Письмо 11
Письмо 11
О письме митр. Николая. О болях-болезнях. О визите представителей Московской Патриархии. О начале богословской работы в России. Об зкклесиологии В.Н. Лосского. О трудности выражения истины Божественного Бытия. Единство чрез пребывание в заповедях Христа. Литургия и «разрыв» сознания
Ste Genevi?ve-des-Bois, 2 мая 1958 г.
Дорогой отец Георгий!
Ваше письмо от 8/IV я получил 12-го. Благодарю Вас за него. Сегодня я получил письмо из Лондона, в котором мне пишут, что первая «корректура» уже делается и что сама книга выйдет к дням памяти Старца Силуана (двадцать лет; сентябрь 1938–1958). Между прочим, мне пишут, что они еще не получили от Вас «Введение», но мне кажется это вполне естественным и нормальным, так как работы у Вас должно быть чрезвычайно много. По мере течения лет нарастает жизнь у каждого из нас, а силы, скорее, упадают.
Получил я перед Пасхой также письмо от митрополита Николая из Москвы, в котором он мне лично уже пишет (в ответ на мое письмо), что он и его собратья весьма ценят книгу Старца и что выражение его о якобы напрасном, с моей стороны, истолковании аскетического опыта Старца, подводить под богословский угол, не относится ко мне и было только вставлено в письмо к другому человеку без предположения, что содержание его (митрополита Николая) станет более широко известным. На просьбу отсюда опубликовать его письмо в нашем «Вестнике» он ответил согласием, прося изъять только те слова, которые не относятся непосредственно к содержанию книги.
Последние недели Поста и затем Пасхальные дни были у меня сверх меры нагруженными, а теперь я лежу в постели: несносные боли почти во всем теле от простуды. Настоящей болезни точно и нет, но я весь парализован болями, которые моментами, усиливаясь, доводят меня до страшного утомления (сердца).
В конце Страстной недели сюда (в Париж) приехали представители Московской Патриархии: протоиерей Павел Статов и секретарь митрополита Николая А.С. Буевский. Мне лично пришлось с ними встретиться лишь на самый короткий момент, так как я живу вне Парижа и сообщение мое с Парижем не совсем легко. Оба представителя здесь оставили прекрасное впечатление своим спокойствием и действительно глубоким расположением ко всем. Насколько я понял, приезжали они сюда, с тем чтобы на месте увидеть, чем они могли бы быть полезны. Но в современной реальности эта помощь с их стороны почти не осуществима, потому что ни здешние власти, ни тамошние не пойдут нам навстречу, и Церковь Русская при всем своем желании помочь нам материально не может.
Из деталей русской церковной жизни самым положительным моментом в настоящее время является приготовление к выпуску богословского журнала «Богословский вестник». Они здесь особенно подчеркивали свой интерес к нашей богословской работе и даже усиленно просили всех нас не ослаблять этой работы, а наоборот — усиливать. По-видимому, наш «Вестник» им очень нравится и за последние годы его издания он, несомненно, оказал влияние на их (в России) работу. У них есть Ваши книги, которые они ценят чрезвычайно высоко. У меня же остается все же впечатление, что это только «начало» богословской работы в России после страшного разгрома, а следовательно, они еще долго будут нуждаться в нашем содействии отсюда.
Вашу статью «Тварь и тварность» я предполагаю переложить на французский язык, хотя сознаю, что работа эта сложна и длительна. По исполнении хотя бы частично этого перевода я постараюсь послать Вам то, что будет сделано, для Вашей «корректуры» в плане мысли и терминологии. Конечно, если бы Вы прислали мне сюда английский перевод, опубликованный еще в 1948 году, то это облегчило бы и ускорило нашу работу.
Относительно «экклесиологии» Лосского, то есть о «искусственном разделении» «ролей» Христа (спасающего только природу) и Святого Духа (спасающего «личности»), к сожалению, приходится сказать, что она (его экклесиология) тем самым может привести «к серьезным недоразумениям», как Вы пишете в своем письме. Я лично тоже не разделяю его (Лосского) мнения в этом пункте его учения, хотя всегда я стараюсь подходить к каждому богослову с учетом некоторых ограничительных заданий «исторического момента», а также ограниченностью наших средств. Иначе говоря, каждый богослов в известной мере обусловлен задачей «частичной», «местной», «временной». Я стараюсь подходить к трудам всякого богослова с мыслью, что мы все должны общими усилиями искать наибольшего приближения богословского изложения догмата к его извечному содержанию в самом акте Бытия. Подобно тому как мы подходим к Посланиям и Евангелиям, то есть не останавливаемся вниманием на отдельных выражениях Писания, несогласованных одно с другим, а ищем согласования их между собою. Из моих здесь встреч с католиками и другими конфессиями или «течениями» мистическими я тоже увидел, что при нашей склонности к «рациональному» мышлению, при котором всякое утверждение одного момента «исключает» другой момент, невозможно найти такую формулу, которая бы соответствовала и онтологическому плану вечного Бытия и в то же время отвечала конкретным людям на их запросы и в перспективе их мышления. Едва скажешь одно слово, как немедленно выступает «обратный» аспект, и, таким образом, все «боятся» утери истины. Страх этот во многом я приветствую, но иногда чувствую, как он налагает «узы» на всякое наше слово о Божественной Жизни.
В этом отношении я сам иногда пытаюсь пробиваться сквозь этот «связывающий» страх, при всем сознании некой «опасности» такого дерзания.
Отсюда у меня постоянная мысль, что если бы мы действительно пребывали в духе заповедей Христа, тогда несравненно скорее достигли бы и полного единства «опыта», догматического, а ранее еще «аскетического», то есть духовного акта нашего.
То же самое, то есть сковывающий страх, я испытываю и при служении моем литургии. Я сознаю себя бесконечно далеким от Христа, но совершать литургию без сознания, что все мы должны «целиком» войти в Божественный Литургический Акт, жить «Голгофу», Воскресение и Вознесение, — не достигается Литургия. А носить в себе такое сознание, то есть призвания Богом всех нас жить жизнь Христа в ее богочеловеческой полноте, — страшно. Итак, создается некий «разрыв» сознания: с одной стороны — полного недостоинства, с другой — беспредельности Божьего дара нам.
Простите, что снова загромождаю Вас моим письмом. Но моя молитва к Богу о том, чтобы хранил Вас ради нас, чтобы умножал Ваши силы.
Преданный с любовью
архимандрит Софроний
Привет Ксении Ивановне.