МАЛЬЧИК ИИСУС СРЕДИ УЧИТЕЛЕЙ В ХРАМЕ.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МАЛЬЧИК ИИСУС СРЕДИ УЧИТЕЛЕЙ В ХРАМЕ.

Все четыре евангелия, как и Библия в целом, очень лаконичны. События в них, хотя и следуют друг за другом в заметной хронологической последовательности, все же всегда даются пунктирно — словно в записной книжке, где отмечается лишь самое важное. Всех читателей евангелий, особенно верующих, дорожащих любой деталью, связанной с жизнью Христа, всегда поражало почти полное отсутствие каких-либо сведений о детстве и юности Иисуса. А ведь он жил в большой семье, вместе с братьями и сестрами, и был, конечно же, полностью включен в привычный круг тогдашних хозяйственных забот и волнений. Не может быть, чтобы он, например, не занимался плотницким ремеслом, подражая отцу и помогая ему в его работе. Конечно, учился он и в тогдашней школе.

Среди историков и писателей встречались попытки как бы реконструировать детские годы главного героя евангелий. Так, например, известный писатель и исследователь христианства Эрнест Ренан, живший в прошлом веке, довольно убедительно воспроизвел в своей знаменитой книге «Жизнь Христа» возможную, по его мнению, обстановку, окружавшую Иисуса в Назарете. Он предположил, что будущий основатель религии, конечно, как и все дети, должен был ознакомиться с Ветхим заветом, знать главнейшие события, связанные с историей еврейского народа, учить наизусть отдельные места и т. д. Он предположил также, что в школы маленького Назарета вряд ли проникала схоластическая и изощренная ученость Иерусалима, поскольку все будущие проповеди Христа совершенно лишены какой-либо казуистики, свойственной высокоученым фарисеям, подготавливавшим тогда в Иерусалиме основы Талмуда. Не располагая особо характерными деталями, связанными с жизнью Назарета, когда по его узким каменистым улочкам бегал маленький Иисус, Э. Ренан в своей реконструкции идет от взрослого Христа, с его поэтическим восприятием мира, живостью воображения и человеколюбием. Поэтому, когда он говорит, что мальчик Иисус читал, как и все другие дети, Ветхий завет, то особо подчеркивает, что ребенку, по-видимому, больше всего нравились поэтические страницы Библии, например псалмы, духовные гимны и песни, а также, конечно, предания о пророках.

Надо думать, что во многом или в каких-то частностях так и было. И все же те тридцать лет, что прожил Иисус в Назарете, прежде чем стать Христом, до сих пор безнадежно скрыты за плотной завесой полнейшей неизвестности.

Можно также предположить, исходя из текстов самих евангелий, что, будучи ребенком, а затем и юношей исключительно одаренным, Иисус вызывал по отношению к себе неизбежные в таких случаях насмешки и даже издевательства. Известно, какими жестокими бывают дети, когда они встречают в своей среде сверстника, явно выходящего из среднего ряда. Это можно (но опять-таки ретроспективно) воспроизвести из случая, описанного Матфеем. В своем евангелии он рассказывает, как Христос, будучи уже известным проповедником, пришел однажды в родной Назарет и с каким недоумением и насмешками, раздражением и даже злостью встретили его жители родного городка, знавшие его, конечно, с детства — ведь для них он был всего-навсего одним из пяти сыновей плотника Иосифа.

«И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая nремудрость и силы?

Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон и Иуда?

И сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него все это?

И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем» (Матф. 13: 54-57).

Об этом же происшествии рассказывает и Лука. Он даже говорит, что Иисус был изгнан из Назарета, что его даже пытались убить, то есть, по-видимому, до предела возмущенные назаряне бросали вслед ему каменья, а не только ругательства и позорные слова.

Вполне возможно, что не был он счастлив и в семье. У него, скорее всего, был лишь один друг — брат Иаков: ведь именно Иаков полностью воспринял учение Христа, возглавил впоследствии иерусалимскую общину, которой руководил восемнадцать лет, закончив жизнь мученической гибелью во имя верности зарождавшейся тогда христианской церкви.

