21. собеседование аввы Феоны (первое) о льготах в пятидесятницу

21. собеседование аввы Феоны (первое) о льготах в пятидесятницу

глава 1

Прежде изложения этого собеседования с высоким мужем аввою Феоною, считаю необходимым кратко описать начало обращения его; потому что из этого яснее может открыться читателю и заслуга этого мужа, и благодать. Итак, по желанию и власти родителей он очень молодым обязался узами брака. Они по благочестивой заботливости о его целомудрии, опасаясь сомнительного падения поползновенного возраста, сочли нужным предупредить увлечения юности позволительным средством брака. Прожив с супругою пять лет, он пришел к авве Иоанну[157], который в то время из уважения к святости был избран на должность эконома. Ибо на эту должность никто не вступает по своей воле или честолюбию, а только тот, кого собрание всех старцев, по преимуществу возраста и ради свидетельства веры и добродетелей, признает высшим и превосходнейшим. Когда вышесказанный юноша с набожным расположением пришел к блаженному Иоанну, принеся благочестивые дары вместе с прочими владельцами, приносивших упомянутому старцу десятины и начатки своих плодов из своего имущества, и когда старец увидел, что они пришли к нему с большими дарами, то, желая воздать им за их благочестивое усердие, начал, по апостолу (1 Кор 9, 11), сеять духовное тем, у которых пожинал блага телесные. Итак, предложил им наставление такое.

\659//

глава 2 Наставление аввы Иоанна Феоне и прочим, пришедшим с ним

Утешаюсь, любезнейшие дети, благочестивой щедростью ваших подарков, и усердное это приношение, распоряжение которым мне вверено, я с благодарностью принимаю, потому что вы с верою приносите ваши начатки и десятины для пользы бедных, как благоприятную жертву Господу. Вы уверены, что этим приношением будет обильно благословлена и полнота плодов, и всего имущества, из которого жертвуете для Господа, и что вы по вере в эту заповедь даже и в этом веке будете наделены многоразличным изобилием всех благ: чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих, и наполнятся житницы твои до избытка, и точила твои будут переливаться новым вином (Притч 3, 9, 10). Верно совершая это благовестное приношение, знайте, что вы исполнили правду древнего закона, под которым состоявшие тогда и преступавшие его неизбежно становились виновными, да и исполнявшие его не могли достигнуть верха совершенства.

глава 3 О приношении десятин и начатков

По заповеди Господней (Чис 18, 8—24), десятины в пользу левитов, а приношения и начатки священникам были посвящены; но мера начатков была такова, что пятидесятая часть плодов или животных доставлялась на службу храма или священников. Этот размер некоторые холодные по неверию уменьшали, а более набожные увеличивали; те доставляли шестидесятую, а эти — сороковую часть своих плодов. Ибо праведные, которым закон не положен (1 Тим 1, 9), не состоят под законом; это доказывается тем, что они не только исполняют оправдания закона, но стараются даже превзойти, и набожность их, которая бывает больше повеления закона, с избытком соблюдает заповеди: добровольное прибавляет к должному.

\660//

глава 4 Авраам, Давид и другие святые с избытком исполняли повеления закона

Так, мы читаем, что Авраам превзошел заповеди будущего закона, когда, победив четырех царей, из добычи содомской, которая справедливо принадлежала ему как победителю и которую сам царь с покорностью просил взять, никакие согласился взять что–либо; свидетельствуясь именем Божиим, он говорил: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего (Быт 14, 22, 23). Так исполнял заповеди закона, как знаем, и Давид, который по заповеди Моисея, по которой воздавалось отмщение врагам, не только этого не сделал, но еще оказывал любовь к гонителям и, усердно молясь о них Богу, даже горько плакал и отмстил за убитых. Также утверждаем, что не были под законом Илия и Иеремия, которые хотя безукоризненно могли бы воспользоваться позволенным супружеством, однако захотели остаться девственниками. Так превзошли Моисеевы заповеди и Елисей, и набожные мужи одинакового с ним расположения, о которых апостол так говорит: скитались в милотях и в козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (Евр 11, 37, 38). Что сказать о сынах Ионадава, сына Рехава, о которых читаем, что пророку Иеремии, принесшему по поведению Господню вино, они отвечали так: мы вина не пьем; потому что Ионадав, сын Рехава, отец наш, дал нам заповедь, сказав: «не пейте вина ни вы, ни дети ваши вовеки; и домов не стройте, и семян не сейте, и виноградников не разводите, и не имейте их, но живите в шатрах во все дни жизни вашей. За то и удостоились услышать от того же пророка: за то, так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: не отнимется у Ионадава, сына Рехавова, муж, предстоящий пред лицом Моим во все дни

\661// (Иер 35, 6, 7, 19). Все они, не довольствуясь приношением десятины из своих приобретений, но отвергая и саму добычу, приносили Богу преимущественно самих себя и свои души, которые человек не может ничем заменить, как свидетельствует Господь в Евангелии: какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф 16, 26).

