Но монотеизм ли это?

Но монотеизм ли это?

Я говорю о появлении «монотеистического побуждения», а не собственно монотеизма не без причины[560]. В текстах времен пленения среди монотеистических возгласов порой попадаются отнюдь не столь монотеистические. Например, Второисайя описывает падение Вавилона от рук Кира, упоминая Вила (еще одно имя Мардука) и его сына Нево: «Пал Вил, низвергся Нево», и оба «сами пошли в плен»[561] (чего, разумеется, на самом деле не произошло ввиду мудрой политики Кира, который принимал чужих богов или, по крайней мере, терпимо относился к богам завоеванных земель). Раз уж на то пошло, если перечитать отдельные монотеистические декларации из Второисайи, процитированные выше, везде упоминая «Господа», а не «Яхве», как в исходных текстах, тогда некоторые из них слегка утратят монотеистический лоск.

Далее, мы почти ничего не знаем о действительной религиозной практике во время пленения, а отчетливые свидетельства монотеистической практики отсутствовали на протяжении еще нескольких веков после пленения. Так, в Книге пророка Малахии, написанной спустя долгое время после пленения, Бог обращается к слушателям-иудеям, по-видимому скептически воспринимающим идею его вселенской юрисдикции. Подождите, советует он, пока он не накажет жителей Едома, «народ, на который Господь прогневался навсегда». И тогда «увидят это глаза ваши, и вы скажете: возвеличился Господь над пределами Израиля!»[562]

Если вспомнить, как мало известно о религии иудеев, относящейся к векам после первого проблеска монотеистической мысли в изгнании, трудно определить, что помогло заключить сделку: почему видение Второисайи среди всех видений, явно соперничающих за «эфирное время» во время пленения, стало преобладающим и в итоге сохранилось. Каким образом Израиль несколько веков прожил среди политеистического народа и остался верен своему монотеистическому кредо?

Прежде всего, политическая психология, благоприятная для монотеизма, возникала в разное время известных веков. Сравнительная независимость, которой Израиль, видимо, пользовался при персидском правлении, не могла существовать вечно. После того как Александр Македонский в 332 году до н. э. завоевал Палестину, преемники, грекоязычные правители, осуществляли управление и в конце концов создали такой гнет, что спровоцировали бунт. Борьба за независимость укрепила освященный временем политический импульс, скрывающийся за «толькояхвизмом»: недовольство националистов богами с иностранной родословной (и заодно — иудейской элитой, панибратствующей с высокопоставленными чужеземцами). Кульминационным моментом в провокации иудейского бунта стала попытка установить статую Зевса в Иерусалимском храме. Предположительно успех бунта, который привел к периоду независимости (142-63 годы до н. э.), укрепил теологию, стоящую за этим бунтом.