Храм Воскресения Господня и находящиеся внутри его Святые места
Храм Воскресения Господня и находящиеся внутри его Святые места
Путь ко храму и памятники на пути. – Входные врата. – Турецкая стража. – Камень помазания. – Часовня Гроба Господня (кувуклия) с приделом Ангела. – Голгофа. – Краниево место. – Придел поругания и тернового венца. – Церковь Константина и Елены. – Сведения о Кресте Христовом. – Место обретения Креста. – Придел разделения риз. – Придел Лонгина сотника. – Место уз и темницы Христовых. – Церковь Явления. – Ротонда. – Гробы Иосифа и Никодима. – Греческий храм Воскресения.
Лишь на другой день по прибытии в Святой Град получили мы вожделенное и нетерпеливо ожидаемое всеми приглашение отправиться на поклонение Святому Гробу. Пройдя через патриарший сад, отделяющий дом Русской миссии[19] от дома построенного нынешним Патриархом Блаженным Кириллом для своего пребывания (во время посещения Святого Града), и пройдя чрез улицу, мы вступили во врата собственно так называемой «Патриархии», по лестнице поднялись во второй этаж ее и мимо устроенной на сей же террасе виноградной беседки спустились по длинной лестнице вниз – к месту второго[20] явления Спасителя по воскресении женам Мироносицам. На этом месте построена часовня, в коей изображен Спаситель в виде вертоградаря с копаницею, а напротив часовни под деревянным навесом церковь во имя святых жен Мироносиц. На юг – арабская церковь во имя Иакова Брата Господня, бывшего первого епископа Святого Града, где каждодневно совершается Литургия на арабском языке. В этой церкви на правой стороне поставлена древняя деревянная кафедра, стоявшая прежде на Голгофе, которую некоторые путешественники считали за кафедру первого Иерусалимского епископа святого Иакова Брата Господня, но грузинские надписи, вырезанные на ней, и место, где она прежде помещалась, показывают, что кафедра эта принадлежит ко времени обладания Голгофою наших единоверцев – грузин, тем более, что это согласно с мнением самих греков. На север – малая церковь Сорока мучеников, где погребены Патриархи Иерусалимские, как скончавшиеся в самом Святом Граде, так и вне оного. Эти три придельные церкви находятся под обширными террасами и обрушенною землетрясением 1817 года колокольнею. Пройдя мимо этих церквей сквозь узкую дверь, мы вышли на каменную площадь, что пред входными дверьми во храм Гроба Господня. Из двух входных врат (южной стороны) ныне остались незаложенными лишь одни, которые запираются и ключи находятся у мусульман, а другие закладены. По преданию чрез них Мария Египетская хотела войти во храм, но сила Божия возбранила ей. В сем же самом месте от иконы Пресвятой Богородицы она услышала глас: «аще Иордан прейдеши, добр покой тамо обрящеши». Ныне к сим дверям приделана малая церковь во имя святой Елены с куполом; снаружи сделаны каменные ступени, по которым прежде был ход на Голгофу, но теперь оные заделаны: сверху придел католический, а внизу греческий параклис во имя Марии Египетской. Над обеими входными дверьми видны мраморные барельефы, изображающие вход в Иерусалим, проповедь и погребение Христа Спасителя. По сторонам ворот столбы коринфского ордена. В одном из них (с левой стороны от входа) видна трещина, из которой, по греческому преданию, накануне праздника Воскресения Христова, в день Великой Субботы, изникнул Святой огонь, когда однажды по проискам армян православным было возбранено встречать этот день на Святом Гробе. То же предание говорит, что один из неверных – воин по имени Омир, видя это чудо, спрыгнул с террасы на площадку храма в среду христиан, исповедуя свое желание сделаться христианином; и камень как воск умягчился под его стопами, но не смягчились сердца врагов имени Христова, – они умертвили исповедника, а христиане благоговейно погребли его останки; часть их и доселе хранится в монастыре «Большой Панагии».
Тяжелые железные двери храма уже были отворены настежь; у них вежливо встретили нас хранители ключей – турки в своей типической одежде, т. е. в чалме, пышных халатах, золотистых шалевых поясах. Определенная годовая плата могла бы теперь уволить храм Святого Гроба от присутствия этих мусульман, если бы не упомянутые выше несогласия христиан между собою, несогласия, которые, надобно признаться с болезненным сердцем, служат поводом к тому, что в этих представителях права сильного над слабыми – мусульман над христианами приходится видеть не угнетателей, а щит, оберегающий промыслительно Гроб Господень от еще более возмутительных сцен, которых примеры бывают почти ежегодно. Какое грустное ручательство должного уважения к святейшему из всех святых мест! Какая строгая кара, вызванная очевидно в наказание за нарушение между христианами «союза любве», связывавшего учеников Христовых! Эта мусульманская стража при колыбели христианства – как бы напоминание языческой стражи Пилата при Гробе того же Господа! Поводом к ней было неверие, – и вот по судьбам промысла Божия доныне неверные оберегают подобающее уважение к вере!.. Дивны дела Твоя Господи!… Турки сидят важно в самой церкви, по левую сторону от двери, на диване, покрытом богатым ковром. В большие праздничные дни, во время церковных процессий наблюдают за порядком в храме, а в обычное время от нечего делать ограничиваются курением наргеле[21], запивая кофеем, который готовится тут же на жаровне в дверях самого храма. На пороге за вратами святилища встретили нас гробовой иеромонах в облачении с крестом в руках и два диакона с кадильницами; тут же ожидал хор певчих, составившийся из русских богомольцев.
Первое, что представилось глазам нашим при входе в храм, прямо противу дверей, в нескольких шагах от оных, – это камень помазания, на котором было намащено ароматами тело Иисусово. «Моли Пилата Иосиф, иже от Аримафеа, сый ученик Иисусов, потаен же страха ради Иудейска, да возмет тело Иисусово: и повеле Пилат. Прииде же и взят тело Иисусово. Прииде же и Никодим, пришедый ко Иисусови нощию прежде, нося смешение смирнено и алоино, яко литр сто. Прияста же тело Иисусово, и обвиста е ризами со ароматы, якоже обычаи есть Иудеом погребати» (Ин 19, 38). Камень этот покрыт ныне мраморною плитою розового цвета. Над ним балдахин на четырех столбах, под покровом коего висят неугасимые лампады всех христианских вероисповеданий, имеющих свои алтари в храме Гроба Господня. По углам камень украшают бронзовые шары и большие подсвечники. Он принадлежит обще трем вероисповеданиям: греческому, армянскому и латинскому. Предание о нем двоякое: одно, что он взят из одной скалы с Голгофою; другое, что его принес собственно для помазания живоносного тела Иосиф с Никодимом и что он зеленоватого цвета; ревностные не по разуму богомольцы портили святыню, желая унести на память хотя малую частичку дорогого камня, и это вынудило покрыть его мрамором. В то время как мы благоговейно поклонялись освященному столь трогательным воспоминанием месту, хор певчих (из богомольцев) пел приличные совершившемуся здесь событию тропари Великой Субботы (глас 2-й): «Благообразный Иосиф с древа снем пречистое тело Твое, плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове покрыв положи». Слава: «Егда снизсшел еси к смерти, Животе безсмертный, тогда ад умертвил еси блистанием божества: егда же и умершия от преисподних воскресил еси, тогда силы небесныя вопияху Ти, Жизнодавче: Господи, слава Тебе». И ныне: «Мироносицам женам, при Гробе представ Ангел вопияше: мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися чужд». «Плащаницею чистою, и ароматы божественными тело честное, испросив у Пилата, миропомазует и полагает Иосиф в новом гробе, тем же ураныпе мироносицы жены возопиша: покажи нам, якоже предрекл еси Христе, воскресение» (Сед. дне, глас 1-й).
Налево от камня помазания в расстоянии 30 шагов внутри храма стоит небольшая часовня, кувуклия, желтого мрамора, в виде катафалка, с легким куполом, украшенная с обеих сторон полуготическими дугами; красиво высится она под огромным куполом храма. Вообще архитектура этого памятника довольно изящна; ее портит несколько лишь малая и неопрятная коптская часовенка, прилежащая извне к западной стене кувуклии. Эта кувуклия вмещает в себе неоцененное сокровище – Гроб Господень. Внутренность ее состоит из двух частей: сперва входят через малые и низкие двери с восточной стороны в так называемый придел Ангела, почти квадратный. В средине небольшая подстава, в которую вделана часть того камня, который был привален погребавшими Спасителя ко входу в погребальную пещеру. «Ангел Господень сшед с небесе, приступль отвали камень от двери Гроба, и седяше не нем. Отвещав рече женам (Марии Магдалине и другой Марии, которые пришли видеть гроб): не бойтеся вы: вем бо, яко Иисуса распятого ищете. Несть зде: воста бо, якоже рече, приидите, видите место, идеже лежаше Господь» (Мф 28). Этими знаменательными словами и ныне Ангел как бы вводит каждого в Гроб Господень. Большая часть этого камня вделана ныне в престол армянской церкви, находящейся на Сионе, на месте дома Каиафы; об этом упоминает еще католический паломник XV века князь Радзивилл в следующих выражениях: «на великом алтаре (в армянской церкви) лежит большой камень, которым был завален Гроб Господень, – «велий зело», ибо имел в длину не менее четырех локтей, а в ширину около двух, в толщину более чем на пол локтя. Справедливо говорили жены Мироносицы: «„кто нам отвалит камень?” ибо едва ли десять человек было бы достаточно для сего».
Из придела Ангела малые двери, в которые едва можно войти согнувшись или опустясь на колена, ведут в самую пещеру, иссеченную в скале, где был гроб. Отверстие это в том же самом направлении, как и дверь в кувуклию, то есть на восток. Внутри пещера Святого Гроба почти квадратная: три человека на коленях могут поместиться в ней рядом. По правой стороне от входа ложе, высеченное в скале. На этом каменном ложе было положено тело Господа Иисуса, по обычаю еврейскому, т. е. головою на запад, ногами к востоку. Теперь самый Гроб, стены и своды пещеры одеты мрамором, так что вовсе не видно скалы, а о том, что это ложе высечено в скале, не зная нельзя и догадаться. Без сомнения это не успокаивает благочестивого ожидания, даже больно христианскому сердцу, на которое нагота и хлад этой скалы действовали бы гораздо пламеннее; но что делать, когда это было единственным способом сохранения Святых мест через столько веков и поколений. И потому везде почти в Свястой Земле поклонник встретит мраморную одежду оных.
Верхняя мраморная доска белого цвета с розовым отливом; она разделяется на две почти равные половины; есть предание, что однажды мусульмане вознамерились отобрать ее для своей великой мечети; тогда Ангел, постоянный невидимый страж Святого Гроба, видя скорбь о сем христиан, провел по доске перстом и камень разделился надвое.
Если взглянуть на юго-западный угол мраморной одежды, видно, что часть мрамора, одевающего переднюю сторону ложа и верхнего карниза, была когда-то отломана и снова приставлена. К стыду наших богомольцев, рассказывают, что этот кусок был тайно отломлен одним из них по чувству неразумной ревности. Когда пропажа эта была замечена пономарем и донесено о сем наместнику Патриарха, митрополиту Мелетию, он немедленно приказал объявить богомольцам, что если в течение назначенного времени не будет принесен к нему похищенный камень, то виновный будет предан проклятию. Угроза подействовала на неразумного похитителя, – отбитый кусок был принесен и приклеен на свое место.
Над святым ложем, с задней его стороны сделано мраморное барельефное изображение Воскресения Христова с предстоящими Ангелами, которые закрыты двумя живописными образами: в головах латинским, а в ногах армянским, в знак права их на служение в пещере Святого Гроба. Эти иконы стоят на мраморном карнизе, идущем в виде пояса по сторонам ложа; здесь же ставятся от каждого вероисповедания подсвечники с горящими свечами, а между ними фарфоровые вазы с цветами, ежедневно меняющимися.
Один из русских поклонников по усердию к Святому Гробу, снявши в первое свое посещение меру и рисунок с барельефного изображения Спасителя и Ангелов, сделал на него серебряный высокой работы оклад, чтобы он служил постоянным украшением Святого Гроба, но в поставлении его на желаемом месте встретил со всех сторон великие препятствия и наконец вынужден нашелся безусловно подарить оный грекам, которые поставили его над входом в церковь Воскресения, вверху, противу часовни Святого Гроба, т. е. над так называемой «царской аркой».
В потолке кувуклии, представляющем небеса, изображены: Деисус и 12 апостолов. Вся пещера сверху освещена дорогими лампадами, висящими в несколько рядов; для свободного движения воздуха сделано в потолке отверстие, над которым сверху выше крыши часовни протягивается большое полотно, представляющее также небесный свод, усеянный звездами, среди коего виден воскресший Победитель ада и смерти с хоругвию в руках. Карнизы пещеры Святого Гроба украшены греческою надписью, ибо греки были единственными возобновителями ее после пожара 1808 года.
Поверхность мрамора, одевающего посмертное ложе Источника жизни, часто умащается ароматами и окропляется благоуханиями (розовою водою); еще чаще омывается она слезами покаяния, умиления и любви, ежечасно льющимися на этот единственный Гроб, который не даст мертвеца своего в день судный. «Воста бо, несть зде… и паки приидет судити миру, егоже созда».
Имея довольно времени, чтобы собрать свои мысли, пока поклонялся святыне наш владыка, с наклоненной головою и сокрушенным сердцем вошел я в погребальную пещеру и лишь слезами покаяния и сокрушения мог выразить чувства, волновавшие меня в эту незабвенную минуту. Но где найду слов выразить, что чувствовал, прощаясь с этою великою святынею через 16 месяцев, при разлуке со Святым Градом? Не обинуясь скажу, что если бы в то время, когда я, стоя на коленях и наклоня голову на драгоценный мрамор, прильнул к нему горящими устами, роняя на его благоухающую поверхность горькие слезы о разлуке с сею святынею, если бы кто-нибудь, говорю, в это время подойдя сзади, отделил мою голову от плеч, – последнее мое слово было бы благодарение ему, как благодетелю души моей!.. «Воистину бо яко живоносец, яко рая краснейший и чертога всякого царского показася светлейший мне, Христе, Гроб Твой, источник нашего воскресения».
Ежедневно на Святом Гробе совершаются три Литургии; первая в первый час пополуночи греческая по сказанному: «ураньше приидоша на Гроб», вторая – армянская, третья – пред восхождением солнца – латинская. Поверхность Гроба служит престолом и вместе жертвенником, но латины ставят для сего на гробный камень особый стол, – тогда как греки и армяне совершают служение непосредственно на верхней плите Гроба, – причем левая сторона его служит жертвенником.
Во время нашего поклонения Святому Гробу певчие пели церковные песни светлой седмицы: «воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу»… «Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу и воскресл еси яко победитель, Христе Боже, женам Мироносицам вещавый: радуйтеся, и твоим апостолом мир даруяй, падшим подаяй воскресение». – «Яко живоносец, яко рая краснейший, воистину и чертога всякого царского показася светлейший, Христе, Гроб Твой, – источник нашего воскресения».
В заключение приведем, для сравнения с нынешним состоянием кувуклии, описание ее и Гроба Господня, начертанное первым нашим паломником игуменом Даниилом в XII веке: «Под тем же самым верхом, непокрытым, – пишет он, – есть Гроб Господень сим образом яко печерка мала иссечена в камени, двери имуще малы, якоже может человек влезти, на колену поклоншеся, в звыше есть малого мужа и всямо окачна (то есть округла), четыре лакоть в долину и в широту. Влезячи же в печерку ту дверцами теми малыми, на десной стране есть место, яко лавица засечена в том же камени печерном; и на той лавицы лежало тело Господа нашего Иисуса Христа, и есть и ныне лавица та святая покрыта досками марморяными; а суть на стороне проделано три оконца кругла, и теми оконци видеть святый той камень: и ту целуют вся християне. И висит в Гробе Господни 5 кандил великых с маслом с древяным и горят безпрестани кандила та святая, не угасают их никтоже, ни в день ни в нощь. Лавица же та святая, идеже лежало тело Христово, есть в длину 4 лакоть, а в ширину два локти, а в звыше полтора локти. Пред дверьми же печерными лежит камень, 3 стоп вдале от дверец тех печерных: на том камени Ангел седя явися женам мироносицам и благовести им Христово воскресение; и есть печерка та оделана яко амбон красным мармором и столпцы марморяны ж около стоят, числом их 12-ть. Вверху же над печеркою тою создан яко теремец красно на столпцех, и вершек (т. е. верх) ему сперт кругло, и серебряными чешуйками позолочеными поковав; и на верху же того теремца стоит Христос сребрян сделан, яко в мужа вболей есть, и то сут фрязи сделали и поставили, и ныне есть под самым верхом тым непокрытым. Суть же дверци трои у теремца того учинены хитро, яко крестьцы: теми бо дверцами влазят людие к Гробу Господню. Да то есть Гроб Господень был печерка та, якоже то написах, добре испытав от сущих ту издавна ведущих (т. е. заведывающих) святая си места»[22].
От живоносного Гроба, чрез алтарь храма Воскресения Господня, прошли мы на Голгофу – место распятия Господня; но другой обычный вход на нее снизу от камня помазания направо (в расстоянии от него 20 шагов), по 18-ти мраморным ступеням с такими же перилами.
Голгофой называется небольшая церковь, устроенная в юго-восточной части храма на скале того же имени, на том самом месте, где был распят Господь наш Иисус Христос: «Неся Крест Свой, изыде на глаголемое лобное место, еже глаголется еврейски Голгофа: идеже пропяша Его, и с Ним ина два, сюду и сюду, посреде же Иисуса» (Ин 19, 17). Близость этих двух святых мест изъясняется следующим выражением Евангелия: «бе же на месте идеже распятся верт и в верте гроб нов, в немже николиже никтоже положен бе: ту убо пятка ради Иудейского, яко близ бяше гроб, положиста Иисуса» (Ин 19, 41). Но не одно это обстоятельство сближения мест Святого Гроба и Распятия удивляет нас; обыкновенно мы представляем себе «лобное место» несравненно больше и выше. В самом деле взгорье, на котором стоит часть Иерусалима, занимаемая храмом Святого Гроба, довольно высоко[23]. Но место, на котором был распят Господь Иисус Христос, как надобно полагать, было лишь скалою на этом взгорье, за стенами города, о чем сказано и у апостола: «вне врат пострадати изволи». По разрушении иерусалимских стен Адриан, окружая новою стеною Елию Капитолину, обвел стенами и лобное место, и город таким образом расширился в ту сторону. Христиане в особенности стеснились около Святого Гроба и Голгофы, так что теперь эти места находятся почти в средине города. Скала облицована камнем, на нее входят по ступеням, а наверху Голгофы стоит церковь, разделенная аркою на две равные части, как бы две церкви, каждая с особыми сводами. Первая часть от входа, или северная, составляет место, где Крест был водружен в скалу; оно освещается светом, проникающим с запада – изнутри храма; другая часть, прошедши арку, – южная с окном напротив входа, – есть место, где Господь наш Иисус Христос был пригвожден ко Кресту. Первая принадлежит грекам; вторая латинам. В греческой части Голгофы в левой стороне близ двери, которая выходит в темный коридор (из него сходят несколькими ступенями прямо в алтарь храма Воскресения), устроен жертвенник. На месте, где был водружен Крест, поднятом от полу на одну ступень, стоит престол из белого мрамора; в передней стороне его сделана выемка, в которой человек, стоя на коленах, может поместиться свободно; здесь то самое отверстие, в которое был водружен Спасителев Крест: оно одето по обводу серебряным кругом, с чеканным на нем изображением страстей Христовых. За престолом поставлен большой крест, с живописным изображением на нем распятия Христова; по сторонам живописные (вырезанные по контуру) изображения предстоящих: Матери Божией и Иоанна Богослова; позади ко внешней стене прислонен иконостас, состоящий из икон, изображающих страсти Христовы. Между крестом и иконостасом довольно свободное место для поправки, освещающих оный иконостас лампад.
При пении стихир Крестопоклонной недели: «Приидите вернии животворящему древу поклонимся, на немже Христос Царь славы, волею руце распростер, вознесе нас на первое блаженство», «Днесь пророческое исполнися слово, се бо покланяемся на место, идеже стоясте нозе твои, Господи» – мы благоговейно поклонились месту, где совершилось таинство нашего искупления.
По преданию, крест благоразумного разбойника стоял на север от Креста Господа, а нераскаянного на юг, так что первый был на правой стороне Спасителя, который лицом был обращен к западу, а второй на левую сторону. Притом кресты разбойников были водружены в скалу не на одной линии с Крестом Господа, а несколько позади его на одной линии между собою. Места их водружения означены черными кругами на мраморном помосте, одевающем поверхность скалы. Кроме того места, где был водружен Святой Крест, природная скала Голгофы видна еще через продольный, нарочно для сего сделанный тут же сбоку престола в верхней мраморной ее одежде разрез. Чрез этот разрез видна трещина в скале широкая и глубокая, проходящая до самого низу оной, которая соответствует евангельскому повествованию, что, когда «Иисус паки возопив гласом велиим, испусти дух, и се завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго, и земля потрясеся и камение распадеся…» (Мф 27, 50). Предание присоединило к числу таких скал Голгофу. Уже в IV веке при святом Кирилле Иерусалимском показывали на эту расселину скалы на том месте как на чудо, свидетельствующее о страсти Господней. «Есть расселина та на камени том и до сего дне», – пишет игумен Даниил, наш паломник XII века. Все наиглубочайшие изыскания доказали, что расселина эта в скале образовалась вопреки всем геологическим основаниям, ибо когда расселины скал обыкновенно следуют за кристаллическою формациею составных частей, тут слои скалы и прорезывающие ее жилы треснули совершенно необыкновенным способом, подобного которому более нигде не встречается, – не вдоль слоев, а поперек их. Языческие писатели вспоминают о чрезвычайном и феноменальном трясении земли в ту эпоху. Адиссон в сочинении своем о религии христианской говорит, что «с помощью сведений математических и физических, он пришел к убеждению, что расселина в этой скале не могла быть следствием простого и натурального землетрясения. Также и действие одной природы, а тем менее действие искусства не могло произвести сего». Мондрелль, другой протестантский писатель, говорит, что «расщелина эта явилась вследствие землетрясения во время страстей Христовых, в том удостоверяет предание; но простой разум достаточен для того, дабы видеть, что искусство не имело никакого участия в образовании этой трещины, ибо жилы прерваны так удивительно, и перерыв является здесь в таких чрезвычайных чертах, следует столь различным изгибам, а выпуклости так совершенно соответственны впадинам, что искусство не могло этому подражать и никакое орудие не могло этому подражать и никакое орудие не могло бы сделать этого». Подобных свидетельств принести можно бы множество.
