Царство архитекторов: и «Историзм» конца XIX — начала XX в.

Царство архитекторов: и «Историзм» конца XIX — начала XX в.

Во Агорой половине XIX в. отношение к монастырским древностям изменилось. Ранневикторианское общество имело тенденцию оторваться от неоклассики и восстановить свои средневековые корни. Руины аббатств были особенно удобны: можно не только исследовать, но и демонстрировать сожаление, оказывать покровительство, восстанавливать. Важную роль играло развитие железных дорог и новых городов. Поезда стали доставлять публику к месту исследований в гораздо большем количестве, а прокладка линий иногда задевала древние храмы и монастыри. Кроме того, новые города требовали своей, «респектабельной», истории. Ее как раз и предлагали лежавшие по соседству руины. (Яркий пример — аббатство Киркстолл на берегу реки Эйр: акварели XVIII — начала XIX в. показывают вокруг него сельский ландшафт, но к концу столетия оно стало частью парка нового города Лидса.

Те, кто сохранил древние дома, могли теперь гордиться и охотно открывали древние элементы.²⁹ Конечно, это понимали еще не все. Владелец аббатства Гластонбери, отвечая Обществу антиквариев на просьбу предотвратить падение стен, писал: «Впрочем, сейчас это руины, и упади они — так и останутся руинами, не правда ли?» (Evans, 1956,333). Но главная опасность все же исходила от неумелых реставраторов и общество даже требовало вмешательства археологов для их обуздания. От НИХ особенно пострадало аббатство Сент Олбэнс, соборы Линкольна, Вестминстера, Рочестера, Норвича. Ответом стало создание в 1877 г. Общества сохранения древних зданий, взявшее на себя охрану сооружений от произвольных реставраций.³⁰ В 1885 г. секретарем Общества антиквариев стал Уильям Джон Хоуп. Он и его коллега Гарольд Брэкспир определяли направление монастырской археологии в течение десятилетий. Исследования церковных памятников приобрели теперь родчеркну-То скрупулезный «архитектурно-строительный» оттенок и велись по специальным программам. Яркий пример — «покирпичная» фиксация Джорджем Риви многострадального аббатства Фаунтине по программе архитектора Уильяма Бёрджесса в 1870-х гг. Все результаты были подробнейше опубликованы — а ведь это самая большая монастырская руина Англии!

Антикварий Уильям Дж. Хоуп — ключевая фигура в «церковной археологии» 1870-1910-х гг. Он много путешествовал, выясняя состояние зданий. Его влияние на исследования современников огромно, а на памятники — и того больше, поскольку Хоуп подробно исследовал обители всех сортов (4 бенедиктинских, 2 клюнийских, 6 цистерцианских, 4 августинских, 6 премонстранских, 1 тамплиерскую, 2 картезианских, один августинский приют и пр.). Достоинство Хоупа как исследователя, кроме фантастического размаха — стремление понять сами открываемые памятники, а не доверять слепо документам. Он интенсивно публиковал результаты и его отчеты все еще очень важны, хотя в сферу его интересов попадали прежде всего здания центральной усадьбы монастыря и сохранявшиеся стены, поэтому главное его достижение — создание серии «стандартных» планов обителей разных орденов.

Но Хоупу трудно, подчас невозможно было понять даты не то что отдельных кладок, но и целых комплексов. Иногда он даже сомневался в их средневековом происхождении! Планы чертили подробные и архитектурная часть обмеров выглядела безукоризненно, однако и это не помогало. В чем же причина? Повторные работы в том же аббатстве Фаунтине и приорате Маунт Грэйс показали, что она — в методах изучения. Раскопы Хоупа часто лишь небрежные ямки. Техника работ примитивна: траншеи вдоль фасадов, рвы вдоль стен и т. п. Отнюдь не такими точными оказались и планы, в них внесено много интуитивного, недостоверного (хотя сам Хоуп считал свою фиксацию совершенной, лишь включение в работу архитекторов сделало ее более приемлемой). Тем не менее Хоуп внес в археологию монастыря присущую академической науке «основательность».

В том же направлении шел работавший с Хоупом с 1890-х гг. архитектор Гарольд Брэкспир. Он начал изучать комплекс целиком, а не «наиболее интересные» сооружения; применил полное раскрытие вместо движения траншеями вдоль стен; наконец, не ограничился позднейшим строительным этапом, а искал под зданиями постройки предшествующих периодов. В результате его «очистки» зданий были, пожалуй, разрушительнее «ямок» Хоупа — счастье еще, что он далеко не всегда опускался ниже сохранных полов, даже если находил остатки скрытых там ранних храмов. В то же время его фиксация надежнее и не содержит д<)мыслов. (Главные работы — аббатства Уэверли (1890-е гг.) и Стэнли (1905-6). Вряд ли стоит упрекать исследователей. Прорыва к новым рубежам не будет еще долго, методы в археологии монастыря и собора останутся почти прежними вплоть до конца 1960-х гг. Картины исследования, скажем, 1965 г. вполне узнаваемы и на «дагерротипах» столетней давности. Это касается как задач, так и техники. Проиллюстрируем методы монастырских исследований примером из работ Г. Брэкспира в Уэверли (1905).

