Агнец Божий

Агнец Божий

Четвертое Евангелие без всякого сожаления идет еще дальше. Мало того что об Иоанне пишется как об отрицающем свое мессианство, но и после крещения Иисуса он воспринимает последнего как Мессию и провозглашает его таковым:

Ин., 1: 29–32. На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира; сей есть, о Котором я сказал: «за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня», я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем;

Ин., 1: 34. Ия видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий.

В Евангелиях от Марка и Луки вообще нет никакого упоминания о таком признании со стороны Иоанна. В Евангелии от Матфея есть единственный стих, который относится к признанию Иоанном роли Иисуса, когда Иисус приходит к нему креститься:

Мф., 3: 14. Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?

Однако позже Матфей, а также Лука сообщают о том, что Иоанн послал учеников спросить о том, был ли Иисус Мессией, нечто совершенно ненужное, если бы Иоанн действительно засвидетельствовал Духа Божьего, сходящего на Иисуса подобно голубю. (И конечно, в четвертом Евангелии ни разу не упоминается о какой-то подобной неуверенности со стороны Крестителя.) Все синоптические Евангелия сообщают об этом сошествии Духа Божьего, но ни в одном из этих трех никак не указывается, ни тогда, ни позже, что это сошествие было засвидетельствовано Иоанном или кем-то еще, находившимся рядом с Иисусом.

Действительно, синоптические Евангелия показывают признание мессианства, которое постепенно распространяется среди учеников Иисуса, и, кроме того, явно отмечается осторожность Иисуса в том, что он никак конкретно и открыто не объявляет о такой миссии. Только в самом конце, перед Каиафой он признает, что он — Мессия, и этого, что рассматривалось еврейскими властями как богохульство, было достаточно для того, чтобы осудить Иисуса на смерть. Эта точка зрения, по-видимому, находится в соответствии с исторической действительностью того времени, так как объявить себя Мессией без доказательства, которое удовлетворило бы церковные власти, означало верную смерть. (Так же как и в более поздние столетия объявить себя новым воплощением Иисуса означало бы обречь себя на смерть через насаживание на кол или в наше время — поместить себя в сумасшедший дом.)

Однако в четвертом Евангелии все, начиная с Иоанна Крестителя, изображаются как сразу же признавшие Иисуса Мессией. Мало того что Иисус не отрицает эту свою роль, но он и сам возвещает об этом. Так, когда самаритянка говорит с Иисусом о Мессии, Иисус отвечает ей совершенно искренне:

Ин., 4: 26. это Я, Который говорю с тобою.

Это открытое признание мессианства Иисусом и другими описано в четвертом Евангелии как продолжавшееся на протяжении трехлетнего периода в Иерусалиме и других местах до того, как Иисус был арестован, осужден и казнен.

С точки зрения реалистической истории это совершенно невозможно. Однако Евангелие представляет теологию, а не историю, и теологический Иисус, в противоположность «историческому», является проявлением божественности.

Приветствуя Иисуса как Агнца Божьего, Иоанн Креститель ссылается не только на его мессианство, но и на ту действительную форму, которую должно принимать мессианство. Пишется, что Иоанн признал Иисуса не как царского Мессию, который приведет иудеев к идеальному царству, победив их врагов с помощью военного оружия, а скорее как страдающего и замученного «раба Божьего» Второ-Исайи.

Ссылка на Иисуса как Агнца Божьего, по-видимому, подразумевала конкретный стих в одном из отрывков о страдающем слуге:

Ис. 53: 7. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих, как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен…