Путешествие в мир египетских богов

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Путешествие в мир египетских богов

Среди моря научно-популярной литературы, посвященной древнеегипетской культуре, мифологии и религии, книга Димитри Меекса и Кристин Фавар-Меекс «Повседневная жизнь египетских богов» по-своему уникальна. В ней мир богов совершенно обходится без мира людей, он самодостаточен и замкнут на себе. Неизбежно возникает вопрос: как могло совершиться это необычное виртуальное путешествие, в котором авторы книги получили откровения, прежде доступные лишь посвященным в сакральные знания? Такой поворот событий стал возможным, когда древние и традиционные культуры начали высвечиваться в поле антропологических исследований, спроецированных на познание человека, развитие его сознания.

Да, род человеческий в книге супругов Меекс практически выведен за скобки темы о повседневной жизни египетских богов; он занимает пространство где-то на периферии повествования, поскольку речь идет о творческих актах богов, устроителях жизни на земле Древнего Египта. Дело людей — четко следовать законам, установленным божественными замыслами, и воплощать их на земле. И все же тайные знания, открытые богами и принадлежащие им, спускались в мир людей. В них был посвящен фараон как посредник между мирами богов и людей — ведь его учителем, покровителем и патроном был сам бог-жрец Тот, ведавший всеми тайнами Вселенной. Жречество регулировало культово-ритуальную жизнь общества. При храмах существовали «Дома жизни», в которых обучалась целая армия писцов, востребованная во всех сферах жизнедеятельности египетского социума. Они не только составляли бесчисленное множество хозяйственных документов, но и переписывали священные тексты, в том числе Книгу мертвых для погребального обряда, дидактические сочинения, а также сказки, в которых отражались мифологические мотивы о сотворении мира, жизни и деяниях богов.

Образ мира как максимальная ценность был тем идеальным первообразом, который в коллективных представлениях мифопоэтического сознания служил моделью для всех сфер, уровней и сторон жизни Древнего Египта. Это была центрическая модель мира, которая воплощалась в устройстве иерархически дифференцированного и структурированного общества, в организации пространства областей-номов, городов и деревень. Все многообразие жизни восходило к единому богу-творцу, демиургу, что нашло отражение в космологических представлениях, раскрывающих историю создания Вселенной.

Начало творения отнесено к первовремени, необозримо отдаленному прошлому, когда в недрах первобытного океана Нуна пробудился и воссуществовал бог-творец Атум, как о том повествует гелиопольская версия космогонического мифа. В мифе наступление этого часа икс также внезапно, как Большой космический взрыв, как рождение сознания из бессознательного. Все акты творения временны и обратимы, и лишь Нун и Атум как несотворенные — вечны. Созидание и поддержание жизни целостного упорядоченного мира основано на принципах ритмичности, равновесия, гармонии, как если бы речь шла об основополагающем условии функционирования живого человеческого организма — чередовании вдоха и выдоха как циклической смены двух состояний в их единстве. Этот заложенный в основание сотворенного мира принцип двойственности, амбивалентности, полярности в их неразрывном союзе есть источник движения пульсирующего космоса. На стержне эсхатологичности происходит вечное циклическое движение в поле напряжения между противоположными полюсами: созидание — деструкция, жизнь — смерть, конечность — бесконечное. Образно-символический язык мифопоэтического творчества воплощает семантические цепочки, переплетенные в сложном, но гармоничном орнаменте паутины сотворенного богом-творцом упорядоченного мира.

Сам демиург — сокрытый до поры мир, потенциально содержащий в себе возможности самораскрытия в множественности. Это единство последовательно разворачивается в актах творения и структурируется в виде дуально-полярных пар великих космических первоэлементов и первых богов — правителей Египта. Конструкция мироздания опирается на удвоенную пару противоположностей — четверицу, которая наделяет его устойчивостью, непоколебимостью, объемностью. Такова схема творения мироздания в его всеобъемлющей целостности. Она облекается плотью мифологического повествования о создании гелиопольской Эннеады, девятки богов, представляющих собой божественную генеалогию. Ее родоначальник, бог-творец Атум, выделился из тьмы первобытного океана Нуна как светящийся первозданный холм. Атум воплощает присущий древнейшим пластам мифологических представлений образ андрогина и содержит в себе пару противоположностей — мужское и женское начала. В контексте числовой символики это означает, что Единое становится реальностью при возникновении двойки. И первопринцип дуальности лежит в основе дальнейшего раскрытия картины мира.

Парадоксальным способом оплодотворив сам себя, Атум создал первую пару богов, персонифицирующих воздушное пространство — бога воздуха Шу и богиню влаги Тефнут. Бог-творец вдохнул в них жизнь, и эта пара породила бога земли Геба и богиню неба Нут. Шу разделил их и получился замкнутый космос, жизненное пространство Египта. Такова картина мира в части природной, созданной из пяти первоэлементов — огня, воздуха, воды, земли и неба.

