XXXVII

XXXVII

Какое прекрасное зрелище для Бога, когда христианин борется с скорбью, когда он твердо стоить против угроз, пыток и казней, когда он смеется над страхом смерти и не боится палача; когда он сохраняет свою свободу пред царями и владыками и преклоняется только пред Богом, Которому он принадлежит; когда он, как торжествующий победитель, смеется даже над тем, кто приговорил его к казни! Ибо тот победитель, кто достиг чего домогался. Какой воин в глазах полководца не будет смело идти на встречу опасности? Никто не получает награды, если не будет испытан и признан ее достойным; и, однако, полководец не дает, чего не в силах дать, — он не может продлить его жизнь, а может только воздать честь воинскому мужеству. Но воин Божий не оставлен среди страдания, не гибнет среди смерти, и христианин может только казаться несчастным, но не быть таким. Вы сами возносите до небес героев несчастия, например Муция Сцеволу, который, промахнувшись убить царя, непременно погиб бы среди неприятелей, если бы не сжег на огне правой руки. А сколько из наших христиан претерпели без малейшего стона сожжение не руки только, но всего тела, между тем как, если бы захотели, могли бы избавиться от страданий? Я сопоставлю своих мужчин с Муцием, или Аквилием, или Регулом; но у нас не только мужчины, даже отроки и женщины наши, вооружившись терпением в страданиях, презирают ваши кресты, пытки, зверей и все ужасы казней. И вы не понимаете несчастные, что никто не захотел бы без причины подвергать себя казни, никто не мог бы без божественной помощи вынести такие мучения. Но, может быть, вас обольщает то, что, и не зная Бога, многие изобилуют богатствами, пользуются почестями, обладают могуществом? Несчастные! Они возвышаются для того, чтобы глубже пасть: это жертвы, которые откармливаются для заклания, украшаются цветами для умерщвления. Некоторые из вас достигают вершины власти и могущества для того только, чтобы злоупотреблять данною им властью и удовлетворять своим прихотливым страстям. Да и может ли быть счастье без знания Бога, когда подобно сну, это счастье улетает прежде чем его схватят. Царь ли ты? Сам столько же боишься, сколько тебя боятся, и хотя тебя окружает большая свита, — ты одинок в опасности. Богат ли ты? Опасно полагаться на фортуну; больше запасы для краткого пути жизни составляют не подспорье, но тяжелое бремя. Ты хвалишься тем, что ходишь в пурпуровой одежды и пред тобой носят пуки прутьев с секирою? Но нелепое заблуждение, бессмысленное почитание своего достоинства — блистать багряницею и быть грязным душою. Ты славишься своею знатностью, хвалишься доблестями своих родителей? Но все, мы родимся равными, одна добродетель только отличает нас. Итак, мы, которые ценим себя только по невинности и добрым нравам, справедливо гнушаемся худых удовольствий, удаляемся от ваших торжеств и зрелищ: мы знаем их суеверное происхождение и осуждаем их гибельные приманки. Кто не ужаснется, видя до какой степени доходить безумство народа на играх курульских? В битвах гладиаторов не преподаются ли уроки человекоубийства? На театрах ваших такое же неистовство, такое же возмутительное безобразие: то актер рассказывает или представляет любодеяния, то комедианта представляя, постыдную любовь, возбуждает ее и в ваших сердцах. Тот же комедианта бесславит ваших богов, изображая их прелюбодеяния, их вздохи, их вражды, или выражая своими минами и жестами печаль, вызывает у вас слезы. Таким образом вы поощряете действительное убийство на арене, а потом проливаете слезы при виде мнимого убийства на театр.