глава 5 Живущие под благодатью евангельской должны превзойти заповеди закона

Поэтому мы должны знать, так как от нас уже не требуется исполнять заповедь закона (Моисеева), а евангельское слово ежедневно внушает нам: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и при–xoдu, и следуй за Мною (Мф 19, 21), что когда приносим Богу десятины из своего имения, то мы состоим еще как бы под тяжестью закона, еще не достигли совершенства Евангелия, которое повинующихся ему вознаграждает не только благодеяниями настоящей жизни, но и будущими благами. Закон исполнителям своим обещал не награды Царства Небесного, но утешения этой жизни, говоря: кто сохранит это, тот будет жив чрез это (Лев 18, 5). А Господь ученикам Своим и апостолам говорит: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное (Мф 5, 3). И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф 19, 29). И справедливо. Ибо не столько похвально воздерживаться от непозволенного, сколько — от позволенного, и притом из уважения к тому, кто позволил нам пользоваться этим по причине нашей немощи. Итак, если и те, которые, десятины плодов своих верно принося, служат древним заповедям Господним, не могут восходить на верх евангельского совершенства, то те, которые не делают и этого, как далеко отстоят от него, сами ясно видите. Ибо как могут быть причастны-\662//ми евангельской благодати те, которые пренебрегают исполнять даже более легкие заповеди закона? О легкое–ти их свидетельствуют и повелительные слова Законодателя, предрекая проклятие неисполняющим: проклят (всякий человек), кто не исполнит (всех) слов закона сего и не будет поступать по ним! (Втор 27, 26); а в Евангелии говорится о высоте и превосходстве заповедей: кто может вместить, да вместит (Мф 19, 12). Там принудительное побуждение Законодателя показывает малость заповедей: если сделаете зло сие пред очами Господа, Бога вашего, и раздражите Его, то свидетельствуюсь вам сегодня небом и землею, говорит Моисей, что скоро потеряете землю, для наследования которой вы переходите за Иордан; не пробудете много времени на ней, но погибнете (Втор 4, 25, 26); а здесь величие возвышенных заповедей означается условием не столько повелевающего, сколько советующего (Мф 19). Там Моисей на отказывающихся возлагает не отрицаемую тяжесть; здесь Павел подает только совет желающим, стремящимся к совершенству. Ибо нельзя заповедовать вообще и, так сказать, обязательно требовать от всех то, что по причине дивной высоты не может быть достигнуто всеми; но все преимущественно возбуждаются советом и благодатью, так что большие могут увенчаться добродетелью совершенства, а малые, которые не могут исполнить меру полного возраста Христова, как будто остаются в неизвестности, будучи закрываемы блеском больших, как звезд; однако от мрака проклятий, существующих в законе, они свободны, не обрекаются на поражение настоящими бедствиями, не подвергаются вечному мучению. Итак, Христос никого необходимой заповедью не принуждает к достижению верха добродетелей, но призывает желающих по собственной воле, пользою совета воспламеняет достижение совершенства. Ибо где заповедь, там необходимость; а где необходимость, там и трудность; где трудность, там и нерадение; где нерадение, там и грех; а где грех, там и наказание. А соблюдающие то, к чему принуждаются строгое-\663//тью закона, избегают скорее наказания, которым он угрожал, нежели получают воздаяние или награду.

глава 6 Благодать Евангелия как совершенным дает Царство Небесное, так милостиво поддерживает немощных

Итак, евангельское слово как сильных возводит на высоту совершенства, так и немощным не позволяет опускаться низко; совершенным воздает полноту блаженства, а немощным дарует прощение. Исполняющих его заповеди закон поместил как бы в некоторой середине между тем и другим воздаянием, т. е. наградою и наказанием, — насколько удаляет от осуждения преступников, настолько же отлучает и от славы совершенных. Как эта доля низка и как жалка, можете видеть из сравнения состояния настоящей жизни, в которой самым жалким считается тот, кто только о том старается и трудится, чтобы только не считаться виновным между почетными людьми, а не богатым, почетным и славным.

глава 7 В нашей власти состоит быть под благодатью Евангелия или под страхом закона Моисеева

Потому теперь в нашей власти — состоять ли под благодатью Евангелия или под страхом закона. Ибо всякому необходимо по качеству своего действования пристать к той или другой стороне. Благодать Христова воспринимает превосходящих закон, а низших закон удерживает, как своих должников и повинных ему. Ибо виновный в неисполнении заповедей закона не может достигнуть евангельского совершенства, хотя бы и хвалился, что он христианин и освобожден благодатью Господа, но напрасно. Ибо следует считать еще состоящим под законом не только того, кто отказывается исполнять заповеди закона, но и того, кто довольствуется только соблюдением пове-\664//лений закона и не приносит плодов достойных звания и благодати Христовой, в котором (звании) не говорится: приноси Господу, Богу твоему десятины твои и начатки (Втор 12, 6), но — пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф 19, 21); при этом по причине величия совершенства просившему ученику не позволяется и на короткое время отлучиться для погребения отца, и обязанность человеческой любви не предпочитается добродетели Божественной любви (Лк 9, 59—62).