Следующая ступень творения связана с культурным пространством, персонифицированным четверицей богов младшего поколения, рожденных от союза «земного» Геба и «небесной» Нут. Это близнецы, составляющие гендерные пары: Осирис и Исида, Сет и Нефтида. На этой четверице завязана драматургия древнеегипетской мифологии, в которой заключены изоморфизм внешнего, телесно-физического, и внутреннего, духовно-психического, осевая идея о смерти и возрождении как пути к бессмертию.

Мотив четверицы является структурирующим элементом парадигмы мира в его вертикальной и горизонтальной протяженности. Она является модулем мироздания в виде выкристаллизовавшейся из кубической формы пирамиды, вершина которой символизирует бога-творца Атума, а квадратное основание — четверицу младшего поколения богов. В гелиопольской версии космогенеза архетип числа «девять» означает целостность, составленную из числовой иерархии как 1 + 2 + 2 + 4 или 1 + 8. Единый, еще нераскрытый мир выступает как одна из содержащихся в нем частей дифференцированного мира в виде удвоенной четверицы. Бог-творец входит в девятку богов, но, будучи основателем божественного семейства, является первопричиной сотворенного мира. Эта первопричина миротворения в древнеегипетских представлениях — огненно-солярная стихия, организующая вокруг себя пространство универсума, состоящего из природных первоэлементов: воздуха, влаги, неба и земли, олицетворенных образами божеств, — и структурированного в виде удвоенной четверицы. Следующий этап творения, происходящий от союза неба и земли, также выражен в четверичной структуре. Таким образом, осознание архетипа девятки, структурированной в виде числовой иерархии как 1 + 8 и символизирующей целостный универсум, наделяет сакральностью число «девять», придавая ему смысл предельной ценности сотворенного мироздания.

С идеей космотворения в Древнем Египте были связаны также и другие священные числа. Так, в гермопольской версии сакральным значением были наделены восьмерка и пятерка. В древности этот религиозный центр величался Хмун, то есть «восемь», что происходит от местного культа Великой Огдоады. Однако в греческой традиции, восходящей ко времени династии Птолемеев, которая правила Египтом после распада мировой державы Александра Македонского в III веке до н. э., этот город величался Гермополем. Это название происходит от имени греческого бога Гермеса, отождествляемого греками с древнеегипетским богом Тотом, культ которого также происходит из древнего Хмуна. Его-то в древних текстах и величали «Великим из Пяти».

Гермопольская Огдоада (восьмерица) предвечных божеств составляла четыре кроссексуальные пары, олицетворяющие четыре качества Единого — первобытного хаоса. Это изначальные воды Нун и Наунет, бесконечность пространства — Хух и Хаухет, тьма — Кук и Каукет, невидимое — Амон и Аманет. Боги мыслились и воплощались в образах лягушек, а их женские дополнения имели обличье змей. Хтоническая природа этих существ указывает на представления о творческом начале первобытного хаоса, структурированного в виде квадрата. В религиозной символике он как фундамент мироздания воплощался в виде квадратной платформы с восемью ступенями на каждой стороне.

Но картина мира для египтян не казалась полной, истинной без светозарного начала. И место для пятого элемента в целостной картине мира нашлось в центре восьмиступенчатой платформы. «Слава вам, пять великих богов, вышедших из Гермополя», — говорится в магическом папирусе Харриса. Этим пятым, а правильнее сказать, первым по положению оказывается бог Тот. В гермопольской космогонии он выступает в роли светоносного бога-творца, а в изобразительных материалах занимает место сакрального центра, восседая на восьмиступенчатой платформе.

Как уже говорилось, идея космической целостности в гермопольской космогонии актуализируется в сакральных числах «восемь» и «пять». Огдоада есть удвоенная четверица (редуцированная до четверицы путем исключения женских дополнений первобытных богов), символизирующая части, качества, стороны структурированного в виде квадрата или прямоугольника единства — первобытного хаоса. Он-то подспудно и есть то единое, которое раскрылось, оформилось в четверице. Объединение двух культов привело к сакрализации пятерки, структурирующейся как 1+4. Иначе говоря, это раскрытый универсум в виде четверицы с выделенным центром. В гермопольской космограмме, как и в гелиопольской, принцип четверичности играл роль конструкта целостного мироздания, без которого оно не могло бы существовать.

Парадигма мира в его пространственно-числовом выражении отразилась во многих феноменах древнеегипетской культуры, в первую очередь в сакральной архитектуре — наземных сооружениях царских погребальных построек (пирамидах) и храмовых комплексах. Ведь архитектура моделирует освоенное пространство по образу и подобию универсума. И в контексте изоморфизма явлений физической и духовной реальности, присущего религиозно-мифологическим представлениям, картина мира, отраженная в сакральной архитектуре, выходит на уровень переживаний религиозных символов, воплощенных в материально-чувственном мире, во время ритуальных церемоний. Божество, сулящее вечную жизнь храму, воздвигнутому в его честь фараоном, магической силой мысли и слова предуготовило вечную жизнь и царю Египта, осуществившему божественный замысел.

