Лекция 4. Двойная истина

Лекция 4. Двойная истина

Двойная истина

После того, как мы сказали, что Саадия придерживается теории двойной истины, а именно: правильное рассуждение не может противоречить правильно понятому Откровению, остается задать следующий вопрос, а именно, что же делать, если так получилось, что наше исследование по нашему мнению вошло в противоречие с Торой? Понятно, что из предыдущих рассуждений следует, что самый простой ответ — это сказать, что наше исследование было проведено неправильно, потому как не Торе же приписывать ошибку! Но такой простой ответ скорее удовлетворил бы тех, кто не признает права на исследование, на философию, и предлагает в таких случаях немедленно пренебречь ею.

Строго говоря, Саадия даже не ставит так вопрос, потому что для него неоспоримой истиной является то, что истина Откровения не может противоречить истине философского исследования. И если же такое приключилось, то это только свидетельствует, что проблема в исследователе, а никак не в Торе и даже не в философии. Он предлагает две основных причины того, что противоречие может обнаружиться: Первое — ошибка в исследовании, а второе — неверное понимание Торы.

"При объяснении стиха следует объяснить его или в соответствии с очевидностью (с наблюдением), или в соответствии с разумом, или с другим стихом, или в соответствии с традицией. Если это удалось, то получит награду за это… если нет, то нет ему за это ни награды, ни наказания" (5:8, стр. 190).

Тем самым Саадия утверждает, что есть четыре причины для переосмысления текста: 1) Слова Писания противоречат наблюдениям. 2) Они не соответствую "разуму", то есть третьему пути познания — философскому исследованию. 3) Есть противоречие между стихами Писания. 4) Стих не соответствует наличествующей Устной Традиции.

При этом следует принять во внимание, что Саадия, конечно, не предлагает переписать текст Танаха. Его предложение сводится к тому, что текст возможно перекомментировать, решив внутренние противоречия или приводя его в соответствие с разумом (философскими представлениями), с помощью комментария, переосмысливания и т. п.

Здесь опять мы обнаруживаем Каламовские корни философии Саадии. Так как ученые Калама предлагали точно те же методы комментария текста Корана, что и здесь предлагает Саадия.

Насколько далеко можно зайти в такого рода перекомментировании можно убедиться на следующем отрывке, взятом из "длинного" комментария Саадии-гаона к книги Бытия ко второму стиху первой главы: "И земля стала абсолютной пустотой, и тьма над водами…". Так Саадия комментирует слово "тьма":

"Тьма — это воздух. Ибо тьма сама по себе не является чем-то реальным, как ошибочно воображают дуалисты. Но тьма — это воздух, который светится, когда свет проникает в него и не светится при отсутствии света"

Проблема, стоящая перед Саадией при комментировании слова "Тьма" простая: по философским и естественнонаучным воззрениям Саадии тьма не является чем-то, а является отсутствием света. Тем самым Всевышний не мог создать тьму, потому как невозможно создать то, чего нет. Отсюда вывод, что на первый взгляд, стих противоречит "разуму" и требует перекомментирования. С другой стороны, в Писании воздух, как одна из основополагающих основ мира, не может не быть упомянут. (Здесь под словом Воздух подразумевается одна из четырех стихий, из которых состоит мир.) Но само Писание четыре стихии не упоминает. Поэтому на основании своих представлений об устройстве мира Саадия комментирует слово "тьма" — воздух.

Рационализм р. Саадия проявляется не только в признании права читателя попытаться прокомментировать текст, но даже в том, что сам факт признания истинности пророчества он ставит в зависимость от разумности каждого конкретного пророчества. При этом он заходит весьма далеко:

"Мы верим в пророчество Моше не только из-за чудес и знамений, которые он явил, но причина доверия в него и в остальных пророков в том, что они говорят о возможных <разумных> вещах. Только после того, как мы убедились в возможности требования пророка, мы просим у него доказательств тому, что он пророк, и только после этого мы поверим ему. Если же он требует нечто невозможное, то нам не нужны никакие доказательства того, что он пророк, ибо никакие доказательства не помогут невозможному… Если пророк именем Бога призывает нас к прелюбодеянию, воровству и убийству или говорит о чем то, что противоречит Традиции, то нам не нужны никакие доказательства <тому, что он пророк, ибо он все равно будет не прав>, ибо он говорит о том, что противоречит разуму и традиции" (5:8, стр. 136).

