Херувимская песнь.

Херувимская песнь.

После возгласа «Яко да под державою…» певцы начинают пение «Херувимской песни», во время которой священник читает соответствующую молитву и совершает каждение. Практика в этом моменте не везде одинакова. Наш служебник предписывает такую последовательность: 1) открываются царские врата, 2) священник читает молитву «Никтоже достоин…», 3) в это время диакон кадит, a если священник служит один, то кадит он после прочтения молитвы, 4) священник с диаконом читают вполголоса саму Херувимскую песнь и 5) поклонившись перед престолом и приложившись к нему, отходят к жертвеннику.

Греческий служебник в венецианской редакции дает такую последовательность: 1) чтение молитвы, 2) чтение самой Херувимской вполголоса, 3) каждение иереем и 4) отход к жертвеннику. С. Булгаков считает, [288] что священник может читать молитву «Никтоже достоин…» во время каждения.

Каждение совершается, как по нашей, так и по греческой практике при чтении про себя 50-го псалма и «умилительных тропарей, елико изволит». Иерусалимский литургикон вносит свою подробность: если день воскресный, то читается «Воскресение Христово видевше…» и 50-й псалом, a если день будний, то «Приидите, поклонимся» трижды и опять-таки 50-й псалом. Каждение совершается так: трапезу окрест — алтарь весь — иконостас — священника — клироса — народ.

Молитва Херувимской песни одна и та же для обеих литургий:

«Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми (Tит. 3:3; [289] 2 Пет. 2:10 [290]) приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы (Пс. 23:7-9 [291]): еже бо служити Тебе, велико и страшно и самем Небесным Силам. Но обаче, неизреченнаго ради и безмернаго Твоего человеколюбия, непреложно и неизменно был еси Человек, и Архиерей нам был еси, и служебныя сея и безкровныя Жертвы священнодействие предал еси нам, яко Владыка всех: Ты бо един, Господи Боже наш, владычествуеши небесными и земными, Иже на престоле Херувимсте носимый, Иже Серафимов Господь и Царь Израилев (Ис. 44:6), [292] Иже Един Свят и во святых почиваяй (Ис. 57:15). [293] Тя убо молю единаго благаго и благопослушливаго: призри на мя (Пс. 24:16), [294] грешнаго и непотребнаго раба (Мф. 25:30) [295] Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести лукавыя, и удовли мя силою Святаго Твоего Духа (Рим. 15:13; [296] 2 Кор. 3:6 [297]), облеченна благодатию священства, предстати Святей Твоей сей трапезе и священнодействовати Святое и Пречистое Твое Тело и Честную Кровь: к Тебе бо прихожду, приклонь мою выю, и молю Tи ся, да не отвратиши лица Твоего от мене (Пс. 142:7), [298] ниже отринеши мене от отрок Твоих (Прем. 9:4), [299] но сподоби принесенным Тебе быти, мною грешным и недостойным рабом Твоим, Даром сим: Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем со Безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Составление этой молитвы приписывается святому Василию Великому. Как уже указано выше, во время чтения этой молитвы и совершения каждения певцы поют Херувимскую песнь. Составлена она и введена в употребление, согласно свидетельству Георгия Кедрина, в VI веке; точнее, во время царствования Юстина II (565-578). Она является подготовкой всего молитвенного собрания к моменту великого входа, т. е. перенесения Даров с жертвенника на престол. Как было ранее замечено, древний чин приношения вещества претерпел известные изменения. Сначала вся проскомидия совершалась после ухода оглашенных; потом произошло разделение чина: приготовление вещества перенеслось на время до начала Литургии, a перенесение Даров сосредоточилось в начале литургии верных, т. е. именно в моменте, нами разбираемом. Для этого перенесения Даров и связанных с этим действий нужно достаточно времени, которое и заполняется для верных пением этой песни, в то время как священник читает молитву и совершает каждение. Херувимская по своему содержанию служит продолжением мысли молитв малого входа об уподоблении себя ангельским Силам, предстоящим окрест престола во время совершения страшного тайнодействия.

Эта же песнь произносится и самими священнослужителями в алтаре вполголоса, причем священник говорит первую часть молитвы, a диакон ее заканчивает:

«Иже Херувимы тайно образующе (т. е. мы, которые таинственно изображаем Херувимов) и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение.

Яко да Царя всех (т. е. всяческих) подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».

И певцы поют до входа только первую часть, и только когда иерей войдет в алтарь, певчие заканчивают: «Яко да Царя всех…».

Этот гимн является общим для обеих литургий в течение всего года. Единственными исключениями служат дни Великого Четверга и Великой Субботы, когда положено петь соответствующие дню песнопения, a именно:

в Великий Четверг — «Вечери Твоея Тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими. Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Tи дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».

в Великую Субботу — «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным. Предходят же Сему лицы ангельстии со всяким Началом и Властию, многоочитии Херувими и шестокрилатии Серафими, лица закрывающе и вопиюще песнь: Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа».

B Византии, впрочем, это последнее песнопение пелось не только в день Великой Субботы, но и в навечерие Рождества Христова, тем подчеркивая близость и сродство этих двух праздников. Весь параллелизм служб (канонов на повечериях и утренях) в предшествующие Рождеству и Богоявлению дни со службами Страстной седмицы указывает, что Церковь в своем литургическом сознании проводит сравнение и подчеркивает родство этих двух моментов в жизни Искупителя Христа. Это начало кенозиса и конец его. И именно в день Рождества особенно уместно сказать, что «Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным». «Хлеб Небесный» приходит в Вифлеем («Дом Хлеба») для Рождения в облике человеческом. Все земное во плоти служение Господа важно беспрерывно, все оно имеет значение для искупления.

По совершении всего указанного иерей прикладывается к антиминсу и престолу, a диакон только к престолу, и оба они идут, не обходя кругом престола, a налево — к жертвеннику для совершения великого входа.