Религиозная власть царя

Религиозная власть царя

Не следует думать, что город с момента основания обсуждал форму правления, придумывал и обсуждал законы, создавал институты. Ничего подобного; не так создавались законы, институты и выбиралась форма правления. Политические институты появились вместе с городом, в один и тот же день. Каждый член города носил их в себе, поскольку они коренились в верованиях и религии каждого человека.

Религия требовала, чтобы у очага был свой верховный жрец; она не допускала разделения жреческой власти. Домашний очаг имел своего верховного жреца в лице отца семьи; у очага курии был курион, или фратриарх; у каждой трибы тоже был свой религиозный глава, которого афиняне называли царем трибы. Город тоже должен был иметь верховного религиозного главу.

Жрец общественного очага назывался царем. Иногда его называли иначе. Поскольку прежде всего он был жрецом пританея, то греки предпочитали называть его пританом, а иногда архонтом. За этими разными названиями – царь, притан, архонт – мы видим прежде всего главу религиозного культа. Он поддерживает священный огонь, читает молитвы, распоряжается религиозными трапезами.

Мы располагаем доказательствами, что древние цари Греции и Италии были одновременно жрецами. У Аристотеля, описывающего попечение религиозного культа, мы находим, что существовали «отдельные должностные лица, для совершения тех государственных жертвоприношений, которые по закону не поручены жрецам, но имеют особенное значение, как совершаемые на государственном очаге. Таких должностных лиц одни называют архонтами, другие – царями, третьи – пританами»[115].

Так пишет Аристотель, человек, хорошо разбиравшийся в устройстве греческих городов. Этот отрывок абсолютно точно указывает на то, что эти слова – царь, притан и архонт – долгое время были синонимами. Это до такой степени верно, что древний историк Харон Лампсакский, написавший книгу о царях Лакедемона, озаглавил ее «Архонты и пританы лакедемонян». Кроме того, из этого отрывка следует, что, как бы ни назывался этот человек – царем, пританом или архонтом, – он был жрецом города, и культ общественного очага являлся источником его высокого положения и власти.

Древние авторы явно указывают на жреческий характер царской власти. У Эсхила дочери Даная, обращаясь к царю Аргоса, называют его «верховным пританом» и добавляют:

Ты – алтаря, очага страны, властелин.

Воля твоя, слово твое – закон.

Единодержец мощнопрестольный, всем

Сам ты вершишь…[116]

У Еврипида Орест, убийца матери, говорит Менелаю: «Именно я, сын Агамемнона, должен править в Аргосе», а Менелай отвечает: «Вправе ли ты, убийца, прикасаться к сосудам с очистительной водой для жертвоприношений? Вправе ли ты умерщвлять жертву?» Следовательно, основной обязанностью царя было совершение религиозных обрядов. Один из царей Сикиона был свергнут, поскольку осквернил руки убийством, а потому не мог больше совершать жертвоприношения. Лишившись права быть жрецом, он не мог оставаться царем.

Гомер и Вергилий изображают царей, непрерывно занимающихся совершением священных церемоний. От Демосфена мы знаем, что древние цари Аттики лично совершали жертвоприношения, которые предписывались религией города, а от Ксенофонта[117], что цари Спарты были религиозными вождями лакедемонян.

Этрусские лукумоны были одновременно правителями, военачальниками и жрецами.

Такое же положение занимали римские цари. В преданиях их всегда представляют жрецами. Первым был Ромул, сведущий в науке предсказаний и основавший город в соответствии с религиозными обрядами. Вторым был Нума Помпилий; он, по словам Тита Ливия, выполнял большую часть жреческих обязанностей, но предвидел, что его преемники, занятые войнами, не всегда будут в состоянии соблюдать жертвоприношения, а потому учредил должность жрецов-фламинов, которые заменяли царей в случае их отсутствия в Риме. Таким образом, римское жречество являлось порождением древней царской власти.

Эти цари-жрецы возводились на трон с религиозными обрядами. Нового царя, приведенного на вершину Капитолийского холма, усаживали на каменный постамент лицом к югу. По левую сторону от него садился авгур, на голове у него была священная повязка, а в руке жезл авгура. Возложив руку на голову царя и вознеся молитву богам, авгур принимался сосредоточенно наблюдать, не появится ли на небе какое-либо знамение, которое можно истолковать как волеизъявление богов. Вспышка молнии или появление стаи птиц расценивались как одобрение богов, и новый царь принимал власть. Ливий описывает церемонию избрания Нумы вторым царем Рима. Дионисий уверяет, что подобные церемонии сопровождали вхождение во власть всех царей, а позже устраивались для вновь избранных консулов, и добавляет, что в его время еще имели место подобные церемонии. Существует объяснение этого обычая. Поскольку царь становился высшим религиозным главой и благополучие города зависело от его молитв и жертвоприношений, то предварительно следовало удостовериться, что боги благосклонно относятся к новому царю.

Древние не оставили нам никаких свидетельств относительно того, как избирались спартанские цари, но, вне всякого сомнения, они интересовались волей богов. Из древних обычаев, которые сохранялись на всем протяжении существования Спарты, явствует, что каждые девять лет повторялась церемония обращения к богам: столь велик был страх, что царь может утратить благосклонность богов. «Каждые девять лет, – сообщает Плутарх, – эфоры, выбрав ясную, но безлунную ночь, садятся и в полном молчании следят за небом, и если из одной его части в другую пролетит звезда, они объявляют царей виновными в преступлении перед божеством и отрешают их от власти до тех пор, пока из Дельф или из Олимпии не придет оракул, защищающий осужденных царей»[118].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.