глава 8 Как Феона убеждал свою жену, чтобы и она отреклась от мира

Услышав это, блаженный Феона, воспламенившись неугасимым желанием евангельского совершенства, семя слова, воспринятое плодоносным сердцем, сокрыл как бы в глубоких и умягченных браздах, смирившись и особенно сокрушившись от слов старца, что он не только не достиг евангельского совершенства, но едва исполнил и заповеди закона. Хотя он десятину своих плодов обычно каждый год приносил в экономию монастыря, а о принесении начатков он и не слышал; впрочем, хотя бы он и это также исполнил, однако смиренно сознавался, что он, по мнению старца, далеко отстоит от евангельского совершенства. Итак, возвращается домой печальный, пораженный той скорбью, которая производит неизменное покаяние к спасению (2 Кор 7, 10) и, не сомневаясь уже в своей воле и решимости, всю заботу и попечение обращает на спасение супруги; и подобным увещеванием начал склонять ее к тому желанию, каким сам воспламенился, дневным и ночным плачем убеждать, чтобы вместе послужили Богу в чистоте и святости, говоря, что обращение к лучшей жизни никак не должно откладываться; потому что суетная надежда на незрелый возраст не избавляет от возможности нечаянной смерти, которая младенцев, отроков, юношей похищает также, как и старцев.

\665//

глава 9 Как Феона удалился в монастырь, когда жена не согласилась на его убеждения

Когда на такие упрашивания и постоянные настаивания непреклонная супруга не согласилась, говорила, что она в своем цветущем возрасте не может совершенно воздерживаться от супружеского утешения, и потому, если, оставленная, им сделает какой–нибудь порок, — это следует больше приписать тому, кто расторг узы супружества; то на это он долго представлял состояние человеческой природы — слабое, непостоянное, как опасно было бы предаваться плотским пожеланиям и делам, и к этому прибавляя, утверждал, что никому нельзя лишать себя того блага, которое узнал, и виновнее будет презирать познанную благость, нежели не любить непознанную; потому он будет уже виновен в преступлении, если земные и нечистые удовольствия предпочтет найденным столь прекрасным, небесным благам. Возвышение в совершенстве, конечно, относится ко всякому возрасту и всякому полу, и все члены церкви призываются к восхождению на высоту высших заслуг, как говорит апостол: так бегите, чтобы получить (1 Кор 9, 24); из–за медлительности ленивых и нерадивых не должны останавливаться подвижные и ревностные, так как правильнее было бы, чтобы беспечные возбуждались впереди текущими, нежели чтобы поспешающие задерживались отстающими. Потому, говорил, он твердо решился отречься от мира и умереть миру, чтобы мог жить для Бога; и если бы не мог достигнуть того счастья, чтобы вместе со своей подругою войти в общение с Христом, то он лучше желает спастись даже с потерей одного члена (Мф 18, 8, 9) и как бы убогим войти в Царство Небесное, нежели со здоровым телом быть осужденным. К этому присоединил еще и это, говоря: если Моисей по жестокосердию позволил отпускать жен, то почему не допустить этого Христу по желанию чистоты (Мф 19, 8, 9), особенно когда тот же Господь среди прочих расположений, т. е.

\666// к отцам, матерям, сыновьям, которым не только закон, но и Сам Он повелел оказывать уважение, однако определил, чтобы за Его имя и по желанию совершенства не только просто пренебрегали, но и возненавидели их (Лк 14, 26), присоединяет к ним также и жен, говоря: всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф 19, 29). Итак, Он не позволяет ничего сравнивать с тем совершенством, которое проповедует, так что отрешает и от той привязанности к отцу и матери, которая составляет первую заповедь в обетовании, как говорит апостол: почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле (Еф 6, 2, 3); заповедует из любви к Нему отвергать эту привязанность. Итак, очевидно, евангельское слово как осуждает разрывающих супружеские узы не за порок прелюбодеяния, так из любви ко Христу и желания чистоты обещает отвергшим плотское иго сторичную награду. Потому если возможно, чтобы ты, взявшись наконец за разум, склонилась на вожделенную для меня сторону, т. е. чтобы, служа Господу, мы вместе избежали мучения геенны, — я не отвергаю супружеской любви, даже еще с большей любезностью объемлю; ибо я знаю и уважаю помощницу свою, данную по определению Господа, и не отказываюсь соединяться с нею неразрывным союзом любви во Христе, не отлучаю от себя ту, которую Господь сочетал со мною по закону первобытного состояния, если только ты и сама такова, какою Творец желал тебе быть. Если же ты хочешь быть мне не на помощь, а на обольщение, больше желаешь оказывать пособие не мне, а врагу, и таинству брака присваивать ту принадлежность, чтобы, лишив себя предлагаемого спасения, отвлекать даже и меня от следования за Спасителем, то я так мужественно возьмусь за изречение, произнесенное устами аввы Иоанна, даже Христа, что никакое плотское пристрастие не может отвлечь меня от духовного

\667// блага. Ибо кто, говорит Он, не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк 14, 26). Итак, когда этими и подобными словами намерение жены не поколебалось и она осталась с непреклонным упрямством, то блаженный Феона сказал: если я не могу отвлечь тебя от смерти, и ты не отлучишь меня от Христа, то для меня безопаснее иметь развод с человеком, нежели с Богом. Итак, при содействии благодати Божией он тотчас приступил к исполнению своего определения, не допустил горячему своему желанию охладеть от некоторой медлительности, — поспешно оставив все мирское имущество, ушел в монастырь. Здесь за короткое время он просиял таким блеском святости и смирения, что после переселения блаженной памяти Иоанна из этого мира к Господу, также после отшествия святого мужа Илии, который был не меньше своего предшественника, Феона третий, избранный суждением всех, вступил в распоряжение экономией.

