Праведный Иоанн Кронштадтский (+ 1908)
Праведный Иоанн Кронштадтский (+ 1908)
Память его празднуется 20 дек. в день преставления
19 октября 1829 г. в семье бедного глубоко верующего причетника села Суры Пинежского уезда (Архангельская епархия) родился слабенький мальчик, названный в честь празднуемого в этот день прп. Иоанна Рыльского — Иоанном.
Окреп он после святого Крещения. Маленький Иоанн рос тихим, любвеобильным мальчиком, любившим богослужение и природу. Шести лет он стал посещать сельскую школу и, проходя мимо старенькой церкви, всегда останавливался, чтобы помолиться. Надо отметить, что уже тогда крестьяне обращались к нему с просьбой его молитв в своих бедах. В этом возрасте ему явился его Ангел Хранитель и сказал, что ему поручено Господом Богом охранять его в течение всей его жизни.
Девяти лет он поступил в Архангельское приходское училище, но учение давалось ему, к его большому огорчению, с трудом. Но раз после ночной горячей молитвы точно завеса спала с его очей, по его собственному выражению, и с тех пор он начал хорошо учиться. Школу он кончил хорошо, перешел в семинарию и, в числе лучших учеников, поступил в Петербургскую Духовную академию.
В это время умер его отец, и мать его осталась без средств. Тогда он стал по ночам заниматься перепиской, и заработанные им 9 рублей в месяц посылал ей. Одно время у него была мысль принять монашество и отправиться миссионером в Китай. Но скоро он понял, что Петербург не менее нуждается в духовном просвещении, чем далекие языческие страны.
В 1855 г., когда он окончил курс Духовной академии, открылось священническое место в кронштадтском Андреевском соборе. Молодой студент женился тогда, почти против своей воли, на дочери ушедшего на покой священника этого собора, Елисавете Константиновне Несвицкой, и принял его место. Когда после рукоположения он вошел впервые в этот собор, то был поражен тем, что видел его во сне еще в семинарии.
Став священником, о. Иоанн прежде всего стал строго относиться к своему делу пастырства и священнослужения. Он начал с того, что стал внимательно читать Ветхий и Новый Заветы и вести дневник о своей внутренней жизни и духовной борьбе. Литургию он служил ежедневно и ежедневно читал каноны дневным святым, продолжая так делать до конца своей жизни. Проповеди он произносил каждое воскресенье и в праздники. Внутренне он молился каждую свободную минуту.
В это время в Кронштадте было много бедноты, тем более что туда высылались пьяницы и бродяги из Петербурга. О. Иоанн жалел их и их семьи, посещал их, помогал им, чем мог, постоянно раздавая им свое жалованье, ходил для них за доктором, в лавку и аптеку, так что жалованье стали выдавать не ему, а его жене. Кончилось тем, что эти несчастные люди, огрубелые и ожесточенные, сначала относившиеся к нему недоверчиво, горячо полюбили его, и он наставлял их, а они постепенно начинали исправляться. Только жалованье свое как законоучителя местного реального училища он считал своим и раздавал его беднякам.
Законоучителем он был особенным. Дети любили его за его доброту и ласковость и радостно ждали его уроков. Впрочем, это даже не были обыкновенные уроки, а увлекательные беседы. Он умел пробуждать у детей живую веру, и уроки эти запоминались на всю жизнь. Неуспевающих у него не было; на педагогических советах он всегда заступался за детей.
Так прошло 15 лет. К этому времени ясна уже стала Божия помощь о. Иоанну в его деле помощи ближним, и когда он решился, ради более существенной помощи им, основать в Кронштадте Дом трудолюбия, многие откликнулись на его призыв помочь ему в этом великом деле.
В течение 1882 г. Дом трудолюбия был открыт. В нем была собственная церковь, школа, детский сад и приют; воскресная школа для взрослых, разные мастерские, бесплатная амбулатория, призрение бедных женщин, ночлежный приют, классы ручного труда, народные чтения, дешевая столовая, где по праздникам выдавалось до 800 бесплатных обедов.
В 1882 г. был основан странноприимный дом, куда к батюшке стали стекаться со всех сторон богомольцы с просьбой молитв и помощи. На берегу залива была устроена, по инициативе и при поддержке батюшки, спасательная станция. К этому времени через руки его проходили уже сотни тысяч рублей, а он сам как жил, так и умер бедняком, ничего для себя не оставив. Но не только помогал он материально нуждающимся, но и вразумлял и наставлял грешников и молился об исцелении болящих. Святой своей жизнью и непрестанной молитвой он достиг дара исцелений и прозорливости. Сам он рассказывал об этом так «Я не решался бы на такое святое дело, если бы не был призван к нему свыше».
