1. Неоязычество как новая русская идеология

1. Неоязычество как новая русская идеология

Становление русского неоязычества происходило в течение последних 15–20 лет. В настоящее время оно набирает силу, русские неоязыческие общины растут, как грибы, а создаваемая ими идеология активно прорывается в российские средства массовой информации и усиленно культивируется достаточно влиятельным направлением художественной и научно-фантастической литературы.

Сами русские неоязычники определяют себя как приверженцев некоего дохристианского исконно славянского, русского или «славянско-арийского» язычества. Большинство из них по старой советской традиции отождествляют этническую группу с нацией. Тем самым, язычество для них тождественно национализму или, точнее, этнонационализму[2]. Некоторые из них, подобно издателям московского журнала «Наследие предков», широко используют термин «неоязычество», не видя в том ничего зазорного[3]. Однако другим активистам движения этот термин представляется искусственным и даже оскорбительным. Они заявляют, что восстанавливают аутентичную исконную традицию, поэтому приставка «нео-» задевает их за живое, – и они называют себя просто «язычниками»[4]. Между тем, члены московской Славянской языческой общины стараются избегать термина «язычество». Они предпочитают термин «славяне», а свою религию называют «Славянством». Они утверждают, что «славянин» означает «славящий богов»[5]. Петербургские неоязычники из «Союза венедов» используют в своей системе верований термин «ведизм». Они представляют свою веру в виде научного знания и отвергают понятие религиозной веры. Этот взгляд разделяет и Александр Аратов, издатель московской радикальной газеты «Русская правда»: он предпочитает говорить о солнцепоклонничестве или ведизме, что для него тождественно славянству. Аратов убежден, что древние славяне не «верили», а «ведали», т. е. знали, причем эти знания якобы ничем принципиально не отличались от научных. Для него это означает, что их знания были основаны на научном видении, а не на религии[6].

В последние годы среди неоязычников отмечается рост симпатий к старообрядцам, и в некоторых случаях они даже отождествляют свою веру со старообрядчеством. Однако в этой среде старообрядчество понимают весьма своеобразно, в частности как приверженность неким исконным русским верованиям. Например, по мнению А. А. Добровольского (Доброслава), «старообрядчество, внешне проявившееся как движение против церковных нововведений, было по сути бессознательной попыткой сохранения тех пережитков дохристианских воззрений и обрядов, что таились в народе под личиной казенного православия»[7]. Глава Омской языческой общины Александр Хиневич прямо называет свою религию «староверческой». Неоязычник Велеслав прославляет протопопа Аввакума, восставшего против Антихриста[8]. В. М. Кандыба отождествляет некую выдуманную им первобытную Русскую Религию с истинным христианством, которое будто бы, несмотря на гонения, было сохранено староверами и донесено до нашего времени Е. П. Блаватской, К. Циолковским и Рерихами[9]. А вот какой позиции придерживается, например, Е. М. Луговой, бывший фотограф, а ныне главный редактор «культурно-просветительной газеты» «Советы Бабы Яги», пропагандирующей магию, неоязыческие идеи и народную медицину. Он считает себя старообрядцем, но при этом объявляет о своей полной толерантности в отношении «христианства, язычества и других конфессий»: «Я за синтез всех конфессий»[10].

В то же время при всей заявленной толерантности называются и враги староверов – чужеземцы (будь-то «иезуиты», «магометане» и пр.), которые силой или обманом устанавливали на Руси свои порядки. Луговой заявляет: «История староверов неразрывно связана с борьбой народа с ненавистным крепостничеством за свободу». Декабристы (многие из которых были западниками и состояли в масонских обществах!) приравниваются к славянофилам и объявляются старообрядцами «выступавшими за возврат к своим корням и против мировой революции»[11].

В любом случае русские неоязычники не ограничиваются сугубо религиозной стороной; они поднимают социальные, экологические и этические вопросы, как это было свойственно многим сектам XIX–XX вв. Так, один из их лидеров, А. А. Добровольский (Доброслав), понимает под славяно-русским язычеством «лад с Природой, национальное самоутверждение и справедливый общественный строй», что в его устах тождественно «русскому национальному социализму». «Речь, – пишет он, – не о том, чтобы «вернуться» в прошлое, а о том, чтобы обозначить общество будущего, исключающее общественное неравенство…» Этому, на его взгляд, и должны служить «солнечная мощь и красота наших – родных – русальских – очищающих душу и тело обрядов и празднеств»[12].

Следовательно, под русским неоязычеством следует понимать движения, ставящие перед собой цель сконструировать «истинно русскую религию», которая полностью удовлетворяла бы современным потребностям русского общества и русского государства. Речь идет об общенациональной религии, искусственно создаваемой городской интеллигенцией из фрагментов древних дохристианских локальных верований и обрядов с целью «возрождения национальной духовности». Фактически же следует говорить не о возрождении религии, а о конструировании идеологической основы для новой социально-политической общности, более соответствующей условиям модернизации. При этом религия нередко понимается как идеология. Предполагается, что национальная общность тем сплоченнее, чем больше она основывается на общенациональной идеологии, апеллирующей к заветам предков и к «самобытности». Стоит ли говорить о том, что «русская религия» должна быть свободна от каких бы то ни было иноземных влияний? Определенную роль в развитии неоязычества играет неприятие современной индустриальной цивилизации с ее варварским отношением к природе и социальным неравенством. Но еще больше неоязычников заботит сохранение традиционной культурной среды, которой угрожают нивелирующие тенденции глобализации[13].

Неоязычество – сфера деятельности городской, сильно секуляризованной интеллигенции, которая воспринимает религию прежде всего как ценное культурное наследие. Поэтому «русская религия» должна опираться на самобытную русскую культуру, что, по замыслу ее пропагандистов, заложит основы роста и укрепления русского национального самосознания. Из такой установки естественным образом вытекает стремление к радикальному пересмотру русской истории и даже концепции «русскости». Действительно, так как в течение последнего тысячелетия развитие русского народа было тесно связано с православием, – а неоязычники решительно отвергают последнее как инородный и даже вредоносный элемент, – то ничего позитивного в русской истории этой эпохи они не видят. Самые славные страницы прошлого относятся ими к более ранней древности, и это ставит их в довольно сложное положение. Ведь, во-первых, о русском народе в эпоху раннего средневековья, не говоря уже о предшествующих веках и тысячелетиях, специалистам не известно. Во-вторых, исторические источники о славянах докиевского периода, в том числе об их религиозных воззрениях, крайне скудны и фрагментарны[14].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.