10. Распятие Иисуса (15:21–41)
10. Распятие Иисуса (15:21–41)
И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его. 22 И привели Его на место Голгофу, что значит: «лобное место». 23 И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял. 24 Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять. 25 Был час третий, и распяли Его. 26 И была надпись вины Его: Царь Иудейский. 27 С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого полевую сторону Его. 28 И сбылось слово Писания: «и к злодеям причтен». 29 Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм и в три дня созидающий! 30 Спаси Себя Самого и сойди со креста. 31 Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти! 32 Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем. И распятые с Ним поносили Его. 33 В шестом же часу настала тьма по всей земле, и продолжалась до часа девятого. 34 В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элой! Элой! ламма савахфанй?» что значит: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» 35 Некоторые из стоявших тут услышавши говорили: вот, Илию зовет. 36 А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его. 37 Иисус же, возгласив громко, испустил дух. 38 И завеса в храме разодралась на–двое, сверху до низу. 39 Сотник, стоящий напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий. 40 Были тут и женщины, которые смотрели издали; между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, и Саломия, 41 Которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.
Даже самую важную часть своего повествования Марк рассказывает без комментариев и пояснений. Иисус провозглашает с креста только одно утверждение. Нам помогают понять его значение.
В этом отрывке ощущается сильная зависимость от ветхозаветных пророчеств и посылок. Но это не означает, что повествование построено на их перечислении. Бог в течение веков готовил пришествие Мессии в мир. Так стоит ли удивляться тому, что ключи к опыту Мессии можно найти в пророческих отрывках, которые говорят о Его пришествии?
Среди подобных ссылок особого внимания заслуживают следующие: крик Иисуса об оставлении (34; Пс. 21:2); деление Его одежды по жребию (24; Пс. 21:19); насмешки над Ним (29–32; Пс. 21:7,8); попытки предложить Ему уксус (36; 68:22). И конечно же, над всем этим — страждущий слуга Божий из Книги Пророка Исайи 52:14; 53:12. Каждый из этих элементов естественным образом вплетается в евангельскую историю и занимает в ней свое место. Крик оставления отражает чудовищность того, через что пришлось пройти Иисусу. Поскольку преступников распинали обнаженными, их одежду забирали воины и затем делили между собой. Кивание головами и насмешки отражают удивление врагов Иисуса, радующихся тому, что Его наконец схватили, а также общую неспособность всех присутствующих осознать, что же происходит на самом деле. Предложения вина со смирною (23), а позже уксуса (36), в первую очередь, были обычной формой помощи распятым и, во–вторых, попыткой продлить драму, которая была продиктована непониманием крика оставления (34,35). Марк не выдумывает элементы драмы с тем, чтобы к месту использовать ветхозаветные отрывки. Эти события действительно произошли и пророчества исполнились.
Распятие сводит воедино некоторые главные темы Евангелия от Марка. Борьба со злом началась с искушения в пустыне (1:12). Уже в Капернауме мы могли видеть зарождение оппозиции со стороны религиозных властей (2:6). Неспособность учеников стать для Иисуса людьми, в которых Он нуждался, проявилась в их непонимании Его притчи о сеятеле (4:10–13). После исцеления Легиона нежелание людей принять Божью благодать, данную в Иисусе, было воплощено в действиях местных жителей, попросивших Иисуса покинуть их поселение (5:17). Оппозиция Ирода стала ясна после казни Иоанна Крестителя (6:14–29). На протяжении всего Евангелия постоянно говорилось о необходимости креста и о его значении (8:21; 9:31; 10:33,34). Преображение провозгласило преемственность между настоящим и задуманными Богом целями (9:2–8). Неверие, угрожавшее Его замыслу, проявлялось постоянно (10:19). В случае с молодым и богатым человеком мы увидели цену следования воле Божьей до ее завершения и те трудности, с которыми сталкивались люди на пути принятия этой воли (10:17–26). Будущее Иисуса в виде чаши, крещения и искупления людей через пролитие крови кратко излагалось в различных ситуациях и высказываниях (10:38,45; 12:22–24). Напряженная духовная борьба, связанная с осознанием значения Его смерти, в наибольшей степени была открыта в Его молитвах в Гефсимании (14:32–42).
На протяжении всего повествования мы видим ровный и спокойный контроль Иисуса над всеми событиями; не всегда уверенную поддержку Его учеников; понимание со стороны женщин, на которых можно было положиться больше, чем на мужчин; нарастающие тучи оппозиции. В нас крепнет изумление и благоговение, ибо во всем происходящем мы ощущаем волю Божью. Тот, кто имеет уши слышать, и тот, кто имеет глаза, чтобы видеть, могут осознать, что в истории распятия Евангелие почти достигло своего завершения. Простое повествование Марка о смерти Иисуса дает нам возможность вынести для себя урок. Но в конце истории каждому читателю самому придется принять решение.