Иными словами: первое требование к пророку: разумность его текстов, их соответствие и разуму (научно-философскому), и уже существующей традиции. Тем самым у нас есть первоначальная проверка истинности слов пророка: разумность и традиция. Только после этого следует прибегнуть к тестам на то, пророк он или нет (это может быть: либо демонстрация пророческого дара, либо авторитетное мнение другого пророка).

Здесь нам придется упомянуть, что в данном случае Саадия открывает фронт против караимов. Напомним, что караимы отвергали устную традицию иудаизма — читай, отказывались понимать Писание через призму талмудической литературы (оба Талмуда и мидраши). В свете этого становится понятной полемическая направленность формулировки четвертого пути познания: "Истинная традиция". Потому что ожидается, что четвертым путем познания будет Писание. Но Саадия формулирует слово Писание так, чтобы получить "Понимание Писания, построенное на Устной Традиции". Полемический характер данного высказывания становится абсолютно ясным при сравнении его с пятым догматом из "Десяти догматов караизма" в формулировке Иегуды Гадаси (ум. 1150): "Бог дал нам Тору: которая истина и совершена во всех смыслах и не терпит добавлений Устной Торы". Но это только одна сторона полемики. Дело в том, что караимы в тот момент, когда они отвергли Устную Традицию, были вынуждены построить систему, обосновывающую их подход к Торе. Эта система практически полностью обосновывалась на "разуме". Именно разум оказался единственным инструментом познания. И понимание Торы полностью определяется разумом человека. Во время диспутов они довольно часто обвиняли раббанитов (так называют приверженцев традиционного иудаизма той эпохи) в полном пренебрежении разумом. Как раз здесь рабби Саадия подчеркивает, что устная традиция раббанитов полностью построена на разуме. Разуму подчиняются сами пророчества, разуму подчиняется устная традиция. В уже приведенной цитате, одной из причин перекомментирования текста является не соответствие его прямого понимания "Устной Традиции". В своем "длинном" комментарии к Торе (оно дошло до нас только в отрывках из Каирской генизы) он старательно демонстрирует соответствие Устной традиции Письменной Торе и разуму (философским рассуждениям).

В объяснение приведенных слов Саадии-гаона об истинности пророчества стоит добавить, в указанный период на традицию ссылались не только евреи, но мусульмане, и христиане. И те, и другие ссылались на верность традиции, находящейся именно у них. Тем самым следует найти некий критерий верности и надежности традиции, находящейся в распоряжении каждого из течений. Если применить слова Саадии к священным текстам других религий, то его утверждение сводится к тому, что их пророчества можно не принимать во внимание, по причинам их не соответствия разуму или же не соответствия Традиции, которая есть надежная еврейская традиции. Но все же подчеркивание того факта, что откровение не имеет права противоречить здравому смыслу, говорит о многом.

Краткий вывод: философия и традиция два равноправных метода познания мира, при этом они нуждаются друг в друге для того, чтобы проверять правильность нашего философского исследования нам нужно откровение, а для того чтобы правильно понимать Откровение, нам необходимо проверить соответствие его разуму.

Тем самым мы можем вернуться к вопросу о названии книги Саадии-гаона. Так как ясно, что перед нами нет противопоставления веры (того, что получено непосредственно из книг Откровения) и знания (полученного через интеллектуальное постижение), а просто первое, это то, что люди принимают в силу традиции или внутренней (выражаясь современно — экзистенциальной) убежденности, а второе, это то, что прошло интеллектуальную проверку, то правильное понимание названия книги: "Книга верований и знаний".

Итоги: Саадия-гаонв в своих философских построениях пользуется методами, сформированными в мусульманских философских школах Калама. Самого его можно вполне причислить к этой школе. Он применяет методы Калама к иудаизму. В дальнейшем мы убедимся, что сама постановка вопросов Саадии-гаона чисто Каламовского толка в том смысле, что он желает соединить философский подход с религией, и показать их взаимную непротиворечивость. При этом сама философия как таковая его волнует довольно слабо. Одновременно Саадия-гаон ведет полемику с караимами.