Скорее всего, жизнь Иисуса в доме родителей не была безоблачной и по-детски безмятежной. Впечатлительный, воспринимавший мир по-своему, самоуглубленный и склонный к поэтической меланхолии, он был непохож на своих вполне обычных братьев и сестер.

Природа, окружающая Назарет, и сейчас поражает своим напряженным лиризмом и торжественностью. Если иметь в виду, что натура Христа была, судя по его проповедям и афоризмам, глубоко поэтической, то надо думать, что и в детстве он не раз убегал из дома, чтобы полюбоваться окружающим миром с высоты Назаретской возвышенности. Вся эта экзальтированность не вызывала в семье ни малейшего сочувствия не только со стороны братьев и сестер, но, возможно, и с родительской. Чтобы прокормить свою большую семью, плотник Иосиф хотел бы видеть в сыне помощника, а не мечтателя.

Во всяком случае, настораживает факт, рассказанный Марком. Евангелист говорит о том, что однажды, когда Иисус, будучи в каком-то доме, сидел, окруженный слушателями, ему сказали, что возле дома, не решаясь (или не желая?) войти, стоят его мать и братья и просят его выйти к ним.

В евангелии об этом написано так:

«И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его.

Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя.

И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои?

И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои;

Ибо, кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Марк. 3: 31-35).

Конечно, в этой крохотной и психологически очень колоритной сценке можно увидеть простую аллегорию на тему «братья во Христе», но вместе с тем именно из-за ее психологической правдивости нельзя не почувствовать в поведении взрослого Иисуса отголоска давних детских обид, памяти о насмешках и издевательствах, испытанных им не только в уличном кругу сверстников, но, может быть, и дома. Л. Толстой в своем соединенном евангелии даже называет Иисуса «заброшенным ребенком». Наверно, ему были свойственны и странности: ведь мать однажды назвала его «безумцем».

Юный Иисус в иудейском храме

Все эти крупицы, по которым можно судить о годах, проведенных Иисусом в Назарете, слишком, конечно, мелки и незначительны.

Скорее всего, евангелисты не рассказывают о Христе до его тридцатилетия по той причине, что все эти годы жизни были по внешности своей, по быту и занятиям совершенно обыкновенны, будничны, и потому ни Матфей, ни Марк, ни Лука, ни даже самый пространный в своем повествовании, поэтичный и эмоциональный Иоанн просто не посчитали нужным говорить о вещах слишком обыденных и потому, как они думали, всем известных, а значит, и неинтересных. Им, по-видимому, казалось, что о назаретских годах рассказывать неинтересно. Ведь и Иаков, родной брат Иисуса, ничего не рассказал о жизни в доме своего отца. И в самом деле, что можно было рассказать, по их мнению, о захолустье и босоногом бедном детстве?…

И все же об одном ярком эпизоде из жизни двенадцатилетнего Иисуса рассказано в Евангелии Луки достаточно подробно.

Дело происходило в один из праздников Пасхи, когда родители вместе со всеми детьми отправились по заведенному обычаю в Иерусалим. По тогдашним временам это было настоящее путешествие, так как предстояло одолеть 165 километров, причем не всегда по хорошей караванной дороге, но отчасти по горным тропам и припустынным местам. Сборы всегда были долгими и торжественными. Шли обычно три дня. Иерусалим — огромный город, полный толп, блеска и оживленной торговли, многочисленных храмов и дворцов — конечно, очень привлекал детей. Скорее всего, это было не первое путешествие в Иерусалим: туда отправлялись ежегодно многие жители Назарета. На шумных и разноязыких улицах столичного города назаряне старались держаться вместе, особенно следя за шустрыми и любопытными детьми, то и дело ускользавшими от родительского догляда.

Двенадцатилетний Иисус, всегда державшийся наособицу, на одной из улочек Иерусалима вдруг бесследно затерялся. Его хватились не сразу. Шел третий день Пасхи. Караваны с богомольцами уже отправлялись по домам. По обычаю, именно на третий день, когда уже были закончены все торжественные богослужения, происходили в открытых дворах храмов собеседования раввинов с верующими паломниками. Здесь задавались вопросы и давались ответы. Обыкновенно всем разрешалось сидеть на полу, располагаясь полукружием возле раввина. Иисус, отстав от родителей, зашел в один из таких храмов и, чтобы лучше слышать, пристроился в круге поблизости от раввина, который отвечал на вопросы и сам задавал их слушателям. То был род своеобразного духовного семинария на свежем воздухе. Слушатели, только что отмолившиеся в храмах, были преисполнены торжественности, вопросы задавали важные, а не мелкие, ответы выслушивали с почтительной внимательностью, стремясь запомнить все, что они услышали, чтобы затем, вернувшись по домам, поделиться мудростью со своими домочадцами и соседями.