глава 10 Преподобный Кассиан показывает, почему он представил этот пример

Никто не должен думать, что мы это написали для возбуждения разводов с супругами; мы не только нисколько не осуждаем супружества, даже, следуя апостольскому изречению, говорим: брак у всех да будет честен и ложе непорочно (Евр 13, 4); но для того написали, чтобы показать читателю начало обращения, когда такой муж посвятил себя Богу. У него (читателя) прошу того благоснисхождения, чтобы, понравится ли ему это или не понравится, считая меня чуждым клеветы, за это дело похвалил или порицал виновника его. А так как я не свое мнение выразил, а простым рассказом изложил историю совершившегося события, то справедливость требует, чтобы как я не ищу себе никакой похвалы от тех,

\668// которые похвалят, так не подвергали меня и порицанию те, которые не одобрят этого. Итак, пусть всякий, как мы сказали, имеет свое суждение об этом; но убеждаю строгость своего суждения умерять так, чтобы не считать его справедливее и святее суда божественного, по которому дарованы Феоне знамения даже апостольских добродетелей. Я умалчиваю о мнении стольких отцов, которые поступок его не только не порицали, но явно восхваляли, даже избранием в экономы предпочли его великим и высоким мужам. Думаю, что непогрешимо суждение духовных мужей, одобренное Богом и подтвержденное столь удивительными знамениями, как сказано выше.

глава 11 Вопрос: почему в Египте во все дни Пятидесятницы не постятся и не преклоняют колен во время молитвы?

Но уже время приступить к изложению обещанного рассуждения. Итак, когда авва Феона во время Пятидесятницы посетил нас в нашей келье, то по окончании вечерних молитв, посидев немного на земле, мы стали усердно спрашивать, почему у них соблюдается такое постановление, что во все дни Пятидесятницы никто вовсе не преклоняет колен на молитве и не держит поста до девятого часа. Знать это нам любопытно потому, что мы не видели, чтобы это с такой точностью соблюдалось в сирийских (т. е. палестинских) монастырях.

глава 12 Ответ: о свойстве того, что называется добром, злом и средним

Авва Феона на наш вопрос так начал отвечать: древние постановления отцов и продолжающиеся многие годы обычаи предков мы должны исполнять и сохранять, даже если причины их неизвестны; но так как вам хочется узнать причины и основание упомянутого вами правила, то

\669// я кратко изложу мнение предков наших об этом установлении. Но прежде, нежели я подтвержу слова мои Св. Писанием, немного поговорим о природе и качестве поста. Божественная премудрость через Екклезиаста назначила каждой вещи, т. е. всем обстоятельствам, как благополучным, так и несчастным, скорбным, свое время (Еккл 3, 1—8). Из дел, перечисленных в том месте, ни одного нельзя отнести к числу постоянно добрых: каждое хорошо только тогда, когда бывает в свое время и прилично исполнено, так что если случается не вовремя, то делается бесполезным и вредным. Между тем те действия, которые добры или плохи по природе своей, например: правда, благоразумие, мужество, воздержание и прочие добродетели или, напротив, пороки — не подлежат этому правилу по неизменяемости их природы. Поэтому те действия, которые бывают добрыми или худыми по качеству совершающего их, полезны или вредны не по природе своей, но по расположению делающего или по обстоятельствам времени.

глава 13 Какое благо составляет пост

После исследуем, к какому роду добрых дел нужно причислить пост, — к числу ли существенно добрых, каковы правда, мудрость, мужество и воздержание, которые вовсе не могут перейти в противную сторону, или к числу средних, т. е. таких, которые иногда сделать, может быть, полезно, иногда опустить не предосудительно, или что иногда сделать предосудительно, а иногда похвально опустить. Если мы причислим пост и воздержание к существенно добрым делам, то, без сомнения, употребление пищи и пития надо будет почесть делом худым и преступным. Ибо что противно главному добру, то непременно нужно считать главным злом. Но так думать не позволяет нам Св. Писание. Ибо если мы будем поститься на том основании, что будто бы грешно употреблять пищу, то не только не получим никакого плода

\670// от воздержания, но еще, по апостолу, подвергнемся тягчайшему обвинению за нечестие, так как будем запрещать употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением; ибо всякое создание Божие хорошо и ничто не гнусно, если принимается с благодарением (1 Тим 4, 3); ибо кто что считает скверным, тому то и скверно (Рим 14, 14). Потому никто не был осуждаем за одно лишь употребление пищи; и если осуждаются евшие, то это потому, что с употреблением пищи соединяется или за ним следует нечто предосудительное.

