Глава  10

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава  10

  Наступило время начинать очередное собрание. Это был наш последний вечер. На этот раз собралось намного больше молодежи, чем обычно. Здесь были и из "Чаплинз", и из "Драгонз", и из "Джи-Джи-Ай". Среди них я заметил Марию. Но я нигде не видел ни одного представителя "Мау-Маус", хотя и искал все время глазами яркие красные куртки с двумя буквами "ММ". Я не в силах был забыть располагающее лицо и приятные манеры Израэля, президента "Мау-Маус". Я специально ездил к ним, чтобы пригласить их, как моих личных гостей, и сказал, что за ними будет послан автобус. Когда я сказал, что для них будут отведены передние места, Израэль пообещал прийти и привести остальных. Но их не было здесь в этот последний вечер, и я думал, что знаю, почему. Никки! Он присутствовал при нашем разговоре с Израэлем и смотрел на меня с невыразимой ненавистью.

Я подошел к окну и выглянул на улицу. Подъехал автобус. Я понял, что это приехали "Мау-Маус". Шофер резко затормозил. Создавалось впечатление, что он хотел поскорее отделаться от них. Дверь автобуса открылась и оттуда с шумом и криком выскочило около 50 подростков. Один парень выбросил бутылку из-под вина. По пути они подхватили нескольких девиц в мини-юбках. Между остановкой и входом в помещение стояла группа девушек-подростков в мини-юбках.

— Господи, — громко произнес я, — что меня ожидает?

Я попросил оставить места в трех первых рядах, но не сказал, для кого. Ко мне подошел взволнованный главный распорядитель и сказал огорченно:

— Пастор, я не знаю, что делать.

Он подвел меня к балкону и показал в зал. Я увидел, как Израэль и Никки пробивались через толпу с помощью своих тростей.

— Это "Мау-Маус", — сказал главный распорядитель. — Боюсь, что они займут оставленные места.

— Отлично! Эти места и были оставлены специально для них.

Я говорил уверенно, но в душе сомневался. Оставив озадаченного распорядителя, я спустился вниз. От всех сотрудников веяло могильным холодом.

— Мне это собрание не нравится, — сказал директор стадиона. — Они могут устроить нам крупные неприятности.

— Может быть вызвать побольше полиции? — спросил один из служащих, которому приходилось иметь дело с бандами подростков.

Я выглянул на сцену. Одна из наших девушек, молодая певица, красивая, как кинозвезда, вышла на сцену.

— Посмотрим, как пойдут дела у Мэри, — сказал я.

Может быть, удастся укротить толпу пением.

Но когда Мэри запела, шум еще больше увеличился.

— Эй, красотка! Берегись!

— У тебя найдется время после представления для жалкого грешника?

— Как зовут тебя, красотка?

Ребята вскочили со своих мест, а девушки совершали непристойные телодвижения под церковную музыку в своих мини-костюмах. Мэри взглянула на меня, спрашивая глазами, что ей делать.

Несмотря на аплодисменты, повторные вызовы, я дал знать Мэри, что она должна уйти.

— Дэви, ты хочешь отменить собрание?

— Нет, но давайте немного подождем. Я попробую поговорить с ними. Если ты увидишь что-то не так, тогда поступай, как хочешь.

Я вышел на арену. Путь до сцены показался мне невероятно длинным. И, конечно же, Израэль дал мне понять о своем присутствии.

— Эй, Дэви! Я пришел, как обещал, и привел своих ребят!

Я улыбнулся ему и встретил колючий взгляд Никки. И вдруг меня вдохновило.

— Сегодня у нас будет не совсем обычное собрание, — объявил я в громкоговоритель, — мы просим членов команд самим собрать пожертвования.

Говоря это, я смотрел на Никки.

— Я прошу выйти на сцену шесть желающих. Мгновение, — и Никки был уже на ногах. Любопытство и злорадное торжество были написаны на его лице. Он указал на пятерых членов "Мау-Маус" и вместе с ними подошел к сцене. На правильность моей идеи указывало хотя бы то, что мне удалось завоевать внимание аудитории. Сотни подростков успокоились и подались вперед, затаив дыхание от любопытства.

Я вернулся за кулисы и взял у остолбеневшего распорядителя картонные коробки из-под молока.

— Итак, — сказал я ребятам, протягивая им коробки, — когда вы соберете деньги, пройдите за кулисы и принесите деньги к сцене.

