Раздел 7. СВОЙСТВЕННА ЛИ ВЕЛИЧАВОСТИ БЕЗЗАБОТНОСТЬ?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что величавости не свойственна беззаботность. В самом деле, беззаботность, как было показано выше (128), означает свободу от беспокоящих страхов. Но с ними лучше всего справляется мужество. Поэтому беззаботность, похоже, есть то же, что и мужество. Однако не мужество свойственно величавости, а, скорее, наоборот. Следовательно, величавости не свойственна беззаботность.

Возражение 2. Далее, Исидор говорит, что человек «считается беззаботным постольку, поскольку он не имеет забот»[96]. Но это, похоже, противно добродетели, которая заботится о достойном, согласно сказанному [в Писании]: «Старайся представить себя Богу достойным» (2 Тим. 2:15). Следовательно, беззаботность не свойственна величавости, которая придаёт величие всем добродетелям.

Возражение 3. Далее, добродетель не является наградой за саму себя. Но беззаботность считается наградой за добродетель, согласно сказанному [в Писании]: «Если есть порок в руке твоей, а ты удалишь его, и не дашь беззаконию обитать в шатрах твоих… ты ограждён, и можешь спать безопасно» (Иов. 11:14, 18). Следовательно, беззаботность не является частью ни величавости, ни какой бы то ни было добродетели вообще.

Этому противоречит следующее: Туллий в разделе, озаглавленном им: «Величавость заключается в двух вещах», говорит, что «величавости присуще ограждать ум от забот, связанных как с людьми, так и с обстоятельствами». Но именно в этом и состоит беззаботность. Следовательно, величавости свойственна беззаботность.

Отвечаю: как говорит философ, «страх заставляет людей размышлять»[97], поскольку они, так сказать, озабочены тем, чтобы избежать того, чего они боятся. Затем, самое имя «беззаботность» указывает на отсутствие этих причиняемых страхом забот, и потому беззаботность означает совершенную свободу ума от страха, равно как уверенность означает устойчивость надежды. Но надежда напрямую связана с величавостью, в то время как страх напрямую относится к мужеству. Поэтому если уверенность непосредственно связана с величавостью, то беззаботность непосредственно связана с мужеством.

Однако при этом до?лжно иметь в виду, что подобно тому, как надежда обусловливает отвагу, точно так же страх обусловливает отчаяние, о чём мы уже говорили (??-?, 45, 2) тогда, когда рассуждали о страстях. Поэтому как уверенность опосредованно связана с мужеством, а именно в той мере, в какой оно прибегает к отваге, точно так же и беззаботность опосредованно связана с величавостью, а именно в той мере, в какой она изгоняет отчаяние.

Ответ на возражение 1. Мужество похвально в первую очередь не потому, что оно, подобно беззаботности, изгоняет страх, а потому, что оно означает устойчивость ума в отношении страстей. Поэтому беззаботность является не мужеством, а условием мужества.

Ответ на возражение 2. Похвальной является не всякая беззаботность, а только та, посредством которой не заботятся тогда, когда не до?лжно, и о том, о чём не до?лжно, и именно эта [беззаботность] является условием мужества и величавости.

Ответ на возражение 3. Как было показано выше (??-?, 5, 7), в добродетелях есть некоторое уподобление и причастность будущему блаженству. Поэтому хотя совершенная беззаботность является наградой за добродетель, тем не менее, ничто не препятствует тому, чтобы определённая беззаботность являлась условием добродетели.