Что касается других деталей, в стихе 21 появляется фигура Симона Киринеянина, отца Александра и Руфа. Нам представляют его как уже знакомый персонаж. По крайней мере можно предположить, что сыновья наверняка знакомы читателям Евангелия. Возможно, это Руф, упомянутый в Послания к Римлянам 16:13. Симон вряд ли приехал из Киринеи в Северной Африке. Скорее он просто был родом оттуда. Римские воины имели право заставлять граждан выполнять самые различные задания (см.: Мф. 5:41). Евреям и язычникам было непонятно и страшно видеть так называемого Мессию, Которому была необходима помощь, чтобы нести patibulum, или крест (вертикальная стойка должна была уже находиться на месте, в земле). Те, кто внимательно изучал слова Иисуса в этом Евангелии, сразу подумают о 8:34: «…кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною». Не буквально, но по духу этих слов Симон невольно стал первым, кто взял крест и последовал за Иисусом. Если во времена появления этого Евангелия христиане в Риме страдали от преследований или же они только начинались, история Симона Киринеянина и возможная связь с Руфом и Александром должна была для них значить много.
Голгофа (22) означает «череп». Предполагают, что это был голый и круглый холм, а может быть просто «плохая земля», используемая для проведения казней. Иисус отказался от предложенного вина со смирной, потому что оно действовало как обезболивающее. В Талмуде написано, что женщины Иерусалима обеспечивали приговоренных к смерти преступников наркотическим средством в качестве акта милосердия. Выполнял ли Иисус обещание, данное в 14:25, или просто не хотел, чтобы Его чувства притупились, ибо Он выполнял акт послушания воле Отца (23)? В то время когда Ему предлагали вино, солдаты делили Его одежды (24).
Надпись (не над головой, а на табличке) показывала, что Иисус обвиняется в государственной измене, несмотря на протесты Пилата, убежденного в Его невиновности. Парадоксально то, что Иисуса казнили на основании неправильного заключения о том, Кем Он был, и это становится еще явственнее благодаря откровенному повествованию Марка (26).
Марк ничего не говорит о разбойниках (ср.: Лк. 23:39–43 и Мф. 27:44, где описаны два разных настроения). На Иисуса сыплются оскорбления, основанные на повторении Его же слов, но в искаженном виде. Здесь мы вновь сталкиваемся с игрой слов (31): они насмехались над тем, что Он не может спасти Себя, не понимания, что Он пошел на смерть именно ради спасения других. Он не мог одновременно спасти и Себя, и других. В этот момент Иисуса поносили и распятые рядом с Ним (32).
Единственный раз Марк упоминает точное время. Был третий час (9 часов утра), когда Иисуса распяли (25). Над землей была тьма, начиная с шестого часа (полдень) до девятого часа (3 часа дня), когда Иисус вскричал и умер (33,34,37).
«Крик оставления» — единственные слова, произнесенные Иисусом на кресте и записанные Марком. Они толкуются по–разному. Некоторые вполне логично усматривают в них начало Псалма 21 и утверждают, что в этих словах мы должны видеть подтверждение всего Псалма с его триумфальным настроем, поскольку Псалом заканчивается победой и уверенностью. Но эти утверждения слишком уязвимы и не совсем увязываются с обстоятельствами повествования. Они также не созвучны настроению Евангелия от Марка вообще. Это единственные слова Иисуса, произнесенные Им с креста. Марк хотел подчеркнуть невероятную цену, которую заплатил Иисус в Своем послушании воле Отца. Этот крик находится в полной гармонии с Его молитвами в Гефсиманском саду, где Он «ужасался и тосковал» и «скорбил смертельно» (14:32–34). «Чаша сия», о которой Он тогда молился, теперь была выпита до последней капли (36). Цена выкупа была уплачена «для искупления многих» (10:45). Хлеб и вино, на которых был основан новый завет, были принесены в жертву и возлиты на жертвенник (14:22–24). Крик оставления отражал ужас, сопровождавший выполнение этой задачи, повсюду в Писаниях описанной так наглядно (Рим. 3:21–26; 2 Кор. 5:18,19,21; 1 Пет. 1:18–20). Он взял на Себя все ужасные последствия человеческой греховности перед Богом, так что теперь приходящие к Нему по вере освобождены от этих последствий и следуют за Ним в послушании Небесному Отцу. Из глубин мрака прозвучал этот крик оставления. Как иначе можно было выразить его?