Дело было так: «У меня и тогда уже была привычка никому в просьбе не отказывать. У меня кто-то в Кронштадте заболел. Я стал молиться, передавая болящего в руки Божий, прося у Господа исполнения над болящим Его святой воли. Но вот приходит ко мне одна старушка, родом костромичка, которую я давно знал. Она была глубоко верующая женщина, по-христиански и в страхе Божием кончившая свое земное существование. Приходит она ко мне и настойчиво просит, чтобы я не иначе молился о болящем как об его выздоровлении. Помню, я тогда почти испугался: как я могу, думалось мне, иметь такое дерзновение? Однако старушка твердо верила в силу моей молитвы. Тогда я исповедал перед Господом свое ничтожество и греховность, увидел волю Божию во всем этом и стал просить для болящего исцеления. И Господь послал ему милость Свою — он выздоровел. В другой раз по моей молитве исцеление опять совершилось. Я тогда из этих двух случаев прямо уже усмотрел волю Божию, новое себе послушание от Бога — молиться за тех, кто будет этого просить. И теперь я и сам не знаю, и другие передают, что исцеления по моей молитве совершаются».
Помогал о. Иоанн с одинаковой любовью и знатным, и убогим, и бедным. Он неотступно находился при умирающем императоре Александре III, держа все время на голове его руку, так как Государь сказал: «Когда вы держите руки свои на моей голове, я чувствую большое облегчение, а когда отнимаете — очень страдаю; не отнимайте их».
Молился он горячо, дерзновенно, и чудеса совершались во множестве. К нему стали прибегать не только из Кронштадта и из Петербурга, письменно и особенно по телеграфу, но изо всей России и даже из-за границы, из Англии и Америки, не только православные, но и инославные, даже нехристиане. Письма и телеграммы ежедневно сотнями приходили в Кронштадт. К больному он ехал немедленно по первому же вызову даже ночью, молился, служил молебен, и безнадежно больной, к изумлению врачей, выздоравливал.
В 1884 г. молодая княгиня З.М.Юсупова заболела заражением крови в тяжелой форме. Спасения не было. Пригласили о. Иоанна. Когда он вошел, лечивший больную знаменитый профессор С. П. Боткин — слывший свободомыслящим — встретил его взволнованно, со словами: «Помогите нам!» Батюшка положил ей на голову руку, отчего она успокоилась, а затем стал на колени вместе с ее мужем и стал горячо молиться. Потом он пришел вторично со Святыми Дарами и причастил больную; после этого она заснула и проснулась через 6 часов совершенно здоровой. Температура, доходившая до 42°, упала до 37, 1. Профессор Боткин долго молча смотрел на нее. Слезы текли из его глаз. «Уже это не мы сделали», — сказал он.
У офицера Брест-Литовской крепости заболел дифтеритом в тяжелой форме сын. Через Брест должен был проехать о. Иоанн, и мать умирающего решила выйти к поезду просить его молитв. Муж, однако, сказал, что в толпе ее только затолкают, и пошел один; но, выйдя из вагона, о. Иоанн направился прямо к нему и сказал: «Что же ты жену не взял с собой, ведь она так тебя просила». Отец умирающего так растерялся, что не знал, что сказать. О. Иоанн, пожурив его, сказал: «Ну ничего, иди, сын твой здоров». Мальчик выздоровел.
Таких случаев было такое количество, что перечислить их невозможно. Слепые прозревали, как только о. Иоанн промывал им глаза святой водой. Паралитики вставали и ходили. Бесноватые и буйнопомешанные успокаивались и исцелялись от одного крестного знамения или благословения, творимого им. Умирающие и безнадежно больные получали облегчение именно в тот момент, когда о. Иоанн, получив телеграмму, молился, о чем свидетельствуют записанные факты. Впрочем, незаписанных фактов остается огромное множество.
У пишущей эти строки в 1895 г. заболел крупом младенец брат. Родители уехали за границу, а дети оставались на попечении тетушки. Она послала о. Иоанну телеграмму, прося его молитв, и в то же время вызвала родителей. От о. Иоанна пришел ответ: «Молюсь. Протоиерей Иоанн Сергиев». Когда родители вернулись, они бьши поражены, найдя младенца здоровым. Таких исцелений были сотни тысяч, если не больше.
День свой батюшка начинал чтением канона дневному святому за утреней. Потом он ежедневно служил литургию. За проскомидией приносили большую корзину с просфорами. Сослужившее ему духовенство подавало ему просфоры, и он быстро вынимал частицы и, поминая, бросал просфоры в пустую корзину, громко молясь: «Помяни, Господи, всех заповедавших мне молиться за них». Лицо его светилось молитвой. И этого было достаточно для исцеления. Когда приближалось время пресуществления Святых Даров, он чувствовал приближающегося Христа, голос его дрожал, и его благоговейный трепет передавался сослужащим ему священнослужителям. После литургии он шел в Дом трудолюбия, а оттуда ехал в Петербург посещать больных. Вернувшись вечером, он разбирал с помощью секретарей письма и телеграммы до поздней ночи. Справиться одному с этой работой ему было невозможно.
