Лекция №5. Традиция жрецов и традиция пророков

Лекция №5. Традиция жрецов и традиция пророков

1. Возможность восприятия — отправная точка в раскрытии значения традиции

Мы начинаем пятую беседу на тему «Традиция и реальность». Каждый раз, возвращаясь в начале очередной беседы к этой теме, я ощущаю чувство неисчерпаемости этой темы. Сколько бы мы ни возвращались под разными углами, с разных аспектов к тому, что такое Традиция (реальность, по-моему, легче определить), каждый раз остается ощущение, что придется, подобно Сизифу, вновь и вновь закатывать огромный валун определения на вершину этой метафизической горы. Что такое Традиция в отношении к реальности? Уравнение с двумя неизвестными.

Хотя Традиция не является, строго говоря, чем-то неизвестным с чисто академической эрудиционной точки зрения, тем более сегодня, на исходе ХХ века, когда за нашей спиной более ста лет интеллектуальных усилий традиционалистской школы Генона и его учеников, написавших очень много работ, эпигоны этой школы, которые по-своему разжевали и положили в рот массу аспектов, собрали колоссальное количество примеров символизма, взаимной заменяемости символов, интерпретаций мифов и т. д. Все это составляет некое академическое тело традиционализма, поэтому мы не можем сказать, что Традиция — это нечто неизвестное. Тем не менее понятно, что Традиция всегда есть нечто совершенно иное, чем все то, о чем можно сказать, написать, что можно изобразить, подобно тому, как движение человека, биомоторика его ходьбы есть нечто совершенно другое, чем костыли или посох, и даже нечто совершенно другое, чем его ноги, хотя ноги ближе к ходьбе, чем посох и костыли.

Итак, нас интересует не столько академическая эрудиционная сторона, о которой можно узнать в литературе, сколько живая интуиция этого тайного понятия, этой тайной категории, не скрываемой кем-то специально, а просто ускользающей, потому что не в последнюю очередь, может быть, интеллектуал боится ответить себе на вопрос, что же такое в конце концов есть Традиция. (Речь идет об интеллектуале, который относится к этому понятию позитивно: не прогрессист, не либерал, не воинствующий профан, а тот интеллектуал, который при слове Традиция снимает шляпу.) Этот интеллектуал постоянно уходит в косвенные ответы, боковые ответвления, давая Традиции разные определения, произнесение и даже помысливание которых не совершает ни в ком внутренней революции, просто дает ощущение некой рациональной полноты, адекватности. Поэтому будем исходить из того, что мы интеллектуалы, которые не снимают шляпу перед Традицией специально для того, чтобы не бояться дать такой ответ.

В предыдущих беседах мы говорили о том, что фундаментальной, принципиальной схемой взаимоотношения человека и Традиции является возможность восприятия. Само восприятие открыто тому, что оно должно воспринять в последнем счете, в последнем измерении, оно есть как бы готовое зеркало, жаждущее принять в себя последнюю форму или последнее отсутствие формы. Тот образ ребенка, бегающего на лугу среди бабочек, который обнаруживает, что он есть непосредственное чистое восприятие, стремящееся к тому, что по ту сторону плоскости зеркала; который чувствует, что он есть некий орган, вечно распахнутый навстречу тому, что за пределами его непосредственных чувств, — эта схема соответствовала образу Хай-ибн-Якзана, Живого Сына Единственного. Это тот описанный суфиями в средние века, зародившийся из ила первый и единственный человек, который путем простого становления проходит все этапы знания, восприятия, и в конечной форме приходит к религии, которую суфии естественно отождествляли со своей религией, со своей традицией, по крайней мере той, которую они декларировали как свою, — традицией Ислама. Но ведь в Хай-ибн-Якзане моделируется так называемый активный человек или восприниматель, который в чистом виде является носителем одного лишь восприятия, жизненная миссия которого — просто воспринимать. Он воспринимает с такой силой и полнотой, что сразу доходит до последних рубежей метафизики, и сразу там обнаруживает и смысл и значение своего восприятия. В данном случае мы имеем совершенно абстрактную рафинированную модель активного созерцания как взаимоотношения человека и реальности.