Культовые отправления диевтуров
Культовые отправления диевтуров
Э. Брастыньш разработал также культовую систему диевтурибы. В «Церокслисе» описаны ее культовые принадлежности: божественные предметы (diev?inas lietas), места, знаки, учреждения, должности. К божественным местам причислены «дом Диевса/Божий дом» (Dievnams) – место для собраний, церковь (bazn?ca) – место, посвященное Диевсу и Маре, и так называемая рамава (Ramava) – священное место в лесу, где отмечали праздники. Вот как они описаны: «Древние дома Диевса были тенистые места, обсаженные кленами и дубами, их называли также тенями Диевса, Святыми тенями. Только позднее на этих местах начали строить здания. В наше время домом Диевса мы называем здание, построенное для собраний, посвященных величанию Диевса» (Ц, 112).
Итак, хотя в начале своего труда Брастыньш пишет о латышской диевтурибе как индивидуальной религии, но к концу он приходит к необходимости религиозных собраний! Для этого в «Церокслисе» вводится понятие общины, или братства (draudze, между прочим, церковный термин – «лютеранский приход»), как «сообщества единомышленников», что подкрепляется такими текстами народных песен: «Близко, близко сельские пастухи, только вместе (draudze) не пасут,/ То ли сами разбранились, то ли телята разбодались?»; «Теснее, теснее, смелее, смелее, держись, мое братство,/ Пусть прочие свадебные гости как гороховая солома стелются».
Вот что пишет об общине Э. Брастыньш: «Община – настоящее и хорошее латышское слово, которое христианство заимствовало для нужд своей церкви. Но это не причина для диевтуров отказываться от этого слова. Общинами диевтурибы сейчас называют объединения диевтуров, которые составляют Сообщество Диевтуров Латвии (Latvijas Dievturu Sadraudze). В древности у нас не было необходимости ни в каких особых общинах диевтуров, так как тогда каждый латыш жил по законам одной религии, никем не отравляемый. Теперь, напротив, диевтуров окружают чужие верования. Чтобы легче устоять среди них и скорее освободить соотечественников от духовного ига, всем диевтурам нужно объединиться в общины» (Ц, 120).
Наименьшая ячейка – группа диевтуров, объединяющая до 30 членов, называлась puduris («купа»), несколько «куп» составляли draudze («общину»). Из общин, сложившихся в Риге, Валмиере, Лиепае, Елгаве, складывалась вся организация – sadraudze (объединение общин).
Любопытно, что через несколько лет Брастыньш напишет о братствах как временной мере в деле распространения диевтурибы. К настоящему времени в различных организациях диевтуров сложились различные, неунифицированные культы. Диевтуриба сформировалась без священства, многие (хотя не все) диевтуры полагают, что «каждый может вступать в связь с Диевсом, проводить ритуалы».
Не обращая внимания на христианское происхождение слова bazn?ca от рус. «божница», он определяет понятие «церковь» как «обсаженные деревьями места, трудно достижимые места вблизи жилищ», которые, оказывается, были в приусадебных садах практически всякого хозяина (Ц, 113). Рамавы – места успокоения, леса с божественными местами, где погребали/ «упокаивали» усопших, а также собирались на праздниках (Ц, 114). Брастыньш приводит высказывание А. Швабе о рамаве: «Огромная историческая роль религии прямо объясняется общественным характером, раскрашенным красками религиозного культа, когда культовые песни, танцы и церемонии погружали в экстаз «умершее в сердечных болях» сердце (13250, 42), и возвышенное чувство силы и единство самих собравшихся людских масс рождало иллюзию религиозной «рамувы», которая высушивает слезы повседневности, утишает боли дней пребывания в рабстве. Полумифическая-полуисторическая Рамава Пруссии со священной дубовой рощей – только красочный символ всех тех бесчисленных «рамув» религиозных праздников древней Латвии, которые существовали повсюду, все равно, были ли они воплощены в особых рощах и холмах с идолами или же жили только как преходящие чувства в эмоциях масс на праздниках…» (Ц, 114).
В диевтурибе отсутствует институт жрецов и священников. Начинать и проводить праздничные действия может каждый, «подходящий для этого по своему социальному положению, или кого выбрали люди» (Ц, 119). Таких руководителей в ходе праздников и священнодействий в диевтурибе называют vic?ji – букв. «устроители, проводители».