Я указал нужное место и посмотрел на Никки. Рядом была дверь на улицу. Большая стрелка указывала: "Выход". Никки молча взял коробку, но в его глазах я прочитал

презрение и насмешку.

Под звуки органа мальчики собрали пожертвования. На счету Никки было 16 ранений. Он был известен как беспощадный бандит не только в районе Бруклина, но и в Бронксе и Манхаттане. Он хорошо играл в бейсбол. Газеты его называли "грозой помойки", потому что в драке он надевал на голову помойное ведро и устремлялся на противника. Когда Никки тряс коробкой перед подростками, все старались спрятаться. Когда он решил, что собрал достаточно денег, он подал сигнал остальным, и они все вместе скрылись за кулисами. Я ждал на сцене.

По залу прокатился смешок. Прошла минута. Две. Сдержанный поначалу смех перешел в хохот, дети вскочили со своих мест, ликуя. Я почти отчаялся. И вдруг — все замерли. Я обернулся. Никки и все его друзья направились ко мне, держа в руках полные денег коробки. Никки взглянул на меня озабоченно, почти испуганно, как будто он сам не мог понять, что он делает.

— Вот твои деньги, — сказал он, с трудом выдавливая слова.

— Спасибо, Никки, — постарался безразлично произнести я.

Затем я решительно направился к кафедре, как будто вовсе не я только что пережил самые долгие минуты моей жизни.

Ребята прошли на свои места, публика сохраняла гробовое молчание. Я начал говорить. Сердце учащенно билось в груди. Но я ошибался, полагая, что завоевал публику. Я завоевал ее внимание, но не их сердца.

Я не мог понять, что я сделал неправильно. Я все делал для того, чтобы собрание прошло успешно. Я потратил много времени, готовя свои выступления, и молился почти над каждой фразой. Я даже постился, надеясь, что это укрепит мою убежденность.

Но я мог с таким же успехом выйти и прочитать доклад о ярмарке, к примеру. Ничего не могло заинтересовать этих детей. Я проповедовал около пятнадцати минут, а беспокойство толпы все усиливалось. Я дошел до того места, где Иисус повелевает людям любить друг друга.

Вдруг кто-то вскочил с места во втором ряду. Он встал на стул и выкрикнул:

— Подожди, подожди! Ты говоришь, что я должен любить "Драгонз", которые изрезали меня бритвой? Я буду любить их гаечным ключем!

Другой парень из шайки "Хелл Бернез" вскочил на ноги и разорвал на себе рубаху:

— У меня здесь дырка от пули. Это сделали ребята из шайки черномазых. И ты говоришь, что я должен любить их! Ты сошел с ума!

Эти слова звучали действительно безумно в этом помещении, переполненном злобою и ненавистью. Они казались противоестественными.

— Мы не можем достичь этого своими собственными стараниями, — сказал я. — Я говорю о любви от Господа. Мы не можем сами заставить себя любить. Мы должны просить Господа дать нам Его любовь.

И вдруг с предельной ясностью я почувствовал, что я говорю для самого себя. Я вспомнил случай с Джо-Джо и еще раз пришел к выводу, что мы, люди, не можем ничего сделать ни для себя, ни для других в деле исцеления сердца и заполнения его любовью вместо ненависти. Мы должны в этом деле отдать свое сердце и ум  Господу.

Я начал молиться: Господи Иисусе, я больше ничего не могу сделать. Я пригласил сюда этих молодых людей, а теперь я уступаю место тебе. Приди же. Святой Дух, и Сам начни действовать, если Ты хочешь покорить их сердца. Это может быть только через Твое участие. Да будет воля Твоя".

Три минуты могут показаться бесконечностью. Три минуты стоял я перед аудиторией, склонив голову. Я не произнес ни слова. Я спокойно молился, беззвучно и самозабвенно, когда зал начал постепенно успокаиваться. Сначала первые три ряда. Я узнал голос Израэля:

— Ну, вы, парни! Тихо!

Установилась тишина. Не прошло и трех минут, как все успокоились.

И вдруг я услышал, как кто-то плачет.

Я открыл глаза. Плакал Израэль. В переднем ряду Израэль старался вытянуть платок из заднего кармана. Наконец он вытащил его, громко высморкался, замигал глазами и засопел. Я продолжал молиться. Господи, коснись каждого, кто здесь находится". Пока я молился, Никки вытащил свой носовой платок. Я не смог поверить своим глазам и взглянул еще раз. Действительно, он плакал и злился на себя за это. Один из ребят положил ему руку на плечо, он стряхнул ее. Я почувствовал, что пришло время призыва. Громким голосом я сказал:

— Хорошо. Вы почувствовали присутствие Иисуса. Он здесь. Он пришел сюда специально для вас. Если вы хотите изменить свою жизнь, — сейчас самое время сделать это. Кто хочет это сделать, встаньте и пройдите вперед!