Стены и потолок греческой части Голгофской церкви покрыты приличною живописью. Впереди престола висит ряд лампад разной величины с разноцветными стаканами. Посредине церкви, несколько вперед к западу, повешена искусной работы хрустальная лампа; сделана в виде четвероконечного равностороннего креста; пожертвована несколькими петербургскими дамами, во главе коих была супруга покойного генерал-адъютанта А. А. Кавелина; эта лампада зажигается лишь по большим праздникам. Греки и латины равно любуются ею, первые с чувством радости, вторые – зависти. На той же средней линии, почти у самого входа на Голгофу с западной стороны висит мраморная лампада искусной работы, вся сделана из цельного куска мрамора и с цепями.
Над Голгофою в третьем этаже есть несколько комнат, в которые можно пройти из верхней галереи, отделяющей ее от алтаря Воскресенского храма. В этой части храма хранится святогробская ризница, составляющая глубокую тайну даже и для своих; ризничий, он же и игумен Святого Гроба, по выборе в сию должность дает присягу в присутствии Синода. Другие комнаты служат для отдыха православных богомольцев, проводящих ночь в святом храме. Тут же и келья самого ризничего.
Латинская часть Голгофы не имеет никаких особых украшений. Живописные стены и своды весьма потемнели, но зато в среднем своде сохранилось мозаическое изображение Спасителя, единственно уцелевшее от губительного пожара 1808 года; пол также мраморный; на нем мраморным мозаичным прямоугольником означено место пригвождения ко Кресту. Престол из черного мрамора; над ним прекрасный образ, представляющий пригвождение ко Кресту; шесть огромных бронзовых подсвечников и ряд лампад служит продолжением украшающих греческую часть Голгофы, с тою разницею, что эти не так ценны и изящны и зажигаются очень редко, а те горят почти постоянно.
В арке, отделяющей латинскую часть Голгофы от греческой, есть небольшой престол, а над ним изображение Матери Божией, так называемой «Семи болезней», сердце которой пронзает меч, по предречению божественного Симеона: «и твою душу пройдет оружие». Здесь певчие пропели для нас стих Великого Пятка: «Своего Агнца Агница зрящи, к заколению влекома, последоваше Мариа простертыми власы со инеми женами, сия вопиющи: камо идеши чадо? чесо ради скорое течение совершаеши? еда другий брак паки есть в Кане, и тамо ныне тщишися, да от воды им вино сотвориши? иду ли с тобою, чадо, или паче пожду тебе? даждь ми слово, Слове, не молча мимоиди мене, чисту соблюдый мя: ты бо еси Сын и Бог мой!» (Икос на повечерии Великого Пятка)
Образ «Матери Семи болезней» есть дар португальского короля и обременен разными украшениями и привесками в римском вкусе.
К латинской части Голгофы примыкает извне часовня, внутренность которой видна с Голгофы сквозь окно в стене. Латины говорят, что часовня эта построена на том месте, где Матерь Божия, возлюбленный ученик Христов Иоанн Богослов и жены Мироносицы ожидали, пока можно будет приблизиться к Кресту. Но православное предание указывает место этого «стояния» там, где ныне находится греческий женский монастырь «Большая панагия»; древность этого предания подтверждает наш паломник XII века игумен Даниил. Вход в упомянутую часовню извне по узким ступеням. Сюда ежедневно приходит совершать раннюю Литургию ксендз из латинского монастыря Спасителя.
Сойдя с Голгофы, мы зашли в храмину, находящуюся под греческою частью Голгофской церкви. Здесь по православному преданию погребен Мельхиседек, царь Салимский. В глубине ее стоит престол во имя святого Иоанна Предтечи Господня и нашего праотца Адама; за этим престолом, сквозь железную решетку, при свете неугасимой лампады, видна нижняя часть Голгофской расселины; по преданию, сохраненному веками, о коем, как увидим ниже, писали многие святые Отцы, у подошвы Голгофской скалы была погребена глава нашего праотца; кровь, истекшая из ребра Богочеловека – второго Адама, – прошед сквозь расселину Голгофской скалы, омыла главу Адама первого, почему и самое место это называется Краниевым или Лобным; а согласно с этим преданием, изображая распятие, всегда помещают под крестом изображение мертвой головы, лежащей на двух крестообразно сложенных человеческих костях. Об этом предании вспоминает и первый наш паломник ХII века, говоря: «Исподи же под тем каменем (т. е. под Голгофою) лежит глава Адамова, первого человека. В распятии же Господне, егда на Кресте Господь наш Иисус Христос предаст дух свой, и тогда раздрася церковная катапетесма, и камение распадеся, тогда же той камень проседеся над главою Адамовою и тою разселиною сниде кровь и вода из ребра Иисуса Христа на главу Адамлю, и омы грех рода человеча. Есть бо разселина та на камени том знать и до сего дня. Исподи же под распятием, идеже есть глава Адамля, приздана есть яко церковца мала, помощено-ж дсками мраморными, красно. Да то зовется Крайнево место, еже есть Лобное место. А гора идеже есть распятие зовется Голгофа».
