В. Духовное руководство и исповедь

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В. Духовное руководство и исповедь

При поступлении в монастырь человек должен исповедать все, что было им совершено с детства,«духовному отцу или игумену, как Самому Богу, испытующему сердца и утробы (Пс. 7:10), вспоминая, как Иоанн крестил крещением покаяния и все приходили к нему, исповедуя грехи свои (Мф. 3:6)» [548]. Сравнение покаяния с Крещением, как и тема»второго крещения», т. е. крещения слезами, традиционны в аскетической литературе: они встречаются у Оригена, Григория Богослова, Макария Египетского, Иоанна Лествичника и других авторов [549].

Отметим также и то, что в цитированных словах Студит предполагает две возможности для исповеди: у духовного отца или у игумена. Как мы уже говорили, в студийской традиции нормой считалась исповедь у игумена. Впрочем, в особых случаях разрешалось иметь другого духовного отца. В качестве примера приведем Типикон монастыря св. Мамаса (ок. XII в.), где одна из глав носит название»Об исповеди братии, и что всем следует иметь духовным отцом игумена». Текст предписывает исповедоваться перед игуменом,«даже если он не обладает священным саном». Вместе с тем, иноку может быть назначен другой духовный отец — не по его собственному выбору, а по решению игумена. Текст из Типикона говорит в заключение буквально следующее:«Но это, скажем сразу, мы говорим по крайнему снисхождению, поскольку Предание отцов не дает инокам никакого права не иметь духовным отцом своего игумена» [550].

Симеон Студит, напротив, рекомендует монаху ходить на исповедь к кому?либо из братии по собственному выбору, а не к игумену, хотя и подчеркивает, что исповедь перед игуменом все?таки остается идеалом:

Если к кому?либо из братии обители приобрел ты веру и доверие, так что и помыслы свои открываешь ему, никогда не переставай ходить к нему и исповедовать ежедневно и ежечасно нападающие на тебя помыслы. Следовало бы всем к игумену ходить для этого дела; впрочем, поскольку некоторые, по великой немощи и по недоверию к игумену, избегают этого, мы по снисхождению и позволяем это[551].

Как мы видим, в данном вопросе, как и во многих других, Студит не является ригористом: говоря о правиле, он допускает исключения. Возможно, когда он писал эти строки, он имел в виду собственный опыт: он был духовным отцом многих людей, в том числе монахов, которые именно к нему, а не к игумену ходили на исповедь. Именно из?за этого, как мы помним, его духовный сын Симеон был изгнан из Студийского монастыря.

Студит также подчеркивает, что монах должен хранить абсолютное и беспрекословное доверие к своему духовному отцу:«если даже увидишь его впавшим в блуд, не соблазняйся этим». Не следует переходить от одного духовного отца к другому, — говорит Студит, — иначе ни первый, ни второй не будут доверять нам:«привыкнув бросаться от одного [духовника] к другому, мы уже не прекратим разыскивать столпников, затворников и безмолвников, никому не доверяя и ни в чем не преуспевая…» [552].

Студит подчеркивает, что следует считать своего духовного отца святым и не скрывать от него ни одного помысла [553]. Игумену (духовному отцу) нужно подчиняться»беспрекословно — до смерти — исполняя все, что он приказывает, даже если это кажется тебе непосильным» [554]. Открывать помыслы надо ежедневно, а сказанное духовным отцом должно принимать с полным доверием,«как из уст Божиих». Монаху не следует ни с кем обсуждать поступки и указания своего духовного отца и ни у кого не спрашивать, прав или не прав был его наставник в том или ином случае [555].

Все эти советы Студита отражают традиционное для восточного монашества понимание духовного отцовства. Сходные рекомендации мы находим у Иоанна Лествичника, аввы Дорофея и других учителей монашеской жизни. Лествичник говорит о том, что не следует сомневаться в своем духовном отце:«Как только придет тебе помысел посудить или осудить игумена, как от блуда, беги от [такого помысла]«[ [556]. А авва Дорофей рассказывает о своем ученике Досифее, приводя его в пример совершенного послушания: он не скрывал от духовного отца ни одной мысли, но при всякой возможности исповедовал их [557].

Помимо откровения помыслов, Студит советует каждому монаху ежедневно перед сном размышлять о прошедшем дне и осуждать себя за все допущенные грехи и погрешности:

Самоосуждение же да совершается так. Когда кончится день и настанет вечер, рассуждай в себе:«Как, с помощью Божией, провел я день? Не осудил ли кого? Не досадил ли кому? Не соблазнил ли кого? Не посмотрел ли страстно на чье?либо лицо? Не ослушался ли в чем?либо старшего по службе и не пренебрег ли самой [службой]? Не прогневался ли на кого? Стоя в собрании, не занимал ли ума своего бесполезным? Отягченный леностью, не уклонился ли от церкви или правила?»[558].

Подобный же совет, задолго до Студита, давал Василий Великий:«Когда день пришел к концу и окончилось всякое делание, телесное и духовное, прежде сна каждый да испытывает совесть в сердце своем [559]. Авва Дорофей считает, что такое самоосуждение должно совершаться не только вечером, но и утром и далее каждые шесть часов [560].

В заключительных главах»Слова аскетического»Студит дает некоторые советы духовному отцу относительно того, как правильно воспитывать иноков. Из этих глав видна здравая рассудительность Студита, его знание монашеской психологии и искусство духовного руководства. Студит говорит, что духовный отец должен избегать всякого помысла недоверия к ученикам, особенно если они ходят для беседы к кому?то еще [561]. Если ученик, в свою очередь, начнет не доверять духовному отцу по какой?либо причине, например, по зависти к другим ученикам, или по ложному стыду при откровении помыслов, духовный отец должен догадаться об этом по выражению лица ученика и по перемене в его внешнем виде.«Лекарство же для исцеления таковых — молитвы усердные со слезами, умножение любви, частое увещание, телесное утешение и постоянные беседы, иногда кроткие и усладительные, а иногда и строгие…» [562] Только опытный духовный наставник, испытавший все эти средства на практике, может писать о них с таким знанием дела. Примечательно упоминание»телесного утешения»среди прочих средств: оно показывает реализм Студита и его глубокое понимание психологии молодых монахов, нуждающихся не только в обличениях и наказаниях, но, по временам, и в послаблениях.

Рассуждая о том, как заставить молодого инока побороть склонность к греху, Студит среди прочих рекомендаций советует духовнику представить дело так, будто игумен»имеет твердое намерение»рукоположить этого инока в священный сан:«Таким образом ты, конечно, заставишь его отсечь эту [склонность] или с духовной целью, или по страсти тщеславия, то есть ради хиротонии» [563]. Иными словами, Студит считает, что в отдельных случаях духовник может воспользоваться хитростью и обмануть своего ученика, пообещав ему рукоположение. Студит говорит о таком»средстве»как весьма распространенном среди духовных наставников его времени:«Ибо духовники часто имеют обычай обещать юным подобные вещи, то есть священство, дабы [отсечь] страстные наклонности» [564].

Современный читатель вправе спросить: так ли уж хороши подобные способы руководства? Не входя в их оценку, скажем лишь, что Студит и духовники его времени в данном пункте отличались от духовных наставников раннего монашества. По крайней мере, классические произведения монашеской письменности никогда не поощряли стремление молодых иноков к рукоположению [565].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.