Несмотря на надежды Э. Брастыньша и других инициаторов этого движения, диевтуриба в 1930-х гг. не только не стала государственной религией Латвии, но и не оказала серьезного влияния на все латышское общество, оставшись достоянием очень ограниченного круга людей. Однако многие ее идеи легли в основу формирующейся «этнической мифологии».
После присоединения Латвии к Советскому Союзу в июле 1940 г. диевтуры оказались одними из первых, подвергшихся здесь репрессиям. История этого религиозно-общественного движения была навсегда вычеркнута из советской историографии.
Дальнейшая судьба диевтурибы была связана с деятельностью латышских эмигрантов в США, Канаде, Австралии, Германии, Англии. В эмиграции было продолжено издание журнала «Лабиетис» (выходит в США, дважды в год), был основан альманах по истории и культуре Латвии «Архив» (в Мельбурне). Появилось немало работ, посвященных осмыслению латышского народного искусства и – особенно орнамента (как священных графических знаков), праздников, повседневных обычаев.
В 1975 г. был принят новый устав организации, которая с тех пор называется «Latvju dievturu sadraudze». Ее руководителем (Di?vadonis) в настоящее время является Маргертс Гринс (США). Его жена – Мара Грин, дочь Арвида Брастыньша, – главный редактор журнала «Лабиетис». Организацию диевтуров Канады возглавляет Аусеклис Перконс, Австралии – Зигфридс Лейтис, Германии – Вилнис Трачумс, Англии – Янис Вилипсонс.
В США (штат Висконсин) был образован центр диевтуров – Dievseta («Божья усадьба»). Он занимает три здания – Скандаву (место собраний), хозяйственную постройку с кухней и спальнями и школьное здание для детских летних лагерей. Рядом располагается Рамава – место проведения праздников и молений. Каждое лето сюда, а также в аналогичные лагеря собираются дети латышских эмигрантов, приезжают гости из Латвии. Для них устраиваются праздники песни, лекционные и семинарские занятия, посвященные латышской традиционной культуре.
Члены общины диевтуров (dievturu saime) делятся на «своих», или «братьев» (saviesi, draugi), и «доброжелателей», так сказать сочувствующих (labveli). Первые – полноправные члены организации, они имеют право голоса на собраниях, не могут исповедовать другие религии. Большое внимание диевтуры уделяют общественной работе; как одна из основных ее составляющих понимается изучение и пропаганда «латышского знания» (latviska zina?ana), его распространение в латышском обществе. По всему миру проводятся «недели Посева» под лозунгом – «Посеем семена латышского знания». Организуются курсы и семинары по латышской народной культуре. В школах (в настоящее время и в Латвии) проводятся так называемые белые часы – занятия, посвященные латышской традиционной культуре. В качестве основных ценностей диевтурибы определяют познание латышской «божьей вести» (dievestiba), культивирование в обществе добродетелей (tikumi), развитие латышского мировоззрения (dz?veszi?a) и соблюдение годового распорядка (gadsk?rta).
18 апреля 1990 г. деятельность диевтуров была возобновлена и в Латвии. Но не все протекало гладко. В заявлении на регистрацию, поданном в Управление религиозными делами Совета Министров в августе 1989 г. от имени организации Latvju dievest?bas sadraudze и подписанном будущим лидером диевтуров Латвии Эдуардом Детлавом, говорится буквально следующее: «Латышская божественность (Latvju dievest?ba) образовалась в далекой древности и до наших дней сохранилась в устном народном творчестве – в дайнах. Диевтуриба образовалась в Латвийской Республике под руководством Э. Брастыньша. К настоящему времени она распространилась в Канаде, США, ФРГ, Австралии. Дистанцируясь от философских воззрений Э. Брастыньша, мы видим необходимость заменить название «Диевтуры» на «Latvju dievest?ba». Просим Вас рассмотреть возможность зарегистрировать нас как религиозную конфессию»[205]. Однако регистрация произошла все-таки под названием Latvju dievturu sadraudze. Ю. Сайварс отмечает дальнейшую курьезную историю: под нажимом зарубежных организаций диевтуров организация Латвии была принуждена изменить свое название на Latvijas dievturu sadraudze, что и произошло 3 октября 1990 г. Дистанцирования от наследия Э. Брастыньша все-таки не произошло…
Непростые взаимоотношения сложились у современных диевтуров Латвии с другими местными культурными обществами, занимающимися духовной работой. В начале 1990 г. возникли контакты с «Ведическим обществом Латвии», руководимым Модрисом Славой. Ряд статей диевтуров появился в их издании «Виедас вестис». Но с 1992 г. эти контакты были прерваны, а сама диевтуриба на страницах одного из номеров журнала была охарактеризована как «идеологически-политическая идейная структура во внешне латышском убранстве»[206].