Иисус внимательно слушал и раввина и вопрошающих, но вскоре и сам стал и спрашивать и отвечать. Вопросы двенадцатилетнего мальчика, а тем более его ответы, которые он давал раввину четко и быстро, очень удивили всех собравшихся, и поскольку Иисус, как сказано, сидел почти рядом с учителем, то он оказался как бы в центре полукружия, и вскоре вопросы, сначала из любопытства, стали задавать уже ему, а не только раввину.

Столь необычное зрелище привлекло многих, кто проходил мимо, и через какое-то время весь храмовый двор заполнился удивленными слушателями. Подошли и другие раввины. Все дивились мудрости ребенка и шепотом говорили между собой, что ему предстоит великая будущность.

Между тем родители Иисуса двинулись с караваном богомольцев в обратный путь. Поначалу они не беспокоились о пропавшем из виду мальчишке, думая, что он находится в караване с кем-нибудь из назаретских соседей или родственников — так бывало и в прежние приезды.

Однако вечером первого же дня обратного путешествия в Назарет, когда обычно все семьи собирались на ночлег, и когда Иисуса не оказалось, родители решили на утро двинуться обратно в Иерусалим. По-видимому, братья и сестры пошли с караваном дальше, но Иосиф и Мария вновь проделали дневной переход и, возвратившись в Иерусалим, расстроенные и напуганные исчезновением ребенка, начали искать его прежде всего по храмам — ведь именно туда потерявшийся мальчик (как, кстати, и было заведено в подобных случаях) мог обратиться за помощью и ночлегом.

И они действительно нашли его в храме, но он спокойно сидел среди раввинов, о чем-то уважительно беседовавших с ним. По-видимому, в тот первый день, когда произошла встреча Иисуса со священнослужителями, он произвел на них такое большое впечатление, что, оставив мальчика ночевать, они наутро вновь продолжили беседу с необыкновенным подростком, изумлявшим их недетскостью ума и пространностью мудрых суждений.

О том, как родители нашли Иисуса, Лука рассказывает кратко, но психологически выразительно.

«И, увидев Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? вот отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя» (Лука. 2: 48).

Очень странен, однако, и едва ли даже не высокомерен был ответ мальчика: «Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?

Но они не поняли сказанных Им слов» (Лука. 2:49, 50).

Богословы и библеисты расходятся в деталях толкования этого, по сути, единственного эпизода из детства Христа, но, скорее всего, правы те, что считают его ответ вполне естественным и невысокомерным.

Мария скрывала от Иисуса тайну его рождения, и, хотя, как сказано, родители не поняли его слов, они все же по размышлении могли догадаться, что тайна уже не была секретом для их ребенка. Ведь он прямо говорит, что его истинный отец — Бог и что его истинный дом храм. Евангелист психологически правдив в своем рассказе, когда рисует родителей как обыкновенных земных людей, обеспокоенных потерей ребенка в шумном и незнакомом Иерусалиме и радующихся, что они его так удачно и быстро нашли. Вполне возможно, что в сутолоке повседневной семейной жизни оба они давно забыли услышанный ими когда-то голос Бога, даровавшего им первенца совершенно чудесным образом, — они давным-давно жили обыкновенной жизнью, и «метафизические» рассуждения мальчика Иисуса, скорее всего, были ими восприняты как обычная его странность, усилившаяся от общения с высоко учеными иерусалимскими раввинами. Он и впрямь был очень странным, этот маленький Иисус.

Все благополучно вернулись в Назарет. Приключение было позабыто, проступок простили, и, как сказано в евангелии, Иисус жил в доме родителей в полном послушании все последующие восемнадцать лет своей жизни.

До той поры, когда ему исполнилось тридцать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.