Ангелики Влахаки Прихожанка храма Святой Марины, участвует в благотворительной деятельности
Ангелики Влахаки
Прихожанка храма Святой Марины, участвует в благотворительной деятельности
– Госпожа Ангелики, вы гречанка, родились в христианской семье и с детского возраста посещали церковь. Расскажите, пожалуйста, о том времени.
– Тогда мы ходили в церковь ежедневно, но причащались лишь на Рождество, Пасху, Успение Богородицы и в день святых апостолов Петра и Павла. Так было принято. Духовник наш, деревенский священник, принимал исповедь перед причастием. Впрочем, пока мы были детьми, нас не исповедовали.
В Рождественский пост, начиная со дня святого апостола Филиппа и до Введения, мы ели с растительным маслом только по воскресеньям. Морепродуктов в нашей горной деревне не было. Затем до Рождества ели рыбу, кроме среды и пятницы, и на праздник причащались. Потом, в канун Богоявления, мы опять постились, чтобы, как тогда говорили, принять Великое освящение, когда приходил батюшка и кропил святой водой дома. Затем наступал Великий пост. Масло мы не ели с Чистого понедельника[36] и до дня святого Феодора Тирона. Потом масло разрешалось до Страстной седмицы, в Великий Четверг причащались. Это сейчас можно причаститься Святых Христовых Таин даже вечером, а в те времена храмовый колокол созывал нас уже к пяти часам утра – и до самого вечера мы были в храме.
На наш престольный праздник мы всегда готовили большое угощение, после литургии и трапезы танцевали. Батюшка, уроженец нашей же деревни, праздновал вместе с нами. И даже танцевал![37]
– Обращались ли люди к священнику при возникновении каких-либо личных или семейных проблем?
– Тогда не было принято ходить к батюшке за советом, да и разводов не происходило. Ссоры, конечно же, случались, но люди при этом не разбегались, во всяком случае, я не знала ни одного разведенного. Сейчас все изменилось…
– Как вы думаете, почему такое стало возможным? Может быть, люди просто отдалились от Бога?
– На то много причин… Из небольших селений мы переехали в города и отошли от своих нравов и обычаев. Я провела детство в деревне, где все друг друга знали, а в городе все перемешалось. Мы испытывали уважение к отцу, матери, к дедушке и бабушке и, конечно же, к супругу. Мы не бежали чуть что в слезах от мужа к родителям. Иногда бабушка говорила мне: «Он тебя отругал? Значит, ты что-то не то сделала!» Теперь не так: работа не позволяет женщинам отдавать все свои силы дому. Что говорить, и мужчины и женщины виноваты, но женщины, на мой взгляд, все же виноваты в большей степени.
– Продолжали ли вы посещать церковь, переехав в Афины?
– Наша семья всегда ходила в церковь, мой муж был человеком церковным. Пятьдесят лет назад мы купили землю и переехали сюда. Правда, до смерти моего мужа я бывала в храме значительно реже, чем сейчас, только по воскресеньям и праздникам. У меня росли дети, потом умерла мама, я ухаживала за отцом. Ежедневно бываю в храме только последние двадцать лет, с тех пор как потеряла своего супруга. И уже выполняю здесь разные поручения.
– Ваши дети тоже в Церкви?
– Были до тех пор, пока не поступили в университет. Потом они разлетелись… Они и сейчас веруют, но, к сожалению, пребывают вне Церкви и не постятся. Почему, я не знаю. Жизнь повлияла или общение с другими людьми, может, что-то еще. Старшая дочь раньше любила храм, причащалась. Младшая тоже всегда ходила в церковь, но что-то произошло с ней после одной из исповедей, а что именно, я до сих пор не знаю. Она – хорошая девушка и верит в Бога, но вот в церковь не ходит.
– К хорошему священнику прихожане непременно потянутся…
– Вы, конечно же, правы, однако если человек не приходит в церковь, как он сможет услышать батюшку?
– Какую работу вы выполняете в храме?
