утешение в постигшем горе. С каждым годом стечение к нему народа возрастало. Всякий, будучи принимаем старцем с отеческою любовью, раскрывал перед ним свои душевные раны и находил в беседе его утешение, а многие, одержимые телесными болезнями, и бесноватые получали помощь от его молитв и помазания елеем из лампады, горевшей перед его келейною Владимирскою иконой Божией Матери. Своим добрым влиянием, как на братию обители, которой он был старцем и духовником, так и на приходящих богомольцев, старец Лев много содействовал подъему и благоустройству Оптиной пустыни, как внутреннему, так и внешнему. Под сень обители из разных мест собиралось множество братий, искавших мудрого руководства в духовном подвиге. Зная духовную опытность и дарование старца Льва, настоятель Оптиной пустыни, отец Моисей, всех приходивших на жительство в обитель поручал старцу, как духовному руководителю. Одаренный духовным рассуждением, имея острую память, и дар слова, отец Лев всякому давал соответствующее наставление из отеческих книг и Священного Писания. Пред народом же старец любил скрывать высокое устроение своего духа под крайнею простотой своего слова; речь его отличалась своеобразным сочетанием духовной силы Писания и яркой выразительности народного языка. Кроме ежедневных занятий в монастыре, старец получал множество писем от разных лиц, просивших у него разрешения недоумений, и, по любви своей к ближним, старец или сам писал им или диктовал необходимые ответы. Отец Лев скончался 72 лет от роду. В предсмертной болезни он часто призывал имя Господа, наконец, успокоился, перекрестился, благословил братию и спокойно предал дух свой в руки Божии.

Ввиду особенно важного значения Оптиной пустыни в истории русского старчества, назовем ее наиболее выдающихся и известных подвижников и старцев, а также укажем и тех лиц и те монастыри, на которые она имела особенное влияние. Получив при самом своем восстановлении основательную Паисиевскую закваску, Оптина пустынь глубоко сроднилась с духом старца Паисия и его заветами. В ней все: и устав обители, и постановка богослужения, и общий порядок жизни, и духовное устроение каждого отдельного брата удивительно согласованы и носят печать особенной духовности, просветленности и радостной умиротворенности. Едва переступив порог этой святой обители, богомолец или странник сразу чувствует здесь близость Божию, особенную благодатность ее духовной атмосферы, и сам невольно становится ближе к Богу и настраивается на светлый и радостный лад. Такой свой духовный облик и такое плодотворное влияние Оптина пустынь сохраняла неизменно в течение почти ста лет до самой революции.

Из замечательных подвижников и старцев Оптиной Пустыни мы должны прежде всего назвать ее знаменитого настоятеля архимандрита Моисея, управлявшего ею более 30 лет и скончавшегося в 1862 году. Сын московского купца, он вместе с братьями своими Александром и Ионою, в монашестве Антонием и Исаией, находился сначала под духовным руководством московских старцев Филарета и Александра и старицы Досифеи, потом вместе с братом Ионою проживал в Саровской пустыни, оттуда перешел в Брянский Свенский монастырь, где пользовался руководством учеников старца Паисия, Афанасия и Серафима, жил с братом Александром в Рославльских лесных скитах под руководством Досифея, Дорофея и Арсения и, наконец, переселился в Оптину пустынь, где и оставался до самой своей кончины. Он был строгим хранителем Паисиевых преданий и его общежительного устава, положил начало оптинскому старчеству, привел Оптину пустынь в духовное и материальное благоустройство и сам был известен святостью жизни и духовною опытностью. Руководя жизнью оптинского братства, он не оставлял без своего руководства и других лиц обращавшихся к нему за советами. Так под его духовным руководством находился настоятель Тихоновой пустыни Калужской епархии Моисей, и затворник Гефсиманского скита при Троице-Сергиевой лавре иеросхимонах Александр, имевший своим учеником духовника Гефсиманского скита, иеромонаха Германа, впоследствии строителя и игумена Зосимовой пустыни Владимирской епархии.

Брат отца Моисея отец Антоний вместе с ним подвизался в Рославльских лесах, и принимал участие в устройстве Оптинского скита и был его первым начальником, а потом в течение 14 лет был игуменом Малоярославецкого монастыря, Калужской епархии; уволившись от этой должности, он прожил 12 лет на покое в Оптиной пустыни, где и скончался в 1865 году. Так же как и брат, он отличался высокою духовною жизнью и имел особый дар утешать скорбящих. Замечательны его письма и записки, изданные Оптиной пустынью. Под его духовным руководством находился Иосиф иеросхимонах Николо-Угрешского монастыря Московской епархии.

Кроме указанных лиц в Оптиной пустыни было еще много других замечательных подвижников. Таковы: архимандрит Мельхиседек, ученик Игнатия Островского, занимавший должности — настоятеля Ростовского Яковлевского монастыря, Спасского Арзамаско- го, Спасо-Евфимиева Суздальского, наместника Александро-Невской лавры и, наконец, проживавшего на покое в Оптиной, где и скончался; иеросхимонах старец Иоанн из раскольников, ученик старца Льва, постриженник отца Моисея, оставивший несколько сочинений против раскола. Доказывая правоту Православия, он чудесно ее засвидетельствовал, достав рукою со дна кипящего котла горсть песка. Он скончался в 1849 году. Монах Иларион, поступивший в Оптину пустынь 80 лет и подвизавшийся в ней 16 лет. Вассиан — старец, схимонах, великий постник, за 45 лет монашества не пивший чаю и вина, не вкушавший рыбы и молока, кроме Пасхи и дважды выдержавший 40-дневный пост; Иов, иеросхимонах, духовник старца Макария, великий любитель безмолвия; Пимен, иеросхимонах, духовник старца Амвросия, ученик Льва и Макария, отличавшийся особенною простотою и молчаливостью.