Аббатство, воспетое в столь известном романе Вальтера Скотта, бы-jiq первой обителью цистерцианцев в Британии (1128). В июне 1898 г. Археологическое общество Суррея собралось на конференцию в Уэвер-_ли и «как результат предложенного м-ром Джоном Хоупом интересного перечисления того, что может быть найдено, предприняло шаги к систематическому исследованию на средства Общества… Раскопки начались на следующее лето под руководством м-ра Хупера и при советах и помощи м-ра Хоупа. Первым был открыт капитул, за ним последовала монастырская больница на южной стороне клуатра. Осенью 1899 г., кода работы существенно продвинулись, был приглашен чертежник для исполнения исследований и детальных обмеров уже открытого». С этого момента во главе работ стал Гарольд Брэкспир. В 1900 г. открыли церковь и западную сторону клуатра, в 1901 г. — больницу с запада от клу-аггра, а в 1902 г. переключились на странноприимный дом, пивоварню и другие хозяйственные постройки. «После продолжительных попыток найти привходовые строения, дальнейшие раскопки были прекращены, учитывая значительность уже вложенных средств и неинтересность результатов в северной части памятника». Результаты были быстро выпущены в одном томе (1904).

Публикация впечатляет. 100 страниц текста включают общие очерки И описание 25 отдельных построек, строительных материалов, снабжения водой, садков для рыбы, дочерних монастырей. Включены 16 фото-таблиц и отдельно приложен обмерный план в 8 цветов (по сезонам). Оказывается, за 5 сезонов изучили 30 000 м², что при наших современных методах было бы немыслимо. Как же этого достигли? Обратим внимание на отсутствие разрезов и вообще указаний на стратиграфию (фотографии доказывают ее отсутствие с ужасающей точностью). Перед нами не то окопы войны, не то открытые разработки минералов. Ясно, что единственную задачу исследователь видел в уяснении плана и частично— строительных этапов. Метод был прост: найти стену и следовать ей, выходя по всей глубине прямо на уровень пола. Понятно и отсутствие находок, кроме тех, что были вопиюще очевидны. Детали, конечно, складывали вблизи места находки (на трех таблицах представлены изразцы, а орнаментальное эмалевое украшение книжного переплета даже удостоилось цветного воспроизведения). Критерий для отбора находок — внешняя привлекательность.³¹ Ясно, что даты Брэкс-пира неодинаковой надежности. Для зданий, хорошо описанных источниками, они могут быть удачны, но на даты по кладкам и профилям трудно опираться. По мнению английских археологов, Уэверли пора изучать повторно.

К началу XX в. археология в глазах английского общества быстро выходила на первый план и в исследовании, и в реставрации церковной архитектуры. Но «викторианский стиль» работ и даже более архаичные Методы прочно удерживались. Тем временем ручеек раскопок превратился в бурный поток. Начались многие работы, завершающиеся только в Наши дни, в Кентербери, Глочестере, Гластонбери и др.³²

В 1910 г. Инспектором древних памятников стал Чарльз Пирс. Он установил методику, исходя из важности сохранения стоявших еще руин, и стремился избегать любых реставрационных доделок.³³ Пирс был хорошим консерватором и реставратором, довольно активным археологом и автором массы путеводителей. Его целью было не столько изучение, сколько экспонирование памятника. Работал он грубовато, но эффектно: вскрывал здания до уровня позднейших полов, затем расчищал поверхность огромными участками и консервировал открытые кладки. При этом слои развалов (особенно периода диссолюции) удалялись без анализа.³⁴ Пирс сумел заинтересовать церковной археологией академические круги, которые стали относиться к ней гораздо серьезнее. Но результат его собственной деятельности лежит в области популяризации.³⁵

Период между мировыми войнами не был особенно благоприятен для церковных древностей. Общество несколько пресытилось ими^ опубликовали так много, что казалось невозможным двигаться дальше. Массовая реставрация в это время прекратилась, что уменьшило возможности полевых исследований. Кроме того, использовавшиеся общинами церкви были недоступны исследованию и внимание полностью сосредоточилось на развалинах. Цели работ были все те же: получить план сооружений и показать их, если возможно, публике. Руины расчищали одну за другой, но их стратиграфия (и археологическая, и архитектурная) оставалась неизученной. Даже старая идея полного восстановления внешнего вида и деталей на основе раскопок сменилась, при такой методике, задачей изучить эволюцию типов зданий на основе плана, оторванного от контекста. План был почти единственной информацией, вводившейся в науку в результате таких работ.³⁷