– Когда я потеряла мужа, меня попросили помочь готовить еду. Другие женщины занимались уборкой, работали в богоугодном заведении[38]. Многие из них были старше меня, стояли у истоков нашей благотворительной деятельности. Теперь нас – двенадцать человек. Кто-то готовит еду, другие занимаются свечками, третьи помогают с уборкой. Я тоже дважды в неделю готовлю и отвечаю за покупку необходимых продуктов. Когда я появилась здесь впервые, нуждающихся было пятьдесят человек, потом их стало меньше, так как экономическая ситуация в стране улучшилась, а теперь, во времена нового кризиса, под нашей опекой вновь находится сорок пять малоимущих; кроме того, есть семьи, которым мы помогаем на дому. У некоторых не хватает денег даже на еду, даже на то, чтобы заплатить за электроэнергию. В свое время они взяли в банке кредиты на покупку жилья, а в нынешних условиях расплатиться по ним оказались не в состоянии. Все это – греки, наши прихожане. Иностранцев у нас немного, хотя есть албанцы, болгары, поляки и русские. Впрочем, если они и приходят, то не на службы, а лишь за помощью. В нашем храме уже шестнадцать лет хранится Остробрамская икона Божией Матери, почитаемая как православными христианами, так и католиками, поклониться ей приезжают поляки. Мы построили часовню, служим литургии и ежегодно празднуем ее день.
Наша приходская жизнь чрезвычайно насыщенна. Церковь организовала для нас паломнические поездки в Иерусалим, Константинополь и на гору Синай. Нам удалось повидать Италию, Египет, Финляндию. Всякий раз нашу группу сопровождает кто-то из священников. Приход часто устраивает однодневные и двухдневные посещения греческих монастырей. Кроме того, в нашем округе есть немало прекрасных храмов, в которых мы тоже бываем. Назову лишь ближайшие: церковь Всех Святых, Святого Нектария, Святого
Спиридона, Святого Дионисия, Святого Димитрия, Святого Георгия, Успения Пресвятой Богородицы, Святого Константина. Наша церковь освящена во имя святой Марины. Должна сказать, что если у жителей Афин в особом почитании святой Дионисий Ареопагит, то в наших местах – святая Марина…
– Нам, русским, непривычно видеть в греческих храмах места для сидения. Каждый ли из приходящих в храм знает, в какой именно момент он может присесть, или садится, когда захочет? Не ощущают ли такие люди себя сторонними наблюдателями?
– К сожалению, сейчас многие вообще не понимают смысл богослужения. В храме читается Евангелие, а они в это время входят и выходят, отправляются за свечами, прикладываются к иконам или ищут стулья, чтобы присесть.
– Вы принадлежите к старшему поколению и воспитаны в былых традициях. Помогаете ли вы молодежи осознать истинную суть богослужения и просят ли вас о такой помощи? Кроме того, например, у нас, в России, молодым людям, приходящим в храм в неподобающей одежде, вполне могут сделать замечание. Случается ли у вас что-то подобное?
– Священник не должен позволять, чтобы в церковь входили в шортах. К сожалению, некоторые женщины приходят в храм с помадой на губах или в брюках и идут причащаться. Одна говорит, что больна, у другой, дескать, мерзнут ноги. Люди не обращают внимания на то, в какой одежде приходят в храм. В наше время мы не могли похвастаться нарядами, но, отправляясь в храм, надевали все самое лучшее, а брюк женщины тогда совсем не носили. То, что происходит теперь, меня возмущает. Я же вижу, что те же самые женщины носят юбки, отправляясь по магазинам, так почему же они позволяют себе приходить на службу в брюках? Обычно они отвечают: «Холодно!» – но отчего же другие в церкви не мерзнут? Это грех, но я их осуждаю. Замечаний не делаю – сейчас неизвестно, что услышишь в ответ, всякие неприятности могут быть…
– В некоторых храмах мы видели таблички, на которых написано: «Слева – женщины, справа – мужчины»…
– И здесь такие указатели есть, но это правило уже никем не соблюдается.
– Приходят ли в вашу церковь те сто учеников, которые учатся в воскресной школе?
– Эти дети приходят к поздней литургии. Они причащаются и отправляются на катехизацию. Но малышей должно быть намного больше, ведь приход наш маленьким не назовешь! К сожалению, многие так и не приходят, в том числе и мои внуки. По воскресеньям у нас проводятся две службы, причем большая часть прихожан обычно участвует в ранней. Позднюю посещают ученики воскресной школы и те из взрослых, кому сложно заставить себя встать пораньше в выходной день.
– Сегодня в Греции не принято исповедоваться всякий раз, когда причащаешься. Вы тоже придерживаетесь этого правила? Ведь в юности вы исповедовались перед каждым причастием.
