Как царь феаков Алкиной поплатился за свою доброту к Одиссею?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Как царь феаков Алкиной поплатился за свою доброту к Одиссею?

На семнадцатый день после отплытия Одиссея на плоту с острова Огигия его заметил Посейдон, возвращавшийся домой от эфиопов на своей крылатой колеснице. Морской владыка тут же вспомнил, как Одиссей ослепил его сына Полифема, – и огромная волна смыла Одиссея в воду. Через два дня выбившийся из сил Одиссей оказался на берегу острова Схерия, на котором жили безмятежные феаки. Он спрятался в рощице у ручья, засыпал себя сухими листьями и крепко уснул. На следующее утро Навсикая, дочь царя Алкиноя и царицы Ареты, пришла на берег моря с подругами, чтобы заняться там стиркой белья в ручье. Закончив работу, девушки стали играть в мяч, который – не без вмешательства Афины – попал в воду. Девичий крик пробудил Одиссея, спавшего в прибрежных кустах. Одежд на нем не было, и, прикрыв свою наготу свежими ветвями, он вышел вперед. Сладкие речи Одиссея тронули Навсикаю, она велела дать ему одежду и привести во дворец. Там он встретил радушный прием и оказался участником пира, на котором слепой аэд Демодок запел о споре двух великих героев – Одиссея и Ахилла. Одиссею пришлось закрыть голову мантией, чтобы скрыть покатившиеся у него из глаз слезы. Затем он попросил аэда спеть о падении Трои, а когда тот запел о сооруженном ахейцами деревянном коне, снова не смог сдержать слез. Увидев это, Алкиной прервал певца, и Одиссею пришлось признаться, кто он такой, и рассказать обо всем, что ему пришлось пережить за минувшие годы. Выслушав историю странствий Одиссея, Алкиной одарил его богатыми дарами и отправил на прекрасном корабле домой. Достигнув острова Итака, моряки решили не нарушать крепкий сон Одиссея, отнесли его к берегу и уложили на песок, сложив дары Алкиноя неподалеку под деревом. Посейдон так рассердился на доброту, проявленную феаками по отношению к Одиссею, что ударил по возвращавшемуся домой кораблю ладонью и превратил его вместе с командой в скалу. «С этой поры мы не станем уже по морям, как бывало, странников, наш посещающих град, провожать», – с горечью сказал Алкиной своим подданным.