Прозорливость его была необычайна. Молодой офицер вошел в алтарь церкви кадетского корпуса, где служил о. Иоанн. Он в это время переносил Святые Дары с престола на жертвенник. Поставив чашу, он подошел к офицеру и поцеловал ему руку. Офицер страшно смутился. Начали говорить, что он будет священником, но стать священником ему и в голову не приходило. Но в будущем он стал не только священником, но монахом и известным старцем Оптиной пустыни, о. Варсонофием.
Непрестанно о. Иоанну давали в благодарность за творимые им исцеления деньги в запечатанных пакетах. Пакеты эти он часто тут же раздавал нуждающимся, причем всегда на нужную им сумму. Был такой случай: один грузинский священник приехал в Петербург с сыном, поступившим в Технологический институт. Из запертого чемодана у них выкрали 500 рублей, необходимых для проживания студента в Петербурге и для возвращения отца домой. Они остались без средств, а в Петербурге они никого не знали. Грузинский батюшка бросился с просьбой о помощи в Синод, в Консисторию. В Синоде один чиновник сказал ему: «Помочь вам может только отец Иоанн Кронштадтский». — «Кто он?» — «Настоятель Андреевского собора в Кронштадте».
Они поехали туда утром, к ранней обедне. Там сторож позвал его от имени отца настоятеля в алтарь.
«Сослужи со мной, отец Ражден», — ласково приветствовал его о. Иоанн.
Первая неожиданность: имя Ражден грузинское, в России неизвестное. После литургии о. Иоанн повел его в Дом трудолюбия, там обступили его люди, и говорить не удалось. Когда они оттуда выходили, о. Иоанну в ноги бросился какой-то человек, по-видимому купец, с криком: «Спасибо тебе, отец родной, выздоровела дочь моя, профессора диву дались, — и сует ему конверт. — Вот вам, батюшка, на добрые дела». О. Иоанн тут же передал о. Раждену конверт со словами: «Это, я думаю, отцу Раждену сейчас нужнее, чем мне».
«Батюшка, — воскликнул купец, — что вы делаете, ведь там 500 рублей, на добрые дела!» О. Иоанн строго посмотрел на него и твердо ответил: «Ну да, на добрые дела! Почему ты думаешь, что они даны не на доброе дело?»
О. Ражден был как громом поражен и очнулся только после батюшкиных слов: «Ну, пойдем ко мне, отец Ражден, чаю напьемся!»
Таких случаев было много.
В Киеве между юнкерами произошло недоразумение. Так как дуэли были запрещены, решено было, что тот, на кого выпадет жребий, застрелится. Это называлось американской дуэлью. Роковой жребий вытянул сын киевского уездного предводителя дворянства Сергей М. Пуля прошла через грудь, рана была смертельна. Мать умирающего послала телеграмму о. Иоанну и получила ответ: «Господь простил. Молюсь. Протоиерей Иоанн Сергиев». Еще до получения ее раненый спросил: «А где же священник?» Послали за духовником семьи, о. Михаилом. Раненый причастился, но, когда священник вышел, спросил: «Зачем вы позвали отца Михаила, я хотел того, что был у меня ночью!» О. Михаил знал о телеграмме, понял, в чем дело, и спросил: «Спросите его, каков был приходивший к нему священник?» Раненый ответил: «Среднего роста, русый, не полный, небольшая борода, голубые глаза, и такой ласковый». Тогда о. Михаил принес находившуюся у него фотографию о. Иоанна, и больной сразу же узнал своего ночного посетителя. Фотографию эту он просил оставить у себя и всю жизнь с ней не расставался. С этого дня он начал поправляться и скоро совершенно выздоровел.
Исповедовать отдельно всех желавших у него о. Иоанн возможности не имел. Их бывало до 2 тысяч человек, и для них устраивалась общая исповедь. Все говорили грехи свои громко, даже кричали их, как бы желая, чтобы он их слышал. Слезы покаяния и умиления были на глазах у всех. Нередко плакал и он сам. Потом он поднимал епитрахиль и читал общую разрешительную молитву. Впечатление это производило потрясающее.
Великий прозорливец и пророк, св. Иоанн грозно пророчествовал, незадолго до своей блаженной кончины, о будущих судьбах России. В то время большая часть русской интеллигенции отходила от веры и Православной Церкви, стараясь потянуть за собой весь русский народ. «Кайтесь, кайтесь, — взывал он с амвона, — приближается ужасное время, столь опасное, что вы и представить себе не можете». Он говорил, что, если не будет покаяния, Господь отнимет у России царя и попустит ей столь жестоких правителей, которые всю землю Русскую зальют кровью. Он говорил, что хранитель России после Бога есть царь, а враги наши без него постараются уничтожить и самое имя России.