глава 14 Пост не есть главное добро

Из сказанного видно, что пост относится к числу средних добрых дел, потому что как соблюдение его не оправдывает нас, так и за нарушение его мы не подвергаемся осуждению, если, кроме употребления пищи, нет преступления заповеди, достойного наказания. Но что касается существенно добрых дел, то без них никому нельзя быть ни в какое время, потому что оставляющий их обязательно впадает в зло. Также и для главного зла не должно быть времени, потому что оно всегда вредно; в случае допущения его не может оно не вредить или измениться в похвальную сторону. А средние дела те, которым назначены известные качества и времена; если правильно соблюдать их, то они освящают; если опустить их, то не оскверняют, таковы, например, брак, земледелие, богатство, уединение, бдение, чтение книг и посты. Все это Св. Писание не определило совершать и соблюдать постоянно, так чтобы нельзя было хоть немного, иногда оставлять их, ибо что положительно заповедуется, за неисполнение того подвергаются смерти; а что предлагается больше как совет, нежели как приказание, исполнение того приносит пользу, а за неисполнение не подвергаются наказанию. Почему предки наши весьма хорошо повелели совер-\671//шать их, сообразуясь с обстоятельствами, местом и временем, потому что они бывают полезны, если сообразны с обстоятельствами, и, напротив, делаются вредными, если не сообразны с ними. Так, например, скорее жестокосердым, нежели ревнителем благочестия, следует считать того, кто будет сохранять строгий пост даже во время посещения брата, в лице которого нужно принять Христа; к самоубийцам нужно причислить того, кто не изменяет строгих правил, воздержания даже тогда, когда нужно подкрепить ослабевшие силы принятием пищи; не ревность к благочестию, а неразумность докажет тот, кто захочет строго держаться правил поста даже в праздник, когда делается разрешение на пищу. Пост бесполезен для тех, которые хотят посредством его заслужить людскую похвалу, имя святых, о которых говорится в Св. Писании, что получат они мзду свою в настоящее время (Мф 6, 2), равно как бесполезен и для тех, которые постятся не так, как угодно Богу. Последние представляются у пророка спрашивающими Бога: почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь? Бог объявил им, что они не услышаны: вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкой рукою бить других, и сказав, что Он не такой пост избрал, хотя бы они подобно тростнику гнули свои шеи, хотя бы облеклись в рубище и пеплом посыпали свои головы; далее открывает, какой пост Ему угоден, и тем показывает, что один только пост без других добродетелей не может принести пользы. Разреши, говорит Он, оковы неправды… и от единокровного твоего не укрывайся (Ис 58, 3— 10). Итак, видите, что Господь не считает пост существенно добрым делом, потому что он не сам по себе, но при других добрых делах угоден Ему, и что от случайных причин он бывает не только напрасен, но даже ненавистен Богу, как об этом Он Сам свидетельствует у Иеремии: если они будут поститься, Я не услышу вопля их (Иер 14, 12).

\672//

глава 15 Доброго по природе своей не следует делать для среднего; напротив, среднее нужно предпринимать для того, что само по себе добро

Милосердие, терпение и любовь или те заповеди касательно вышесказанных главных добродетелей должны соблюдаться не для поста, а, напротив, пост для них. Ибо надо стараться, чтобы те добродетели, которые составляют истинное добро, были приобретаемы постом, а не для поста должны совершаться действия тех добродетелей. Итак, для того полезно сокрушение плоти, для того к нему должно присоединяться воздержание от пищи, чтобы через него мы могли обрести любви, в которой заключается неизменное, постоянное добро. Ибо изучение медицины, золотарства и прочих существующих в этом мире искусств бывает не для инструментов, нужных для производства их, а напротив, инструменты приготовляются для упражнения в искусстве; они как полезны искусным, так излишни для незнающих самого искусства. Они как весьма способствуют тем, которые употребляют их для производства своего дела, так вовсе не могут приносить пользу тем, которые, не зная, для какого дела они сделаны, довольствуются одним обладанием их, потому что сущность их пользы видят только в содержании их, а не в совершении работы. Итак, существенное благо есть то, для которого делается среднее; а само главное добро делается не по другой причине, а только ради своей доброты.

глава 16 Как отличается главное благо от прочих благ

Истинное благо от прочих, названных нами средними, отличается следующим образом: если оно само по себе добро, а не для чего–либо другого; если само по себе необходимо, а не для другого; если неизменно и всегда бывает добром, постоянно удерживая свое качество, никог-\673//да не может переходить в противную сторону; если отнятие или прекращение его не может не причинять совершенную погибель; если противное ему есть просто главное зло и никогда не может переходить на добрую сторону. Эти определения, которыми различается природа главных благ, вовсе не могут быть приписаны посту. Ибо он не есть сам по себе благо или сам по себе необходим; он с пользою соблюдается для приобретения чистоты сердца и тела, так чтобы, притупив жало плоти, человек приобрел умиротворение духа; он не есть благо неизменно и всегда, потому что мы по большей части не терпим вреда от прерывания его; он иногда обращается даже в погибель души, если неблаговременно соблюдается. Но и то не есть существенное зло, что кажется противным ему, т. е. приятное по природе своей вкушение пищи, которое нельзя считать злом, если с ним не соединяются невоздержанность, сластолюбие или другие пороки, потому что не оскверняет человека то, что входит в уста, а что исходит из уст, то оскверняет человека (Мф 15, 11). Итак, тот умаляет главное добро, исполняет его не совершенно или не без греха, кто делает его не для него самого, а для чего–нибудь другого. Ибо все для него нужно делать, а нужно его желать только для него самого.

глава 17 Об образе поста и пользе его

Имея такое понятие о качестве поста, мы, несмотря на сильное желание его, почитаем пост делом добрым только тогда, когда он сообразен со временем и когда соблюдается мера в нем. Потому и не возлагаем надежды на один пост; но, сохраняя его, хотим достигнуть через него чистоты сердечной и апостольской любви, чем и доказывается, что пост (для которого не только назначены определенные времена, в которые нужно соблюдать его и оставлять, но определены и качество и способ) относится к числу средних добрых дел, а не существенно добрых, потому что существенное добро должно всегда соблюдаться, а

\674// существенное зло никогда не должно быть допускаемо. Так, например, не назначено границ правде, терпению, трезвости, целомудрию, любви и не позволено когда–либо делать неправду, быть нетерпеливым, неистовствовать, допускать бесстыдство, завидовать, гордиться.

