События книги Исхода — пророческий образ Искупления

События книги Исхода — пророческий образ Искупления

78. Мы просим прощения у читателя за то, что рассматривали события Исхода под слишком узким углом зрения. Нам хотелось только устранить некоторые трудности, которые могут воспрепятствовать пониманию библейского сказания, но ценность и богословское значение книги Исхода, конечно, шире и выше чудесных событий, вплетенных в ее сюжет. Исход это смысловой центр, Евангелие Ветхого Завета, Добрая Весть о Боге, который вмешался в ход истории Своего народа, Который ворвался в дела человеческие, чтобы дать жизнь первому этапу Спасения. Это событие, упоминаемое в историческом «Символе веры» древнего израильтянина (см. Втор 26, 5-10), возглавляющее Декалог (Исх 20, 2) и ежегодно отмечаемое во время праздника Пасхи (Исх 12; Лев 23, 5–8; Втор 16, 1–6), передавалось от поколения к поколению прежде всего через культ, в песнях победы (Исх 15) и благодарения (Псалмы 76 [77]; 77 {78]; 104 [105]; 113 [114]; 135 [136]), а также в сказаниях эпического стиля — тех преданиях, которые, как мы видели, вставлялись в книгу Исхода. И поэтому вполне возможно, что само событие, реальность и богословский смысл которого не оставляют сомнений, не сопровождается изложением его подробностей и некоторых конкретных проявлений, о коих нам хотелось бы знать. Но эти проявления абсолютно второстепенны по отношению к богословскому звучанию события и его значению для истории спасения, которое только полнее осознается благодаря молчанию о подробностях.

Уже в Ветхом Завете события книги Исхода рассматривались как «образец», т. е. как пророческий образ всех будущих спасительных деяний Божиих, таких, как избавление от вавилонского плена и мессианское Спасение (Ис 11, 11–16; 51, 9-11; 63, 7-19).

В Новом Завете наивысшая тайна искупления, совершенного Иисусом Христом предстает как наиболее полное осуществление древней еврейской Пасхи. Искупление связано с нею хронологически (Христос умер на кресте в преддверии Пасхи), и получает от нее религиозный язык, освященный обычаем и готовый выразить новые и таинственные черты того, что как раз и принято называть Пасхой Христовой (переход из мира сего к Отцу: Ин 13, 1). Достаточно упомянуть о таких терминах как «искупление», «освобождение», «спасение», «союз-завет».

Св. апостол Павел называет Иисуса «наша Пасха» (I Кор 5, 7) и отождествляет Его с пасхальным агнцем Евангелия от Иоанна 19, 36. В переходе через море апостол Павел видит «прототип» Крещения, в манне и воде, брызнувшей из скалы — «прототип» Евхаристии, в странствии Израиля по пустыне — прообраз Церкви, странствующей к небесной родине (Т Кор 10, 1-11; см. также Евр 3, 7–4, 11). Наконец, в Апокалипсисе (15, 2–4) перед нами предстают избранники Божии, уже победившие силы зла. Радуясь о своем освобождении, они соединяют «песнь Агнца с песнью Моисея» (Исх 15). Небесполезно будет добавить, что на основе книги Исхода, где Бог выступает как Освободитель, ибо желает заключить Союз-Завет со свободным народом, недавно возникла так называемая «теология освобождения», которая неправомерно выделяет социальный аспект христианского благовестия. Впрочем, нет сомнения в том, что освобождение, принесенное Христом, означает для христиан и обязанность способствовать прекращению любой эксплуатации человека, а также тому, чтобы любой человек был защищен от посягательства на его достоинство со стороны социальных структур [255].