Приложение 3

Приложение 3

Выставка церковной старины в музее барона Штиглица

(Макаренко Николай. Старые годы. 1915. Июль-август. С. 42–45)

…Из ризницы собора Казанской Божией Матери, ризницы, богатой своими ценными художественными предметами, на выставке имеются интересные своей датой и именами художников предметы.

Серебряный чеканный оклад Евангелия не имеет себе подобного ни по декоративному замыслу, ни по его трактовке. Лицевая доска его представляет собою мастерски скомпонованную арку над открытыми царскими вратами с перспективным изображением открывающейся глубины алтаря с престолом вдали и священнослужителями вокруг него; над сенью престола в клубах облаков – Спаситель, окруженный ангелами. Необычность темы такого оклада и некоторая курьезность подчеркиваются и техникой слишком высокого рельефа, крайне неудобного в практическом применении книги. Лепка изумительна по совершенству. На кресте, на престоле и в венце Спасителя горят камни: крест – яхонты и бриллианты, под коронами изумруды, венец и звезды – алмазы. Не менее интереса представляет самая надпись на обратной доске оклада: «1786 году Марта 17 дня сей Новый Завет Церкви Казанския Пресвятыя Богородицы, сооружен в царствование великия Екатерины иждивением церковным, под присмотром статского советника и смотрителя дворцов Алексея Ходнева, прожектировали доски живописные мастера: верхнюю – ассессоры Иван и Алексей Бельские, нижнею и показание в работе – титулярный советник Федор Данилов».

Итак, перед нами композиция двух известных перспективистов братьев Бельских, способных не только на «живописное художество», но и на сочинение рисунков «художественно промышленных». И едва ли, судя по данному примеру, последнее уступало первому в качестве работы.

То же подтверждается и другим произведением – выносным крестом простых форм, украшенным финифтяными иконками и скромной ниткой камней по краю. Красиво скомпонованный венок вокруг нижнего эмалевого медальона несколько не вяжется с лучистыми обрамлениями остальных медальонов, но в общем крест – простое, строгое и красивое произведение. На обратной стороне имеется ценная для нас надпись: «В храм Рождества Пресвятыя Богородицы сооружен крест на церковное иждивение под присмотром конторы строения члена гос. статс. совет. смотрителя дворцов, кавалера Алексея Ходнева, а рисунок делал живописного художес. мастер коллежский ассесор Алексей Бельской 1787 году марта 17 дня».

Но поразительны по необычайности украшений в церковном обиходе серебряные вызолоченные сосуды, присланные в дар собору императором Александром I. В типичных для александровской эпохи общих формах сосудов чувствуется рука не русского мастера, равно как и в тех декоративных украшениях, которыми они в изобилии покрыты – не русская композиция. И в самом деле, весь прибор исполнен прекрасным парижским мастером Вiennais, по рисунку величайшего в свое время художника, творца нового стиля Еmpire, Шарля Персье, в 1814 году. Сосуды эти заказаны были императором Александром I в ознаменование конца Отечественной войны при вступлении царя в Париж. Чрезвычайная строгость рисунка и орнаментальных частей и помещенных на поддоне изображений сцен из Священного Писания: Благовещения, Рождества Христова, Поклонения волхвов и Несения Креста, несколько сухих, холодных, сразу дают представление, с каким художником имеем дело. Излюбленные Персье спирально завитые стебли с редкими листьями аканфа, пальметки, виноградные лозы, маски с корзинами цветов, классические костюмы на действующих лицах и строгая вырисовка каждой мельчайшей части – удел искусства, долженствовавшего заменить разбушевавшуюся волну предшествовавших декораторов. На борту подножия надпись: «В пребывание императора Александра I в Париже 1814 года».

Весьма любопытным по своей загадочной эмали представляется и крест с весьма развитыми внешними формами, сплошь украшенный расписной эмалью и рельефным изображением Распятия. Парный ему, совершенно тех же внешних форм и с теми же деталями имеется в Троицком соборе Петроградской стороны. Вычурность внешних форм с утолщениями, перехватами, отростками в стороны, некоторые детали в технике живописной эмали, равно как и техника эмали на ручке, безусловно принадлежащей тому же времени, указывают на переходную эпоху в технических традициях между XVII и XVIII веками.

Великолепием своей композиции и безукоризненным выполнением отличается один памятник чеканки, имеющий особое значение в истории развития орнаментальных форм творчества в России ХVIII века – серебряные вызолоченные венцы в стиле типичного елизаветинского рокайль, изготовленные тем не менее в 1773 году. В них можно видеть выражение высших достижений в чеканном мастерстве, по части орнаментики. Одновременно они же служат и последними памятниками в этом роде творчества, сменившегося теперь классическими идеалами. До некоторой степени они представляют собою интерес и с бытовой стороны: в них венчался, и, по-видимому, они для настоящей цели изготовлены, наследник престола, потом император Павел I 29 сентября 1773 года с принцессою Гессен-Дармштадтскою Августой-Вильгельминой, в Православии Наталиею Алексеевною.

Из предметов более древних, которыми обладает ризница собора, на выставке было характерное для XVII века серебряное, неудачно вновь позолоченное кадило, датированное 7152 = 1614 г. согласно надписи по краям кадила и крышки. В собор кадило передано по повелению императора Николая I 31 января 1842 года.

Обращаясь от металлов к тканям, среди предметов ризницы Казанского собора должны остановиться на шитом облачении, принадлежащем к славной в искусстве эпохе Елизаветы. Фелонь, стихарь, орарь и епитрахиль зеленого штофа, известные уже нам по выставке «Ломоносов и елизаветинское время», столь же типичны и убедительны в декоративных достижениях эпохи, как и указанный венец. Золотые пучки цветов непринужденно, свободно разбросанные по зеленому фону, и массивный широкий, двойной полосой обходящий по краю бордюр, несмотря на всю кажущуюся непринужденность, строго продуманы; широкое оплечье, богато зашитое, играет лучами и прямо переносит зрителя в давно ушедшие времена блеска и роскоши.

Весьма любопытны шитые серебром и золотом по серебряному глазету одежды на престол из того же собора, украшенные серебряной же кисеей, финифтяными образками и головками херувимов. История их и даже назначение совершенно были забыты, а каталог их отнес к началу XIX в. Определение это засим подтвердилось упоминанием их в каталоге «Первой Публичной выставки российских изделий» 1829 г., где они подробно описаны под № 232; выставляла их «фабрика С.-Петербургского купца Павла Лихачева в С.-Петербурге». Значительно проще одежды на жертвенник, по-видимому, одновременно исполненные, и одежды на престол из Преображенского всей Гвардии собора, украшенные большими вензелями императора Александра I и двух императриц, пожалованные в собор в их память, вероятно, по кончине императрицы Марии Феодоровны. Из Казанского же собора на выставку была дана пара хоругвей из серебряной кисеи с золотым шитьем и нашитыми расписными головками херувимов и средними иконами. Легкие, прозрачные, переливчатые, они чудесно отвечали своему назначению и особенно резко выделяют неуклюжесть и неуместность тех металлических неподвижных хоругвей, которыми заполонила церкви безвкусица недавнего времени.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.