глава 18 Пост не всегда бывает приличен

Для яснейшего доказательства, что посты постоянно соблюдать не нужно и нельзя, к сказанному о качестве его присовокупим свидетельства Св. Писания. В Евангелии говорится, что когда ученики Иоанна Крестителя, которые, глядя на пример этого проповедника покаяния как на образец, поставляли верх совершенства праведности в посте, жалуясь на апостолов Христовых, не соблюдающих постов, спрашивали Господа: почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся (Мк 2, 18), то Господь дал им такой ответ, из которого видно, что пост не всегда приличен и необходим, но иногда, ради праздника или ради любви, можно позволить отменить его. Могут ли, сказал Он, поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? (Мк 2, 19, 20). Этими словами, хотя они сказаны прежде воскресения Господня, собственно обозначается время Пятидесятницы, следующее за воскресением Христовым, когда ученикам Его, по причине радостных ежедневных свиданий с Ним, в течение сорока дней нельзя было поститься.

глава 19 Вопрос: почему в продолжение всей Пятидесятницы пост оставляется?

При этом Герман спросил: почему в продолжение всей Пятидесятницы нужно ослаблять строгость воздержания на обеде, тогда как Христос по воскресении обращался с учениками только сорок дней?

\675//

глава 20 Ответ Феоны

Вопрос ваш заставляет нас вспомнить спасительную истину. В Деяниях Апостольских говорится, что апостолы, после вознесения Спасителя нашего, которое последовало в сороковой день по воскресении, возвратившись с горы Елеонской в Иерусалим, в продолжение десяти дней ожидали пришествия Святаго Духа и в пятидесятый день по воскресении действительно получили Его. Из этих пятидесяти дней составляется прообразованный в Ветхом Завете праздником седмиц, в который священники приносили Господу хлеб из начатков; наш праздник Пятидесятницы, в который принесен Господу истинный хлеб из начатков, т. е. те пять тысяч душ, которые в тот день от проповеди апостольской обратились ко Христу и которые составили начало народа христианского. Поэтому, по преданию мужей апостольских, и десять дней, протекшие от вознесения до Пятидесятницы, нужно проводить в такой же радости и так же торжественно, как проводятся сорок от воскресения до вознесения. И в эти дни не следует молиться с коленопреклонением, потому что коленопреклонение есть знак покаяния и сердечного сокрушения. Итак, вот отчего все дни Пятидесятницы проводятся точно так же, как день воскресный, в который предки наши, из уважения к воскресению Господню, положили не поститься и не преклонять колен.

глава 21 Вопрос ослабление строгости поста не повредит ли целомудрию тела?

На это Герман возразил так: если так долго давать послабление плоти, то опасаемся, как бы не возникли опять подавленные воздержанием страсти и как бы душа, обременяемая принятием пищи сверх обычая, не потеряла силу господства своего над телом, и что от необычного \676//

потворства телу при более обильном и раннем[158] употреблении пищи, особенно в цветущем возрасте, легко возмущаются усмиренные постом члены.

глава 22 Ответ о соблюдении умеренности в воздержании

Феона. Если мы все, что делаем, взвешиваем строгим обсуждением ума о чистоте своего сердца, спрашиваем не мнение других, а всегда свою совесть, то верно окажется, что время обеда не может препятствовать строгости, если только, взвешивая на ровных весах меру употребления пищи и воздержания, нерастленный ум будет равно избегать той и другой крайности, с истинной рассудительностью будет рассматривать, не подавляет ли тяжесть лакомой пищи вашего духа или большая строгость воздержания не пригнетает ли другую часть, т. е. тело; и одну сторону должен понизить, а другую возвысить, если почувствует, что какую–либо нужно поднять или понизить. Господь наш хочет, чтобы для почитания и чести Его мы ничего не делали без рассуждения, поскольку и могущество царя любит суд (Пс 98, 4). Потому и премудрый Соломон убеждает, чтобы мы суждением не склонялись ни на ту, ни на другую сторону, говоря: чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих (Притч 3, 9). В совести нашей есть неложный, истинный судья, который один не ошибается в суждении о состоянии нашей чистоты, тогда как все другие иногда ошибаются. Ибо при всей осторожности, постоянной тщательности и внимании к себе, но при погрешительном суждении нашем, воспламенившись желанием нерассудительного воздержания или увлекшись вожделением чрезмерного пресыщения, как будем держать в равновесии существо наших сил испытанием на неверных весах?