В Риге раз в квартал стал выходить журнал «Вестник диевтуров» (вся периодическая печать диевтуров употребляет свое летосчисление, удревненное от общепринятого на десять тысяч лет, а также древнелатышские обозначения месяцев). С конца 1980-х гг. в тесной связи с идеями, заложенными диевтурами, в Латвии выходят альманахи, учебные пособия и работы, посвященные латышской народной культуре. Это продолжающаяся серия «Латышское народное мировоззрение»[207], работы по календарным праздникам[208]. Министерство народного образования в 1991 г. издало программу курса для школ «Латышское народное мировоззрение», основывающегося на принципах диевтурибы[209].
Возможно, новое поколение латышей будет знать о латышской традиционной культуре именно через призму системы взглядов диевтуров.
Х. Биезайс в статье «Диевтуры – национальные романтики – древние латыши» пишет, что идейным звеном возникновения диевтурибы было индоевропейское происхождение латышей: «Это было открыто уже в конце ХVIII в. в сравнительном языкознании, подробно изучено во второй половине ХIХ в., и с большим запозданием стало известно среди латышей… Националистически настроенные круги общества, не углубляясь в лингвистический материал, восприняли это так, что была открыта древность латышей, их истоки. Что могло быть приятнее народу, столетиями терпящему притеснения, осознать свои глубокие, древние корни! С помощью сравнительного языкознания диевтуры как будто нашли также древнюю латышскую религию. Теперь осталось только ее восстановить. Этим самым латышскому народу будет отдана его исконная идентичность»[210].
Национально-психологическим мотивом возникновения диевтурибы в латышском обществе – только что впервые в своей истории создавшем государство – была необходимость осмысления, определения своей самобытности. Кроме того, важно было поведать о ней миру.
При этом диевтуры ставили своей задачей «сделать Латвию латышской», научить латыша «латышскости» (latviskums) – конечно, так, как они сами ее понимали. Важные черты этого понимания (а зачастую и непонимания, или невнимания к частностям во имя монолитности построения религиозно-культового строя) проявлялись не столько в трудах диевтуров, сколько в дискуссиях между ними и их оппонентами (в частности, такими знатоками латышской народной культуры, как Л. Адамович и П. Шмит).
Однако тщетны их стремления вернуться к «истокам», воскресить и практиковать мировоззрение своих предков – «нельзя войти в одну реку дважды». Диевтуриба основывается на мифах, большинство которых имеет недавнее происхождение. Это, например, миф о «древних латышах» и их «совершенно безмятежной жизни» перед немецким завоеванием Прибалтики. Недоказуема древнелатышская религиозность как гомогенная стройная мировоззренческая система.
Latvijas dievturu sadraudze – официальная организация диевтуров Латвии – объединяет в настоящее время 15 общин в Риге и других городах Латвии. Руководит ею Янис Брикманис; 12 человек входят в правление, председательствует Рамантс Янсонс. По признанию руководителей, в Латвии всего около 500 человек – членов организации (в большинстве своем – женщины), при этом около 100 активных (в основном, мужчины). В мире всего насчитывается около 1000 диевтуров. Организация живет только на членские взносы – по 2 лата (около 1.8 $) с человека в год. С июня 1998 г. издается листок – «Известия диевтуров». Организация диевтуров Канады оплачивает аренду комнаты, где располагается правление.
Руководитель организации Латвии именуется vadonis. Должность «верховного руководителя» (dizvadonis), которую ранее занимали Эрнест и Арвид Брастыни, – теперь занимает Маргертс Грин (США).
Диевтуры Латвии зарегистрированы как нетрадиционная религиозная организация, хотя сами они понимают свою религиозность как единственную традиционную для латышей. «Это все остальные – христианство и прочие – нетрадиционные религии, они пришли к нам извне», – рассуждает Рамантс Янсонс.
Сведения, приводимые ниже, получены автором настоящей статьи в результате личного общения с диевтурами Латвии в сентябре-октябре 1998 г. Записи интервью, редкие опубликованные материалы, фото и видеозаписи хранятся в личном архиве автора настоящей статьи. Любопытно, что слово «диевтуриба» употребляется членами организации как нарицательное. В одной из бесед меня спросили: «А у вас в России есть диевтуры?» При этом имелись в виду, конечно, национально-религиозные, неоязыческие движения.
