Пути приобретения отделенности

Пути приобретения отделенности

Вот избранный путь приобрести отделенность: видеть отрицательное в наслаждениях этого мира и их ничтожность и великие напасти и беды, столь часто проистекающие от них. Естество человеческое склоняет к этим наслаждениям настолько, что требуется очень много ухищрений и приемов, чтобы отделить человека от них. Это есть соблазн глаз, которые соблазняются видом того, что кажется хорошо и вкусно. Это тот соблазн, который привел к совершению первого преступления, как свидетельствует написанное (Берешит 3:6): «И увидела женщина, что дерево это хорошо для еды, и что услада оно для глаз, и вожделенно оно для познания, и взяла от плодов его, и ела.»

Но когда человек ясно поймет ложь, игру воображения, обман и призрачность того, что он посчитал благом, а зло, скрытое в этом ложном и обманном, закономерно выявится — конечно же, это ложное благо станет отвратительным человеку, он отринет его и совершенно его не захочет. Вот и вся наука, которой человек должен научить собственный разум: должно распознавать ничтожность и ложность этих наслаждений настолько, чтобы самому отринуть их, — тогда не будет трудно отогнать их от себя.

Вот наслаждение едой — оно наиболее осязаемое и ощущаемое. Но разве есть что-либо более преходящее, что можно быстрее утратить? Это наслаждение длится не дольше того времени, пока еда проходит через горло. Как только еда выходит из горла и спускается в желудок — потеряна память об этом наслаждении, забыто оно, как будто и не было. Если человек поест откормленных лебедей, он будет также сыт, как если бы поел черного хлеба, — нужно только съесть достаточно, чтобы насытиться! И он должен принять во внимание многие болезни, нападающие на человека из-за еды, и тяжесть, которую он ощущает после еды, и пары, оглупляющие его мозг. Вот подумав обо всем перечисленном, человек, конечно, не пожелает себе такого, поскольку такое благо — не благо, и такое зло — зло.

Если человек присмотрится ко всем остальным наслаждениям, какие бы ни были в мире, то увидит, что даже воображаемое благо в них кратковременно, а зло, происходящее от них, — тяжко и продолжительно настолько, что разумному человеку не пристало вводить себя в злые опасности ради этого воображаемого блага. Это просто, ясно и понятно! Когда человек приучит себя постоянно видеть эту правду — вот тогда он постепенно выйдет на свободу из темницы глупости, куда заключила его тьма материального. Он совершенно не будет соблазняться соблазнами ложных наслаждений, они станут отвратительны ему — и, как я написал, он отринет их.

И вот, если такой опыт наблюдения позволяет приобрести отделенность, то отделенность уничтожается непониманием смысла этого опыта, а также постоянным пребыванием среди вельмож и желающих почета, кто тщеславен и суетен. Потому что невозможно, чтобы в человеке не пробудилось вожделение, и он не возжелал этих почестей и величия, если он видит их. И даже если он не позволит злому началу победить его, не избежит борьбы — и вот он в опасности! О подобном сказал Шломо (Коэлет 7:2): «Лучше идти в дом скорби, чем идти в дом пира».