\677// Но, положив на одной весовой чаше чистоту души, а на другой — силы тела, истинным судом совести мы то и другое так взвесим, чтобы ни на какую сторону не склоняться расположением, перетягивающим к одному предмету, — или к неумеренной строгости, или к излишней распущенности. Таким образом мы лучше установим равновесие, так чтобы нам за излишество распущенности или строгости не было сказано: если ты правильно принес, но неправильно разделил, то ты не согрешил ли? (Быт 4, 7). Тех жертв постов, которые мы, исторгая из себя насильственным истощением внутренностей, думаем, что правильно приносим Господу, Тот, Кто любит милосердие и суд, гнушается, говоря: Я, Господь, люблю правосудие, ненавижу грабительство с насилием (Ис 61, 8). Также и тех, которые совершают большую часть своих обязанностей и дел для угождения плоти и своей выгоды, остатки их и самую малую часть принося Господу, слово Божие, как лукавых делателей, осуждает так: проклят, кто дело Господне делает небрежно (Иер 48, 10). Следовательно, справедливо Господь порицает того, кто неправым испытанием так обманывает себя, говоря: сыны человеческие — только суета; сыны мужей — ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты (Пс 61, 10). И потому блаженный апостол увещевает, чтобы мы, управляясь рассудительностью, не увлекались излишеством, не склонялись ни на ту, ни на другую сторону: служение ваше да будет разумно (Рим 12, 1). Это запрещает также и Законодатель: да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин (аршин) верный (Лев 19, 36). Такое же мнение об этом высказывает и Соломон: неодинаковые весы, неодинаковая мера, то и другое — мерзость пред Господом. Можно узнать даже отрока по занятиям его, чисто ли и правильно ли будет поведение его (Притч 20, 10, 11). Потому надо стараться, чтобы нам не иметь неправильных гирь в сердцах наших и двояких мер в магазине нашей совести, т. е. чтобы, сами себе потворствуя и умаляя строгость, мы и тех, кому преподаем слово Божие,

\678// не подавляли более строгими заповедями и более тяжелым бременем, нежели сколько сами можем понести. А когда это делаем, то не берем л и двоякую гирю, не меряем ли двоякой мерою товар и плоды заповедей Господних? Ибо если иначе отмериваем себе, а иначе нашим братьям, то справедливо порицает нас Господь за то, что имеем весы неправильные и меры двоякие, как говорит Соломон: мерзость пред Господом — неодинаковые гири, и неверные весы — не добро (Притч 20, 23). Мы окажемся явно виновными в неверном весе и двоякой мере, если, желая людской славы, будем показывать в чем–либо больше строгости, нежели как обыкновенно делаем уединенно в своих кельях, т. е. хотим казаться более воздержанными и более святыми скорее перед лицом человеческим, нежели перед Богом. Такого недуга нам следует не только избегать, но даже гнушаться. Впрочем, мы от предложенного вопроса несколько уклонились; возвратимся к тому, от чего отступили.

глава 23 О времени и мере принятия пищи

Итак, в означенные праздничные дни так нужно вести себя, чтобы делаемое разрешение не повредило ни душе, ни телу. Поэтому, чтобы в праздничные дни и торжество, соблюсти, и не нарушить правила умеренности, послабление ограничивается только тем, чтобы ради праздника принимать пишу вместо девятого часа в шестой[159]; а количество и качество пищи не изменяется, чтобы не устрашить целомудрия душевного и телесного, приобретенного в продолжение Четыредесятницы. Нам бесполезно будет приобрести постом то, чего тотчас должны лишиться от пресыщения; притом известна хитрость нашего врага, который тогда особенно нападает на ограду нашей чистоты, когда видит, что охранение ее ослаблено по случаю празднества. Потому со всей осторожностью следует на

\679//блюдать, чтобы через разрешение, делаемое в Пятидесятницу, не лишиться силы разума и не потерять чистоты целомудрия, приобретенной в Четыредесятницу; а для этого и в торжественные дни следует употреблять ту же пишу, какую в пост употребляем для сохранения целомудрия, и ничего не прибавлять к мере и качеству ее, дабы не дать случая из–за утешения праздничного возбудиться плотской похоти и из–за кратковременного плотского удовольствия не потерять радости и мира душевного и не оплакивать сердечного целомудрия. Необходимо всемерно стараться, чтобы и нам не напрасно были сказаны слова пророческие: празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои (Наум 1, 15). Ибо если мы не изменим правил воздержания ради праздничных дней, то непрестанно будем духовно праздновать; а таким образом, освободившись от рабства, будем иметь месяц от месяца и субботу от субботы (Ис 66, 23).

глава 24 О разном соблюдении Четыредесятницы

Герман спросил: почему Четыредесятница продолжается шесть недель (на Западе), а в некоторых областях, где больше усердия к почитанию Бога, она состоит из семи недель (на Востоке), между тем как ни то, ни другое число недель, за исключением воскресных и суббот, не составляет сорока дней? В этих неделях постных дней только тридцать шесть.

глава 25 Ответ: пост Четыредесятницы составляет десятину целого года

Феона. Хотя многие по благочестивой простоте совсем не спрашивают об этом предмете, но поскольку вы, желая точнее увериться в истине наших правил и тайн, обращаете испытательный взор и на такие предметы, о которых другой не считает нужным спрашивать, то узнаете

\680// настоящую причину дела, чтобы совершенно увериться в том, что предки наши ничего не установили безосновательно. В законе Моисеевом вообще всему народу предписано посвящать Богу начатки и десятую часть всех плодов. Итак, если нам нужно посвящать Богу десятую часть из нашего имущества и плодов, то тем более мы обязаны посвящать Ему десятую часть из жизни нашей, дел и приобретений. Эту десятую часть и составляет Четыредесятница, потому что десятую часть всего года составляют тридцать шесть с половиной дней, а в семи неделях, за исключением воскресных дней и суббот, постных дней тридцать пять. Но если к ним прибавить великую субботу, в которую пост продолжается до пения петухов, и половину ночи до рассвета следующего светлого воскресного дня, то совершенно исполнится постных дней тридцать шесть с половиной.