Общины собираются несколько раз в месяц. Один раз в месяц проходят собрания правления, на которых обсуждаются организационные вопросы. Отмечаются календарные праздники, проводятся обряды жизненного цикла.
В свое время Э. Брастыньш ввел помимо этого две формы религиозных собраний диевтуров (не под влиянием ли протестантизма?) Это «восхваление» (daudzin?jums) и «доклад» (priekslasijums). В настоящее время среди диевтуров Латвии один-два раза в месяц проходит «восхваление» (daudzin?jums), посвященное определенной теме («восхваление» добродетелей, божеств, Даугавы, осени и т. п.). Оно сопровождается совместным пением и музицированием. На докладах обычно обсуждают вопросы национальной культуры.
«Восхваление» обычно проходит следующим образом. Собираются люди – 20–30 человек, взрослые и дети. Проводящий ритуал рассаживает всех в круг, посередине ставит стол, на котором зажигает свечи. Все присутствующие поют народные песни: «Медленно, медленно Диевиньш едет с горы в долину…» При словах: «Разжигайте огонь, замолкайте молодые, Диевс входит в комнату» все встают. Поют другие песни – посвященные Маре или Лайме. Затем руководитель обряда рассказывает что-то на заданную тему (проповедь?), кто-нибудь из присутствующих может почитать свои стихи, высказаться. Далее проводится «укрепляющий обряд»: все встают в круг и, взявшись под руки, маленькими шажками движутся направо и налево, при этом напевая тексты заклинаний, начинающиеся обычно формулой: «Пусть будут слова, у кого есть слова, / У меня самого сильные слова…» Потом все протягивают руки в центр и «собирают энергию в пучок». В «восхваление» могут входить игры – символическая «передача» по кругу из рук в руки «добра», что-то вроде проповедей-размышлений. Некоторые участники могут затронуть политические проблемы, но большинством это не приветствуется.
В начале и конце всех собраний диевтуры поют народные песни: «С Боженькой сходимся, с Боженькой расстаемся, / С Боженькой пусть останется эта опетая комната./ Ты с Богом, я с Богом, мы с Богом хорошие люди./ Иди, Боже, ты вперед, я по твоим следам, / Не дай мне по той дороге пойти, по которой ушел Злой день».
На праздновании календарных праздников в песнях, разговорах обычно придерживаются определенной тематики.
В Латвии сейчас готовится открытие курсов для руководителей общин диевтуров по практике культовых отправлений. Обучением обрядам крещения, бракосочетания и погребения займется Рамантс Янсонс (по признанию некоторых диевтуров, он имеет большой личный опыт). Сам Рамантс понимает это как важную задачу: «С этим нам надо будет идти в народ». На мой вопрос – чем он руководствуется при совершении обрядов, он ответил: «Я сам чувствую, как их надо отправлять. Произносимые тексты – это народные песни, они пришли к нам из глубины веков. Но что при этом надо делать – это подсказывает мне внутреннее чувство. Это удивительная энергия. Участвуя в различных ритуалах, я ощущаю, где соблюден некий баланс, а где нет. Важнейшее при этом – единство и чистота мыслей участников. Ритуалы диевтурибы не могут быть единообразными, хотя и должны быть некие общие пункты – прежде всего, в начале и в конце обращение к Диевсу (Богу), также – разжигание огня… Очень важно устранить чувство ненависти и отчужденности».
В настоящее время диевтуриба Латвии не представляет собой единой организации. Она разбита на множество «братств» и независимых общин, которые нередко конфликтуют между собой. Это общины «Намейсиса» (в которую входил и скандально известный Игорь Шишкин, арестованный за поджог памятника русским солдатам в Риге), «Виестурса» Гунара Фрейманса, «Буртниекс», «Сидабрене». Число членов, входящих в эти общины, – от 15 до 50.
Взгляды некоторых диевтуров можно рассматривать как экстремистские. Однако они не имеют сколько-нибудь широкой популярности в обществе. Вряд ли деятельность общин продолжится дольше, чем одно поколение диевтуров. В большинстве случаев общины существуют благодаря усилиям одного-двух лидеров.