– Нет, я и теперь исповедуюсь каждый раз, и другие женщины, которых я знаю, исповедуются. Вообще, у нас существует специальное расписание для исповедников. За каждым из священников закреплены определенные дни. Исповеди принимаются после литургии либо до или после вечерней службы. У нас это происходит не прямо в храме, а в отдельной комнате, и тот священник, который исповедует, как правило, не служит в этот день.
– Что означает для вас Божественное Причастие? Что вы чувствуете после того, как причаститесь?
– Я не знаю, как это объяснить, но после причащения я чувствую облегчение, спокойствие…
– Бывают случаи, когда духовник говорит: «Сегодня ты не будешь причащаться, а будешь завтра-послезавтра»?
– Пока со мной такого не было. (Смеется.) Не знаю, как у других. Но если мне вдруг запретят причащаться, для меня это будет суровым наказанием. Хотя, если духовник скажет, что я не в том состоянии, чтобы причащаться, я соглашусь.
– Как вы считаете, нужно священникам проповедовать в храме?
– Обязательно! Для себя лично я много получаю от проповеди. Может быть, если бы не получала, то меня и не было бы в церкви. У нас обычно священники проповедуют на литургии после пения «Отче наш». Объясняют смысл прочитанного Евангелия, рассказывают о святых, чья память совершается в этот день, стараются примерами связать их жизнь с нашей жизнью. Наши прихожане любят проповеди и внимательно слушают их. К сожалению, о практической стороне христианской жизни, о поведении в храме говорят мало. Многие даже не знают, как следует причащаться, поэтому во время совершения таинства позволяют себе разговаривать. В отличие от старшего поколения, молодые люди не понимают, что совершенно неважно, подойдешь ли ты к Чаше первым или последним, а потому толкаются и шумят. Но не я должна учить их всему этому, а священник.
– Расскажите о литургии апостола Иакова, которая совершается в вашем храме.
– Я очень люблю эту службу.
Дважды в год вместо литургии Иоанна Златоуста в нашем храме совершается литургия апостола Иакова. Это происходит в день его памяти и перед Рождеством. Мне нравится это богослужение. На этой литургии можно видеть все близко от начала до конца[39]. Перед амвоном собираются молящиеся и участвуют в богослужении, а после причащаются по Иакову[40].
– Можете сказать, что вам какая-то литургия нравится больше?
– Мне нравятся обе литургии. Просто за литургией Иакова мы можем все видеть, а когда ты видишь, больше вникаешь.
– В вашем приходе на литургии Иоанна Златоуста священник читает молитвы вслух или про себя?
– Да, вслух. Мы их слышим и понимаем – конечно, то, что нам доступно.
– Вам нравятся приходские батюшки? Расскажите о них, пожалуйста.
– Все священники хороши, особенно отец Серафим делает очень много и для детей, и для больных, и для стариков, во все вникает и занимается всем самолично. Мы – одна семья, по крайней мере я в это верю.
– А если священник делает что-то не подобающее его сану, христиане его легко прощают?
– Этого я не знаю… Но если я вижу какие-то ошибки священника, то просто иду и говорю с ним.
– Приносите ли вы с собой просфоры, приходя в церковь?
– Да, причем эти просфоры – не покупные. Я сама их замешиваю и выпекаю. Моя мать тоже пекла их сама, но мы, дети, тогда не обращали на это внимания. Позже, на именины уже своего сына, я хотела купить просфоры, но нигде не могла их найти. Тогда я отправилась в пекарню, попросила особую печать и впервые в жизни приготовила просфоры собственными руками. С тех самых пор этим и занимаюсь.
Я зажигаю свечу, беру дрожжи, просеиваю муку и добавляю в нее немного соли. С молитвой замешиваю тесто, выкладываю его на противень, ставлю печать, затем накрываю, чтобы просфоры дошли, и выпекаю. У меня есть подруга, которую я приобщила к этому занятию. Во время службы в храме мы приносим просфоры, вместе с поминальными записками. Также приносим в церковь масло, ладан, свечи и вино для Святого Причастия.
Недавно мы ездили на Пелопоннес, я родом оттуда, и посетили владыку Иеремию. Он подарил нам книгу, в которой описывается вся литургия. Впрочем, я и до этого знала, когда нужно вносить просфоры. Этому обучила меня мать.
Каждый день я начинаю с того, что после прочтения утренних молитв съедаю антидор, запивая его святой водой, и лишь затем приступаю к завтраку.
– Значительно ли изменилась приходская жизнь со времен вашей деревенской юности?