Израэль не раздумывая встал и обратился к своей шайке:

— Ребята! Три года я был вашим вожаком. Когда я велю вам идти — вы идете. Верно?

— Да, — хором ответили ему "Мау-Маус".

— Хорошо, я пойду сейчас вперед, а вы за мною. Вставайте!

Они вскочили на ноги и все, как один, последовали за Израэлем. Каждый старался быть первым. Никки был среди них.

Их пример был заразительным.  К "Мау-Маус" присоединилось еще более тридцати ребят из других банд. Они пошли вниз в раздевалки, где работники церквей готовились к разговору. Мы все были ошеломлены. Я ходил из комнаты в комнату, оказывая посильную помощь. И вдруг я заметил одну странную вещь. Среди множества ребят, пришедших сюда, чтобы начать новую жизнь, были только три девочки. Услышав свист, доносившийся из холла, я выглянул и увидел, как одна девушка расстегнула блузку и, обнажив грудь, крикнула одному из ребят:

— Если пойдешь туда, ты больше никогда этого не получишь.

Прежде чем я успел что-либо сделать, другие девушки начали делать то же самое, и им удалось заполучить несколько ребят. Это озадачило меня. Мне показалось, что, услышав разговор о любви, девушки просто начали ревновать. Они ни с кем не хотели делить любовь и цеплялись из последних сил за то маленькое и жалкое, что они называли любовью.

Труднее всего мне было поверить в обращение Никки. Вот он стоит передо мною и говорит, улыбаясь:

— Я отдаю свое сердце Господу, Дэви. Я не мог поверить в это, настолько неожиданной была перемена. Он нервно покусывал губы и говорил мне, что что-то произошло в его сердце. "А как же насчет употребления наркотиков, алкоголя, садизма, драк?" — думал я. Он как будто прочитал мои мысли, выразившись единственным доступным ему средством — ругаясь:

— Пошло все к черту, Дэви. Я отдал свое сердце Господу.

— Очень хорошо, Никки, — сказал я ему. Потом я попросил Никки пройти со мной. Я дал ему и его друзьям Библии. Они были двух размеров: большие и поменьше. Никто не желал брать маленькие издания.

— Дай нам книги побольше, Дэви, чтобы люди видели, что мы несем.

С этими словами ребята взяли Библии под мышки и ушли.

Утром следующего дня раздался звонок. Миссис Ортез приоткрыла дверь в мою комнату и сказала:

— Дэви, звонят из полиции.

— Полиция?!

Сердце упало у меня в груди. Вопрос, который мне задали по телефону, еще больше обеспокоил меня. Лейтенант спросил, знаю ли я банду "Мау-Маус". Я ответил, что знаю. Он попросил меня немедленно явиться в участок.

У полицейского участка на Эдвард Стрит стояло несколько ребят из банды. Я прошел мимо них в участок. Я никогда не забуду того, что случилось потом.

Навстречу мне вышел лейтенант и протянул руку для приветствия.

— Пастор, я хочу пожать вашу руку. Как вам это удалось? — спросил он. — Два месяца тому назад эти ребята объявили нам войну. Они всегда приносили нам много хлопот. А сегодня все они пришли сюда, и знаете, чего они хотят?

Я отрицательно покачал головой.

— Они хотят, чтобы мы поставили свои автографы на их Библиях.

Я взглянул на Никки, Израэля и на всех остальных ребят. Они усмехнулись.

— Мы поможем вам, только дайте знать, когда вы будете устраивать очередное собрание, пастор, — сказал на прощание лейтенант.

Как я узнал, ребята всю ночь напролет читали Библию. Особенно им понравились истории Ветхого Завета.

— Дэви, — сказал Израэль, — смотри, вся Библия про меня, мое имя встречается очень часто.

Вечером я позвонил Гвен. Я был так взволнован происшедшим, что не мог больше ни о чем другом говорить.

— Последний вечер показал, что все это не зря. Если бы ты только могла быть со мной!

— Я вроде как была немножко занята. Напомни и я тебя расскажу об этом позднее, когда ты спустишься с небес.