В этой разобщенности заключается слабость, но, возможно, одновременно и сила диевтуров. Идеи, посеянные еще в 1920-х гг., по сей день теплятся в латышском обществе. Они не исчезнут и в будущем, но, очевидно, видоизменятся. Отдельные диевтуры – например, Юлий Брач – еще мечтают об объединении всех балтийских народов в этнос «аэстиев»: «Молодая Латвия, смотри на нацию аэстиев – там пруссы, литовцы, все свои!»[211]. Большинство последователей этого течения не интересуется иными культурами, кроме латышской. Некоторые отказывают и литовской культуре в «чистоте» сохранения «балтийского духа».
Современные диевтуры Латвии не добиваются цели придания диевтурибе статуса государственной религии. Правда, Рамантс Янсонс заметил, что «вообще-то это было бы неплохо». Но как можно придать государственный статус религии, которую исповедуют 500 человек из 2,5 миллионов населения Латвии? Диевтуры это понимают. Их сегодняшняя задача – «латышская Латвия». Р. Янсонс подводит итог: «Часть диевтуров хотели сделать диевтурибу политической партией. Я всегда считал и считаю, что она и так есть настоящая политика. Я буду нести духовный свет, сколько хватит моих сил».
Конечно, иногда поражает уверенность диевтуров в собственной правоте при нередко встречающемся невежестве в вопросах истории и культуры. Диевтуру в голову не приходит, что восхваляемая и культивируемая им традиция хорового пения возникла в Латвии под влиянием церковных хоров лютеранских общин XVIII–XIX вв., впервые в северной Видземе, в городах Лимбажи, Мазсалаца, Руйена, Страупе, Вецсалаца[212]. Кокле – сольный инструмент, так что идея создания ансамбля исполнителей на кокле могла родиться только у человека, имеющего представление о симфонической музыке. Наконец, многие собрания диевтуров («восхваление», «доклад») очень напоминают баптистские и другие протестантские собрания. В частности, чрезвычайно сильны у них элементы морализаторства и личного размышления о смысле веры.
В заключение отметим, что диевтуриба как идея гораздо шире и глубже, нежели это может показаться на первый взгляд. Не случайно и в довоенной Латвии, и теперь ее идеи в той или иной степени исповедовали и исповедуют многие поэты, писатели, художники, инженеры. Таким образом, саму диевтурибу можно понимать, по словам латышского философа Роберта Мука, как «брастынизм» (от имени основателя – Э. Брастыньша) и как слой размышлений и представлений, широко распространенных в латышском обществе и связанных с осознанием своей этнокультурной идентичности. Сюда же входят идеи существования национальной латышской религии.
Неоязычество становится характерным признаком нашего времени[213]. Как и романтизм, оно частично является попыткой устранить дисбаланс западной психики, оживить религиозные переживания, открыть внутренний мир, мистерию и божественную любовь. Используя элементы традиционных культур, его последователи строят свои здания по собственному образу и подобию, прямо или косвенно, или даже на словах отвергая это, но впитывают разный этнокультурный опыт.
Нередко (как мы увидели это на латышском материале) именно в таких движениях чрезвычайно отчетливо проявляются национальные идеи и зарождаются истоки теорий национализма. В большинстве случаев в национальных движениях ощущаются культовые элементы. Подъем национального самосознания, начавший проявляться особенно ярко в ХVIII-ХIХ вв., был тесно связан с упадком религиозности. Национальные идеи, а позднее и национализм, начинают ее как бы замещать, подтягивая постепенно также функции власти. Если первый этап в истории национальных движений Европы (согласно делению М. Гроха[214]) связан со сферой культуры, литературой, изучением фольклора, то в дальнейшем появляются активные сторонники национальной идеи, заметны первые признаки политической агитации. Следующая же стадия начинается тогда, когда националистические движения получают более-менее массовую поддержку в обществе.
Как же может быть оценена современная ситуация в Латвии? На мой взгляд, эта республика уже прошла все три описанные стадии развития национального движения. Для нее вполне характерно замечание Э. Хобсбаума, что сейчас «национализм уже не является глобальной перспективой развития или всеобщей политической программой… теперь он лишь дополнительный усложняющий фактор или катализатор для иного рода процессов»[215]. Конечно, это не означает, что в культурной жизни Латвии (как и многих других небольших стран мира) национальная история и культура не будут занимать весьма важного места, – их роль, вероятно, даже возрастет. Однако «национализм» больше не является термином, вполне адекватным для характеристики многих развивающихся здесь настроений, социально-культурных институтов и политических образований, которые в свое время осмысливались с его помощью.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.