– В деревне ежедневных литургий не было. Служили лишь по воскресеньям и праздникам. Теперь же я могу бывать в храме каждый день.
Община храма Святой Марины, Афины
В 1975 году мы с мужем уехали на остров Митилини[41] и прожили там шесть лет. Объездили все храмы: сегодня присутствуем на службе в одной часовне, завтра – в другой… По понедельникам мы отправлялись в церковь Святого Нектария, по пятницам – в храм Живоносного Источника. Тогдашние люди жили богатой духовной жизнью. Коль скоро ты стремишься быть христианином, то идешь на службу даже в том случае, если тебе почему-то не хочется этого делать. Сейчас многое изменилось. Некоторые соседи не то чтобы подсмеиваются надо мной, но порой говорят: «Нечем тебе заняться, вот ты и ходишь в церковь!» Впрочем, меня не волнует чужое мнение. Я сама выбрала такой путь, и дети всецело поддерживают меня. «Мама, – говорят они, – делай то, что приносит тебе радость!»
Господь послал мне прекрасного мужа. Он был мне и отцом, и братом, и самым близким другом. Кроме него, мне не был нужен никто! Когда я его потеряла, возникло чувство, будто мне подрезали крылья. Я решила, что моя жизнь закончилась. Ежедневно ходила на кладбище и как-то встретила там нашего батюшку. Пожаловалась ему на то, что не могу заставить себя переступить порог нашего храма, потому что прежде всегда бывала там только с мужем. «Ты придешь, – ответил он мне. – Разве ты овца, отбившаяся от стада»? Так я вернулась в Церковь, стала заниматься делом и вновь обрела жизнь.
– Большинство греков утверждают, что они христиане, равно как и большинство русских. Но насколько мы являемся христианами?
– Мы не в достаточной мере христиане, и я не исключение. Да, я верую и стараюсь помогать людям, но в каких-то вопросах проявляю, наверное, излишнюю жесткость и бескомпромиссность. Не думаю, что это – гордыня. Когда мы с мужем начали совместную жизнь, у нас ведь ничего не было! Мы не могли себе позволить отправиться в кино или театр, муж не ходил в кафе. Рассуждали так: «На то, чтобы поужинать в таверне, нам понадобится пять тысяч драхм, а на такую сумму вся наша семья сможет прожить целую неделю!» Многие из тех, кто теперь приходит в храм за помощью, когда-то ни в чем себе не отказывали и смеялись надо мной, ведь я выбирала в магазине самый маленький кусочек мяса. Мне кажется, что христианин должен разумно распоряжаться средствами, ведь никто не знает, что его ждет завтра, и должен осознавать истинную цену вещей. Мы будем работать, оставлять хлеб на завтра, чтобы и послезавтра смогли поесть. Так нас учили, так мы жили в деревне. Там, конечно же, было проще: соседи помогали вдове обрабатывать землю и делились с ней хлебом и супом. Здесь такого нет. Утром ты должен купить воду, поскольку за нее тоже надо платить, а значит, следует обуздывать свои желания. Кризис во многом разразился именно из-за того, что нет в нас настоящих духовных сил…
– И все-таки в прежние годы, несмотря на тяготы, в Греции почти не было самоубийств…
– Что ж, я вам исповедуюсь. Когда умер муж, обе мои дочери были помолвлены. Одну свадьбу перенесли на год, вторую по какой-то причине вообще отменили. Для меня это был новый страшный удар. Я чуть с ума не сошла и думала, что все пропало. Утром я вышла из дома и направилась в Кареас, в монастырь Святого Иоанна Богослова. Ворота обители оказались заперты, и я стала подниматься на гору. У меня появилось искушение прыгнуть со скалы и разбиться насмерть, но потом я опомнилась: «Матерь Божия, о чем это я думаю! Жизнь не принадлежит мне, чтобы самовольно прерывать ее!»
Я не хотела возвращаться домой и пошла к Святой Мавре, но и этот храм был закрыт. У меня не было сил идти в свой приход, и я в слезах отправилась к Святой Фотинии. Шла вечерняя служба, я плакала, люди спрашивали, что со мной случилось. Я ничего не отвечала, помолилась, приложилась к иконам и ушла.
По дороге я встретила подругу и рассказала ей обо всем. Она позвонила моим детям, которые уже места себе не находили, а мне сказала: «Ты расстроилась из-за Марии? Она непременно выйдет замуж, и все у нее будет хорошо!» Так моя вера спасла меня.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.