Раздел 2. ПРИНАДЛЕЖАТ ЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ СОЗЕРЦАТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни. Ведь сказал же Григорий, что «созерцательная жизнь есть целокупное прилепление ума к любви к Богу и ближнему». Но все нравственные добродетели, коль скоро их акты предписываются заповедями Закона, сводятся к любви к Богу и ближнему, поскольку «любовь есть исполнение Закона» (Рим. 13:10). Следовательно, похоже, что нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни.

Возражение 2. Далее, созерцательная жизнь по преимуществу определена к созерцанию Бога, в связи с чем Григорий говорит, что «ум презирает всяческое попечение и устремляется к видению лика Творца». Но его невозможно достичь без чистоты сердца, которая является следствием нравственной добродетели. Поэтому [в Писании] сказано: «Блаженны чистые сердцем – ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8); и ещё: «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14). Следовательно, похоже, что нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни.

Возражение 3. Далее, Григорий говорит, что «созерцательная жизнь сообщает душе красоту», что обозначено Рахилью, о которой сказано, что она была «красива лицом» (Быт. 29:17). Но красота души состоит в нравственных добродетелях, и в первую очередь, по словам Амвросия, в рассудительности. Следовательно, похоже, что нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни.

Этому противоречит то, что нравственные добродетели определены к внешним действиям, а между тем, по словам Григория, созерцательной жизни подобает «успокоение от внешнего делания». Следовательно, нравственные добродетели не принадлежат созерцательной жизни.

Отвечаю: что-либо может принадлежать созерцательной жизни двояко, сущностно и по расположению. Нравственные добродетели не принадлежат созерцательной жизни сущностно, поскольку целью созерцательной жизни является рассмотрение истины, а философ говорит, что «знание», которое связано с рассмотрением истины, «для обладания добродетелями значит мало или вовсе ничего»[737]; поэтому он утверждает, что нравственные добродетели принадлежат счастью деятельному, а не созерцательному[738].

С другой стороны, нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни по расположению. В самом деле, акт созерцания, в котором сущностно состоит созерцательная жизнь, препятствует как порывам страстей, которые отвлекают внимание души от интеллигибельных вещей и привлекают его к вещам чувственным, так и внешним волнениям. Но нравственные добродетели обуздывают порывы страстей и умеряют волнения, связанные с внешними обстоятельствами. Следовательно, по расположению нравственные добродетели принадлежат созерцательной жизни.

Ответ на возражение 1. Как уже было сказано (1), движущую причину созерцательной жизни надлежит усматривать со стороны расположений, и в этом отношении для созерцательной жизни необходима любовь к Богу и ближнему. Но движущие причины не входят в сущность той вещи, которую они располагают и совершенствуют. Следовательно, сущностно нравственные добродетели не принадлежат созерцательной жизни.

Ответ на возражение 2. Святость, или чистота сердца, обусловливается добродетелями, имеющими дело с теми страстями, которые препятствуют чистоте разума, а мир обусловливается правосудностью, которая имеет дело с деятельностями, согласно сказанному [в Писании]: «Делом правды будет мир» (Ис. 32:17), поскольку тот, кто воздерживается от несправедливости по отношению к другим, сокращает количество споров и ссор. И таким вот образом нравственные добродетели, обусловливая мир и чистоту сердца, располагают человека к созерцательной жизни.

Ответ на возражение 3. Красота, как было показано выше (145, 2), состоит в некоторой ясности и соразмерности всего. Но то и другое изначально присутствует в разуме, поскольку и обнаруживающий красоту свет, и установление надлежащей соразмерности вещей принадлежат разуму. Таким образом, коль скоро созерцательная жизнь состоит в акте разума, то по самой своей природе и сущностно она содержит в себе красоту, в связи с чем о созерцании мудрости сказано: «Я… стал любителем красоты её» (Прем. 8:2).

С другой стороны, в нравственных добродетелях красота присутствует по причастности в той мере, в какой они причастны порядку разума, что в первую очередь относится к рассудительности, которая обуздывает помрачающие свет разума похоти. Поэтому более всего содействует созерцанию добродетель целомудрия – ведь, по словам Августина, любовные утехи как ничто иное отягчают ум чувственностью[739].