Слова, которые произнес Иисус, — это греческий перевод с арамейского Псалма 21:2, поскольку первые слова, сказанные на еврейском, вполне могли быть поняты неправильно — как призыв Илии (35). В результате Ему опять предложили жидкость, притупляющую боль, и на этот раз это был воин (36). Но больше уже ничего не произошло (37), ибо Иисус умер. (Распятые часто умирали в течение долгих дней. Марк хочет, чтобы мы знали: завершив Свою работу Иисус умер сознательно. Даже в этом случае Он полностью контролировал ситуацию.)
То, что завеса в храме разодралась на–двое, сверху донизу (38), имеет огромное символическое значение. В храме было две завесы, о которых могла идти речь. Одна находилась у входа в святилище (Исх. 26:37). Другая — между святилищем и святое святых (Исх. 26:31–35), где было присутствие Божье. В святое святых за завесу мог входить только первосвященник один раз в год, чтобы принести жертву за весь народ в День искупления (Лев. 16). О входе за эту вторую завесу везде в Новом Завете (особенно в Послании к Евреям, 6:19; 9:3; 10:20) говорится в символических терминах, чтобы представить его как непосредственный доступ христиан к Богу. Этот факт придает повествованию Марка особый смысл. Когда Иисус умер, чтобы спасти грешников (см. выше коммент. к стиху 34), прямой доступ к Отцу действительно открылся для всех, кто приходит к Иисусу с верой. В этом и есть значение разорвавшейся сверху донизу завесы, означающей действие Бога во Христе (2 Кор. 5:19). Мы должны постоянно помнить об этом во всех наших размышлениях о значении смерти Христа.
Часто задают вопрос о том, а действительно ли была разорвана завеса в храме? Поскольку доказать этого мы не можем, придется положиться на точность и историчность, которые мы приписываем произведению Марка. Вне Нового Завета об этом свидетельств нет. Иосиф Флавий описывает необычные явления, сопутствовавшие распятию и смерти Иисуса, но об эпизоде с разорвавшейся завесой не упоминает. С другой стороны, если такое действительно случилось, об этом говорили бы те храмовые священники, которые стали христианами (Деян. 6:7), поскольку обычная публика могла ничего не знать. И все же дело не в том, произошло ли такое явление на самом деле, а в том, стал бы Бог делать это или нет? Зная, что в библейских текстах контекст и его значение толкуются в первую очередь с точки зрения Божьей воли, мы склонны обращать больше внимания на само событие и не слишком задумываться о его значимости, хотя это более важно.
Теперь, когда завеса, скрывавшая непосредственное присутствие Божье в храме, разорвана, именно язычник первый воспользовался открытым духовным доступом через Христа (39). Он стоял перед Иисусом, слышал Его крик, видел Его смерть и сделал заявление, засвидетельствовавшее его веру: «…истинно Человек Сей был Сын Божий» (39). Нам опять приходится задуматься, что здесь подразумевал Марк. Похоже, обычный наблюдатель, не имевший предвзятого мнения, смог увидеть то, чего не увидели искушенные в духовном и религиозном отношении лидеры (39).
И опять на первый план выступают женщины (40,41). Еще одна характерная черта, на которую обращает наше внимание
Марк, заключается в следующем: Бог использует наименее вероятных свидетелей, начиная с эксцентричного Иоанна Крестителя и заканчивая ненадежными избранными апостолами. Он отправляет Легиона провозглашать Благую весть, а примером истинно верующего человека считает ребенка. Теперь еще в большей степени провозглашение важных событий будет зависеть от женщин, к которым не относились с большим уважением в дни Иисуса, но на которых Он всегда мог положиться.
Мария из Магдалы (городок к западу от Геннисаретского озера) была исцелена Иисусом (Лк. 7:36–50). В Евангелии от Луки (8:1,2) она принадлежит к группе женщин, которые поддерживали Иисуса своими средствами (см.: 15:41). В Евангелии от Иоанна 19:25 она стоит с другими женщинами у креста. В том же Евангелии 20:1–18 перечислены памятные встречи ее с Иисусом после Его воскресения. В Евангелии от Луки 24:10 она — одна из тех женщин, которые находят гроб пустым, а затем отправляются сообщить об этом ученикам. Иаков младший и Иосия, чья мать, Мария, тоже была там, предположительно были известны христианам, которым писал Марк. Что касается Саломии, Матфей говорит, что она была матерью сыновей Зеведеевых, видимо, имея в виду Иакова и Иоанна (Мк. 3:17). Несмотря на сильнейшие заверения в верности и преданности со стороны мужчин (14:31), в конце концов именно женщины прошли до конца весь крестный путь Иисуса.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.