Идея целостности мироздания была основной в древнеегипетских космологических представлениях. Она буквально пронизывает все ритуальные действа, причастные к основным событиям в стране, будь то царские, государственные, народные праздники или погребальный обряд. Эта идея лежала в основе древнеегипетских ритуалов, приуроченных к переходным, пограничным, кризисным событиям и состояниям в жизни общества. В ритуалах звучал основной мотив — мотив обновления космоса, отчего и начинались они с деструктивного момента в мифе. Основная цель ритуалов направлена на преодоление состояния символической смерти через переживание мифа. Смерть мыслилась как путь, переход для возвращения в вечность. Так структурировалась цикличность времени.

В заупокойном культе центральное место занимал символ Ока Хора. Вокруг него разворачиваются драматические события мифов осирического цикла, отраженные в ритуале. Кульминационным в этих повествованиях является момент подношения богом Хором его отцу Осирису, коварно убитому и расчлененному братом-близнецом Сетом, Ока Хора, обеспечивающего воскрешение. В Текстах пирамид эта мифологема раскрывается в сложных ритуалах приготовления тела умершего царя для перехода в загробный мир и вечной жизни среди богов. Они связаны с многочисленными священнодействиями, направленными на символическое восстановление жизнедеятельности умершего, в том числе функционирования пяти органов чувств: зрения, обоняния, вкуса, осязания и слуха. Во всех ритуальных действах воспроизводится мотив наделения Оком Хора умершего, всякий раз отождествляемого с Осирисом. Око Хора как символ воскресения актуализируется в многочисленных синонимических образах.

В десакрализованном произведении «Спор Хора и Сета», относящемся к жанру сказок, которые, однако, восходят к мифам, повествуется о борьбе за наследство Осириса (которому, как старшему сыну Геба и Нут, принадлежал трон Египта) между его сыном Хором и братом Сетом. Длительная борьба завершается ослеплением Сетом спящего Хора. Однако бог Тот вернул Хору его Око, в результате чего восстановились космический порядок, справедливость (прежде всего традиция передачи престола от отца к сыну), правда, гармония — то, что египтяне называли принципом маат.

Мотив расчленения, раскрытый в мифе об убийстве Осириса Сетом, повторяется и в этом повествовании. Такое удвоение мотива просто необходимо для миросозерцания древних египтян. Его символическое содержание охватывает весь круг представлений об устройстве мира, в конечном счете — о человеческом существовании, связи поколений, восхождении к истокам для вечной жизни. В мифе и ритуале эта концепция структурирована удвоением пар противоположностей, персонифицированных богами: Хором-Сетом и Хором-Осирисом, — а третьим элементом, снимающим противоречия между ними, выступает Око Хора, символизирующее трансформацию. Именно это удвоение охватывает полный цикл бытия в древнеегипетской картине мира. Око Хора является живым символом, переживаемым в ритуалах. Процесс перехода из одного состояния в другое, происходящий в пространстве-времени внешнего, предметного, физического мира, осмыслялся на уровне содержаний внутреннего, духовного мира. Эти аспекты жизни взаимосвязаны, одна реальность не существует без другой.

Око Хора необходимо для загробного воскресения Осириса, и Хор передает отцу свой здоровый глаз — символ возрождения, перехода в вечность. Так завершается цикл, который структурируется в триединстве: жизнь — смерть — возрождение. В этом единстве смерть как синоним деструкции, разрушения, разделения, рассеивания целостности, символизируемой Оком Хора, выступает как необходимость. Без этой части нарушится ход времени, не произойдет восхождение к вечности в циклической структуре движения внутренне дискретного времени. Таким образом, этот символ примиряет жизнь и смерть, соединяет конечное и вечное в единой системе представлений о цикличности времени.

Весьма примечательно, что вся эта стройная система зависит от вездесущего бога Тота, восстанавливающего принцип маат всякий раз, когда хаос пытается поглотить упорядоченный мир. Это и понятно: ведь именно ему ведомы все тайны Вселенной. Сфера деятельности Тота была исключительно широка. Он считался богом счета, письменности и магии. Он помогал душе каждого покойного египтянина пройти через все опасности подземного загробного мира и открывал двери в восточной части неба, чтобы умерший навечно воссоединился со светлыми богами. И всё же, несмотря на столь ответственные функции, в египетском пантеоне фигура Тота выглядит несколько затененной. В мифах он исполняет посреднические функции, выступая в качестве посланца бога-творца, разрешающего конфликты между богами. Тот — своего рода серый кардинал. По существу, именно он является той божественной силой, которая объединяет мир египетских богов и мир людей в единую космическую целостность.

Говоря обобщенно, Тот персонифицирует представления о преобразующей силе знания, раскрывающего тайны мира, в котором живет человек, — идея столь же древняя, сколь и современная. Если Осирис, Хор и все остальные боги воплощают величие замкнутой в себе египетской цивилизации, то Тот символизирует ее преемственность, связь с другими культурами, древними и современными. Неслучайно в поздней традиции он преобразился в великого мудреца Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), вплоть до Нового времени питавшего фантазию европейских астрологов, алхимиков и мистиков. Невольно кажется, что именно Тот вдохновлял супругов Меекс на создание их труда, где сложные отношения египетских богов друг с другом и с миром людей раскрываются с непревзойденным интеллектуальным блеском.

Т. А. Шеркова, старший научный сотрудник Центра египтологических исследований РАН