глава 26 Как мы должны приносить наши начатки Господу

А что сказать о начатках, которые, как известно, все верно служащие Христу ежедневно приносят? Ибо когда пробудившиеся от сна и как бы воскресшие после усыпления, прежде возбуждения какого–либо чувства или памяти, или заботы о домашних делах, первые возникшие помыслы посвящают в жертву Богу, то не приносят ли истинно начатки своих плодов через верховного Первосвященника, Иисуса Христа, за пользование этой жизнью и за образ ежедневного воскресения? Также и те, которые, пробудившись от сна, принося Богу жертву прославления своего, первым движением своего языка призывают Его, те прославляют Его имя и совершенства; раскрывая сначала свои уста для воспевания Ему песней, обязанности своих уст приносят Богу в жертву. Также приносят Ему первые жертвы своих рук и ног, когда, поднявшись с постели, становятся на молитву прежде, нежели воспользуются своими членами для собственных нужд,

\681// ничего не присваивают себе из служения их, но направляют стопы для почитания Его, утверждают их в хвалении Его и таким образом приносят Ему начатки[160] всех своих движений воздеянием рук, преклонением колен и простиранием всего тела. Что поется в псалмах: предваряю рассвет и взываю. Очи мои предваряют утреннюю стражу, чтобы мне углубляться в слово Твое (Пс 118, 147, 148); рано утром молитва моя предваряет Тебя (Пс 87, 14), — этого иначе мы не можем исполнить, как если после покоя сна, пробудившись на этот свет как бы из мрака и подобия смерти, из всех обязанностей духа и тела не будем сперва совершенно ничего предпринимать для своих нужд. Ибо нет никого другого, кого бы пророк предварял поутру или кого мы должны бы предварять, кроме нас самих, т. е. предварить наши занятия, житейские попечения, или (предварить) тонкие внушения врага, которые он нам, еще покоящимся и погруженным в сон, старается всеять мечтаниями суетных сновидений, которыми бы нас тотчас по пробуждении занять, чтобы, сорвав лучшую часть наших начатков, он сам первый похитил их. Поэтому со всей осторожностью нам надо стараться (если силу вышесказанного стиха хотим исполнить делом), чтобы осмотрительная бдительность охраняла первые появления утренних помыслов, чтобы поспешное предвосхищение завистливого врага (дьявола) не осквернило чего–нибудь из них и не сделало того, чтобы Бог отверг наши начатки, как маловажные и оскверненные. Если мы не будем предупреждать его бдительной осмотрительностью ума, то он, не оставляя обычая злого предупреждения, будет ежедневно предварять нас своими обольщеньями. Потому если желаем принести богоугодные и благоприятные начатки из плодов нашего духа, то должны прилагать большую заботу, чтобы все наши чувства телесные, особенно в утренние часы, со

\682//хранять как священную жертву Господу, не оскверненную и неприкосновенную. Этот род набожности соблюдают даже многие миряне, которые, встав прежде рассвета или на рассвете, не принимаются за необходимую житейскую работу, прежде чем, придя в церковь, не посвятят Богу начатки всех своих действий и работ.

глава 27 Почему многие соблюдают неодинаковое число дней в Четыредесятнице

Хотя Четыредесятница в некоторых областях продолжается то шесть недель, то семь, как вы говорите, но несмотря на различия в числе недель, всюду основание и образ поста одинаковы. Шесть недель она продолжается у тех (западных), которые думают, что нужно поститься и в субботу; потому у них тридцать шесть дней составляются из шестидневного поста в каждую из шести недель.

глава 28 Почему называется Четыредесятницею, когда постятся в ней только тридцать шесть дней

Четыредесятницею называется то время, в которое, как сказано, приносится Богу десятая часть года, через тридцать шесть с половиной дней, или потому, что через пост, соблюдаемый в эти дни, мы подражаем Моисею, Илии и самому Господу нашему, Иисусу Христу, которые, как известно, постились по сорок дней (сюда же прилично отнести и сорок лет, в продолжение которых израильтяне странствовали по пустыне, равно как сорок станов, которые они имели во время таинственного прохождения по пустыне), или по подражанию тем римлянам, у коих та часть податей, поступающая в пользу государя, обычно называлась сороковой; поэтому и наша законная дань, которую мы должны платить Господу всех веков за нашу жизнь, должна назваться сороковой. Хотя к предложенному вопросу и не относится, но как пред-\683//ставился случай, то считаю нужным упомянуть здесь и о том, что по свидетельству старцев в эти дни на всех христиан, особенно на монахов, гораздо сильнее нападают враги их, подобно тому, как израильтяне в Египте терпели сильнейшие притеснения. И ныне истинного Израиля, т. е. христиан, особенно монахов, духовные египтяне стараются удержать за тяжелыми земными делами, чтобы они, посредством любезного Богу успокоения (от зем-|ных дел), оставив египетскую землю, не достигли безмятежного пристанища добродетелей; и против нас фараон в гневе говорит: они праздны, потому и кри-чат: пойдем, принесем жертву Богу нашему; дать им больше работы, чтоб они работали и не зани-мались пустыми речами (Исх 5, 8, 9). Нечестивые по суете своей почитают суетным святое жертвоприношение Господу, совершаемое только в пустыне свободного духа; ибо грешнику противно богопочтение.

глава 29 Совершенные превосходят закон Четыредесятницы