Отсюда пошли мы в темную галерею, находящуюся позади греческого внутреннего храма Воскресения, где находится несколько малых приделов и сход в подземные церкви Св. царицы Елены и Обретения Креста; южное крыло этой галереи (начинающейся у камня помазания) составляет Голгофа, северное – латинская церковь Явления. Образуемый сею галереею полукруг соответствует западному полукругу ротонды Святого Гроба, и все пространство между ними в длину храма занято: с запада кувуклией Святого Гроба, с востока греческою церковью Святого Воскресения.
Часть галереи от Голгофы до схода в подземную церковь Обретения Честного Креста, называется греческими хорами; здесь внизу только один придел, принадлежащий также грекам; он называется приделом поругания и тернового венца, где под престолом находится часть столпа из серого мрамора, стоявшего в претории. При нем совершилась та часть страданий нашего Спасителя, к коей относятся следующие слова евангельские… «Тогда воины игемоновы, приемше Иисуса на судищи, собраша нань все множество воин. И совлекше его, одеяша его хламидою червленою. И сплетше венец от терния, возложиша на главу его, и трость в десницу его; и поклоншеся на колену пред ним, ругахуся ему глаголюще: радуйся царю Иудейский» (Мф 27, 27). По преданию Христос тогда сидел на этом столпе, и потому он называется столпом поругания. Тут же в стене за стеклом и за решеткой сохраняется часть тернового венца; две неугасимые лампады освещают таинственный мрак этого придела.
Мы поклонились свидетелям страстей Христовых при пении стихиры: «Днесь Владыка твари, и Господь славы, на Кресте пригвождается, и в ребра прободается, желчи и оцта вкушает, сладость церковная: венцем от терния облагается, покрываяй небо облаки; одеждею облачится поругания, и заушается бренною рукою, рукою создавый человека, по плещема биен бывает, одеваяй небо облаки, заплевания и раны приемлет, поношения и заушения, и вся терпит мене ради осужденного, избавитель мой и Бог: да спасет мир от прелести, яко благоутробен» (глас 8-й).
По выходе из придела «поругания», чрез находящуюся рядом с ним дверь, спускаются по тридцати трем широким и высоким ступеням в подземную церковь Свв. Константина и Елены. Эта церковь ископана обок Голгофской скалы этой святой царицею в то время, когда она искала здесь Святого Креста; место обширное, почти квадратное, имеет около тридцать шагов в длину и ширину. Выделанная в природной скале, подпертая четырьмя массивными колоннами, с куполом, выведенным наружу (выходит во двор жилища абиссинов), церковь эта носит на себе явные следы христианской архитектуры первых веков. Она по старым фирманам принадлежит абиссинцам, но по своей бедности они вынуждены были уступить ее во владение армянам, выговоривши себе право по временам служить в приделе «благоразумного разбойника», находящемся в левом углу. Заметим, что пожар в 1808 году не проник в эту подземную церковь и она сохранилась в первобытном своем виде; убранство ее, по неопределенности владения – бедно; оно состоит из нескольких икон самой грубой кисти (как и все иконы армянские), из коих одна большого размера на южной стене представляет Воздвижение Креста Господня. По правую сторону главного алтаря, посвященного имени святой царицы Елены, есть каменное седалище, где по преданию находилась святая царица в то время, когда отыскивали Святой Крест; здесь в окне горят три неугасимые лампады.
Из этой церкви – направо – сходят еще глубже тринадцатью ступенями в пещеру, где оставалось погребенным в течение трех веков Древо Животворящего Креста Господня. Мать Константина Великого, томимая святою жаждою обрести подлинный Крест Господень, следила все местные рассказы, предания и обычаи. Кресты, сброшенные с Голгофы, были закапываемы со всеми орудиями, служащими к этой казни, тут же в горе. А потому, когда начались работы, скоро нашли глубокую подземную пещеру и в ней три креста, надпись (титло) I. N. R. J., копье и гвозди. Надпись лежала особо, и потому нельзя было различить Креста Господня от двух других. Известно, что по совету тогдашнего Иерусалимского Патриарха Макария искали известия о сем свыше и Господь Бог явил святой царице истинный Крест, – исцелением, а по другому сказанию – воскрешением умершей женщины, для чего на нее поочередно возлагали каждый из трех найденных крестов. Святая Елена послала часть древа обретенного Креста своему сыну в Константинополь; другую часть прислала в Рим. Большая же часть настоящего Креста осталась в Иерусалиме – в храме Святого Гроба.
В царствование восточного императора Ираклия Хозрой II царь Персидский овладел Иерусалимом, ограбил храм и взял Крест Спасителя. Спустя 10 лет Ираклий победил персов, принудил наследника Хозроева отдать ему Святой Крест и возвратил его в храм Воскресения Господня, собственноручно и босыми ногами неся его на своих плечах по иерусалимским улицам до самой Голгофы. Это трогательное событие было торжественное повторение первого воздвижения Святого Креста, при царице Елене, которое с тех пор и доселе празднуется православною церковью 14 сентября.