За 3 года до кончины о. Иоанн тяжело заболел, но не лечился, а только пил воду несколько раз в день из источника прп. Серафима. За несколько дней до кончины он велел надписать конверт с деньгами на имена тех телеграфистов, почтальонов и сторожей, которые ему служили, и сказал: «А то еще и совсем не получат».
Последнюю литургию он служил 9 декабря почти шепотом. Паства почувствовала, что батюшка умирает, покидает ее. Плач поднялся страшный. Сидя в кресле на амвоне, батюшка прощался с каждым, благословлял его, заповедал молиться, любить Бога.
17 декабря о. Иоанн простудился и сильно ослабел. На следующий день он лежал с закрытыми глазами и вдруг спросил: «Которое сегодня число?» — «Восемнадцатое, батюшка», — ответили ему. «Восемнадцатое, значит, еще два дня», — сказал он. Присутствовавшие не поняли, что он указывает день своей кончины. 19 декабря о. Иоанн причастился Святой Крови и в этот день благословил, по просьбе игуменьи Иоанновского монастыря матери Ангелины, освятить в монастыре усыпальницу храма во имя пророка Илии и царицы Феодоры, святых родителей о. Иоанна. В этой усыпальнице его и положили. Освящение произошло 21 декабря. Игуменья просила его приехать на Рождество причастить сестер. Он сказал: «Да, приеду, но причащать не буду». Когда она ушла, пригласили духовника батюшки, о. Арокановского. Видя, что о. Иоанну делается хуже, духовник велел служить литургию и в 4 часа причастил его. О. Иоанн сидел в кресле. После причастия он чувствовал себя спокойнее, но потом произнес свои последние слова: «Душно мне, душно!» Его уложили в постель. Он впал в забытье, лежал неподвижно, со сложенными на груди руками, дышал все реже и реже.
Последний вздох — и великий праведник скончался. Закрытые глаза полуоткрылись, и на них показались слезы. Так его и хоронили с полузакрытыми, ясными, как при жизни, глазами, которые смотрели вверх, точно видели там Господа. Случилось это 20 декабря 1908 г. в 7 часов 40 минут утра, на восьмидесятом году его жизни. Облачили его в белые ризы, и сейчас же начались панихиды.
Когда приподняли воздух, то увидели, что лик его покойный и величественный.
Колокол Андреевского собора печальным звоном возвестил о тяжелой потере.
Получена была телеграмма от государя императора: «Скорблю и оплакиваю кончину отца Иоанна со всеми почитавшими его». После последней панихиды, в 9 часов утра, гроб перенесли в Андреевский собор, где его приняло духовенство во главе с епископом Гдовским Кириллом (впоследствии священно-исповедник, был митрополитом Казанским), которому батюшка завещал погребсти его. 21 декабря народ хлынул из Петербурга.
Войска еле сдерживали толпу. Не только улицы, но крыши, деревья были усеяны народом. В соборе после литургии начались непрерывные весь день панихиды, а за ними, до 11 часов вечера, парастас. Народ беспрерывно шел прощаться со своим пастырем.
Наконец погребальное шествие двинулось в Ораниенбаум и шло вслед за колесницей 3 часа при перезвоне колоколов. В Ораниенбауме гроб поставили в траурный вагон. На Балтийском вокзале собрались крестные ходы изо всех столичных церквей и все духовенство в белых облачениях. Шествие двинулось к Иоанновскому монастырю на Карповке. Шедший за гробом народ образовал несколько хоров, и пели «Святый Боже» и «Вечную память». Но плач народа заглушал пение. По повелению государя императора шествие прошло мимо Зимнего дворца, где на балконе стояла императорская семья с придворными. При входе в монастырь стояла матушка Ангелина с сестрами; на руках духовенства и сестер, певших канон «Помощник и Покровитель», гроб внесли в монастырский собор. В 12 часов ночи закончился парастас, и народ начали пропускать для прощания с батюшкой. Всю ночь у гроба читали Евангелия. Далеко не все успели прийти проститься. В 9 часов 30 минут начался благовест к поздней литургии. Первым прибыл епископ Гдовский Кирилл. В 12 часов началось отпевание, на которое вышло 60 священников и 20 диаконов; присутствовало огромное количество богомольцев.
23 декабря в 2 часа 15 минут гроб с останками батюшки был опущен в гробницу в нижнем храме-усыпальнице Пророка Илии и Царицы Феодоры.
К лику святых батюшка Иоанн Кронштадтский был причислен Русской Зарубежной Церковью 19 октября 1964 г.
• Канонизация св. прав. Иоанна в России состоялась на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 7—8 июня 1990 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.