Когда в 1099 г. крестоносцы вошли в Иерусалим, то, поступая с действительными обладателями Иерусалимской святыни не лучше мусульман, они овладели насильственно частью древа Святого Креста; другая часть была скрыта Православным Патриархом, который и сам, бегая от латинского притеснения, удалился тогда в крайнюю точку своих духовных владений – в Карак по ту сторону Иордана. Она и поныне находится во владении Иерусалимского Патриарха.
Современные западные хроники красноречиво описывают радость христиан при виде этой святыни (части доставшегося латинам Святого Креста), которая с тех пор всегда предшествовала им в боях с мусульманами. Но время показало, что обладание великой святыней без святых дел было недостаточно для привлечения крестоносцам милости Божией: как Кивот Завета, за нечестие избранного народа, впал некогда в руки врагов его, так и Древо Святого Креста за нечестие и беззаконные деяния его обладателей, их же хрониками подробно описанные, – скоро снова впало в руки неверных. В неудачной битве под Хиттином, близ Генисаретского озера, 5 августа 1187 г. Древо Креста Господня перешло к Саладину. Латинский епископ Птолемаид[24], который нес Святой Крест, получивши смертельную рану, отдал его товарищу своему епископу Лидскому, а тот вместе с королем Иерусалимским Лузиньяном взят в плен. В истории крестовых походов Мишо приведен следующий рассказ одного из мусульманских писателей Емада-Еддина об этом событии: «большой Крест взят, за ним взят в плен и король, а многие из неверных (так он величает крестоносцев) шли защищая его. Лишь только возвышали его, неверные падали на колена и наклоняли головы; говорят, что это то самое Древо, на котором был пригвожден Христос, которому они отдают честь. Они было украсили его самым чистым золотом и дорогими каменьями. Носили это Древо во дни больших праздников, а когда князья и епископы показывали его людям, всяк преклонялся пред ним с благоговением. Безбожные (то есть христиане) считали за святейшую обязанность оборонять этот крест и утрата его была для них несравненно чувствительнее, нежели взятие в плен их короля и ничто не могло их утешить»… Через 32 года после сего, одно Древо, обнаженное от всех драгоценностей, досталось обратно крестоносцам при взятии Дамиетты, где положили его неверные. Много уже из него убыло, и с той минуты оно разделилось на бесчисленное число частиц, которые разошлись по всему свету. Самые большие части, по сказанному выше, находятся теперь в Иерусалиме, в Афоне, в Константинополе и в Риме. Из Иерусалима и Константинополя перешло не мало мелких частиц по разным случаям в Грузию, Россию и Сербию. Иерусалимская часть распределена ныне в трех крестах. Крест, в коем хранится большая часть, в оправе серебряной и вызолоченной, водружен в серебряной чаше, как бы на Голгофе, осыпан по местам крупным жемчугом и бриллиантами; оправа, как говорят, стоит до 90 000 рублей. В нем с обеих сторон за слюдой видно Животворящее Древо перцового цвету, не цельное, а составленное из маленьких частиц, наклеенных на простое дерево; ширины в нем на два пальца, а вышины шесть вершков. Кроме сего есть еще два креста: один средней величины, а другой – малый[25].
Пещера, которая называется местом обретения Святого Креста, разделена на две части; ближайшая от входа принадлежит латинам, где устроен престол, и на нем поставлено бронзовое изваяние Спасителя с Крестом – дар недавнего посетителя Святого Града, австрийского эрцгерцога Максимилиана. Самое место обретения принадлежит православным; оно выложено разноцветным мрамором; посредине изображение креста, коему и поклоняются троекратно при пении: «Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресение твое славим». Случалось видать, что поклонники исполняют на этом месте положенные на них от духовников епитимии. Стена, противоположная месту обретения, состоит из природной скалы, составляющей одно целое с Голгофою, – и потому желающий может здесь яснее всмотреться в природный вид и состав священной скалы, на коей совершилось великое таинство нашего искупления, о которую сокрушились все козни врага душ наших; смотря на нее, христианин, с чувством благодарения Искупителю, может повторять победные слова великого учителя Церкви: «где твое смерте жало? где твоя аде победа? Воскресе Христос – и рыдают демони…»
Кстати об аде: в левой стене церкви Святой Елены есть выемка замечательная посвоему акустическому устройству. Как бы тихо при ней ни произнесено было слово, – идет страшный гул. Это подало повод к суеверным рассказам, что под этим местом кроется ад, куда сходил Спаситель по воскресении из мертвых. В сущности же это явление происходит от того, что против этой выемки находится под храмом огромная ныне пустая цистерна (колодезь), принадлежащая к числу тех семи колодцев, которые были сделаны, по повелению царицы Елены, для снабжения водою людей строивших храм Господень. Говорят, что и под всем храмом есть подземные ходы, тайны которых известны лишь малому числу избранных.
По выходе из церкви Святой Елены, продолжая путь по галерее, мы вступили в придел Разделения риз, принадлежащий православным; название этого места основано на предании, опирающемся на следующих словах Евангелия: «воини же егда пропяша Иисуса, прияша ризы Его и сотвориша четыре части, коемуждо воину часть, и хитон, бе же хитон не швен, свыше исткан весь. Реша же к себе: не предерем его, но метнем жребия о нем, кому будет; да сбудется писание глаголющее: разделиша ризы моя о себе и о иматисме моей меташа жребия. Воини убо сия сотвориша» (Ин 19, 23, 24). Одеяние древних евреев состояло обыкновенно из четырех частей: род рубахи – садин; род исподняго платья – миграсим; из туники, – гетонеф, и верхняго плаща – симла. Из этих частей состоит и до сих пор одеяние у большей части восточных народов, и одежда верхняя, халат или бурнус, машлак, обыкновенно бывает без швов.
Миновавши дверь, которая, как я узнал после, ведет на хоры в трапезу и кухню греческого Святогробского братства, мы вошли в придел Лонгина сотника. Сюда, как говорит предание, Лонгин, тот римский воин, который пронзил копьем ребра Иисусовы, – обратившись при виде чудес, последовавших при кончине Христовой, приходил оплакивать свой поступок. Потом он удалился в Каппадокию и там восприял мученическую кончину. Копье его принадлежит ныне Армянской Грегорианской Церкви и составляет главную святыню главного ее монастыря Эчмиадзина, что в Ериванской области (на Кавказе)[26]. В Иерусалиме придел этот тоже принадлежит армянам; по сторонам престола изображены черты из жизни святого мученика Лонгина сотника, которого армяне считают своим соплеменником.
Поклонившись ему, при пении тропаря: «мученик Твой Логгин, во страданиа своем венец прият нетленный»… мы пошли далее. Миновав еще одну железную дверь, за которой, как узнали после, находится кладовая, принадлежащая грекам, мы пришли к так называемым узам Христовым, перенесенным из городской темницы, в которые был заключен Божественный Страдалец до утра, пред отведением Его к Пилату. Узы эти находятся под престолом за решеткою и суть не иное что, как две пробоины в камне, в которые опускали ноги узников.
Недалеко от уз влево находится место, называемое темница Христова, где по преданию Господь Иисус Христос был удержан, пока были окончены приготовления к Его распятию, и где потом Матерь Божия, когда повели на Голгофу Ее Божественного Сына, рыдая от скорби, терзавшей Ее материнское сердце, опустилась на землю, поддерживаемая благочестивыми женами, Ее сопровождавшими. Эта трогательная сцена изображена на запрестольном образе. Престол во имя Успения Божией Матери, а по левую сторону престол в память того, когда Господа нашего Иисуса Христа били привязанного у столба, Здесь горят три неугасимые лампады. Мы поклонились обоим сим престолам при пении крестопоклонной стихиры: «Днесь, неприкосновенный существом, прикосновен мне бывает, и страждет страстию, свобождаяй мя от страстей, свет подаваяй слепым, от беззаконных устен оплевается, и дает за плененныя на раны. Сего чистая дева и мати на кресте зрящи, болезненно вещаше: увы мне чадо мое, что сие сотворил еси? красный добротою паче всех человек, бездыханный, беззрачный являешися, не имея вида, ниже доброты: увы мне мой свете, не могу спяща зрети тя, утробою уязвляюся, и лютое оружие сердце мое проходит, воспеваю твоя страсти, покланяюся благоутробию твоему: долготерпеливе, слава Тебе!»
Оставя темницу, мы миновали место, которого столь близкое соседство с величайшей на земле святыней – часовней Гроба Господня – приводит в ужас, скорбь и негодование сердце христианина; оно есть неизбежное следствие постоянного пребывания и замкнутого положения в храме братств трех вероисповеданий; если бы между ними существовало хотя малое согласие, то конечно не трудно было бы придумать средства к тому, чтобы по крайней мере содержать это место в большей чистоте – устройством сточных подземных канав и резервуаров за стеною храма; в настоящем же его положении зловоние нередко разносится как по всей окружности галерей, так и за пределы оной.
Невдалеке отсюда – против северной стены кувуклии Святого Гроба – церковь латинская, в которую входят по нескольким ступеням. Предание говорит, что главный престол ее поставлен на месте явления Спасителя по воскресении из мертвых Своей Пречистой Матери, почему и самая церковь называется церковью явления или просто церковью Марии. По обеим сторонам главного престола два меньшие; с правой стороны – придел Святого Креста, где хранилась некогда часть древа креста Господня, а с левой – придел бичевания, где на престоле стоит за железной решеткой часть столпа, или колонны бичевания (другая часть в Константинопольской патриаршей церкви); к столпу прикасаются посредством стоящей здесь же трости, и потом целуют конец оной. В этой церкви отправляются главные богослужения латин, и они имеют право запирать ее. Она обширна и хорошо убрана; в западной стороне прекрасные деревянные седалища.
За церковью, несколько на запад, пристроен латинский монастырь, – вход в него изнутри храма: в нем постоянно живут около десяти человек францискан из братства монастыря Св. Спасителя, сменяющихся через каждые три месяца.
Между церковью явления и часовнею Святого Гроба на полу два мраморные круга, означающие, по преданию, место, где Спаситель, явясь по воскресении своем Марии Магдалине в образе вертоградаря, сказал ей: «Марие!» При этом воззвании она тотчас узнала Искомого и в радостном восторге могла лишь только сказать: Раввуни, то есть, Учителю! Из дальнейшего рассказа евангельского видно, что она бросилась к ногам Его, чтобы в избытке радости поцеловать те самые стопы, которые прежде омыла слезами, ибо Иисус сказал ей: «не прикасайся мне, не у бо взыдох ко Отцу моему». Итак, наибольшая любовь была и награждена наиболее, ибо Магдалина первая узрела Воскресшего из мертвых Господа. Чествуя это место, кто не воздохнет из глубины души, чтобы эта пламенная ученица Христа испросила ему у Него хотя малую часть своей горячей любви к Нему!
Тут же неподалеку на одной стороне латинский престол во имя сего явления, а за престолом картина, изображающая самое событие. На противоположной стороне на хорах помещен под балдахином звучный орган, который спорит то с резкими звуками медной греческой токи, то с шумным звоном армянских металлических трисолнечников, то с цимбалами абиссинцев.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.