Вифлеем

Вифлеем

В последние дни Пасхи пожелал я довершить посещение Святых мест Горней и Вифлеема. Сей последний отстоит за два часа от Иерусалима, и дорога к нему идет обработанными полями, которых зелень придавала много свежести южным окрестностям Иерусалима. Монастырь пророка Илии, стоящий на половине пути, мало представляет достойного внимания, кроме масличного сада и колодца, где, по преданиям, отдыхал пророк, и недалеко от Вифлеема гробница Рахили обращена в арабскую молельню; место сие в большом уважении между евреев.

Самый Вифлеем живописно расположен на высоте, которой покатость украшена садами, и он считается ныне богатейшим селением Палестины. На краю его стоят монастыри трех главных исповеданий, составляющие неправильную массу зданий, из коих один только собор приписывают Елене. Сколь благодарно должно быть потомство сей великой царице, ибо если она силами целой империи не вызвала бы заблаговременно из мрака места евангельских событий, то они навсегда остались бы на поругание арабов, подобно тем из них, которые не ограждены ныне от изуверства черни. Однако же, по другим преданиям, император Иустиниан соорудил собор над пещерою Рождества или по крайней мере довершил начатое Еленою здание.

После пожара иерусалимского храм Вифлеема один сохранил в себе остатки римского великолепия. Хотя крестообразный вид его искажен внутри деревянною перегородкою, отделившею нижний конец креста от трех верхних, однако же сорок мраморных коринфских столбов, в четыре ряда стоящих посреди сего первого притвора, дают ему особенное величие, которому не соответствует нынешнею своею нищетою остальная часть собора. Только восемь колонн служат ей украшением: мраморный помост уцелел лишь посреди церкви, пред главным алтарем; иконостас беден, равно как и два боковые открытые престола: армянский Волхвов в левом крыле и в правом греческий Св. Николая; позади последнего пристроен еще придел Св. Георгия. Очень слабые следы мозаик остались кое-где на стенах, которые все были некогда украшены мозаическими изображениями первого Вселенского собора{86}. Вместо купола и потолка искусно переплетены брусья из кедра или из драгоценного индийского дерева.

С каждой стороны главного алтаря пятадцатью ступенями спускаются в мрачный грот, находящийся под самым престолом. Падем ниц и смиримся! – здесь подобием нашим смирил себя Бог; здесь родила Его Мария и Девою сбылись слова пророков. Вот ясли, колыбель необъятного, где юная мать положила божественного младенца, рожденного прежде созданной им денницы. Во мраке сего вертепа обвила она пеленами того, кто некогда снял пелены хаоса с возникающего мира и пустил в бег юное солнце!.. Таинство сие, непостижимое для светлых духов, понятнее для немощи человеческой; ибо когда ангелы и пастыри стеклись в сию пещеру, первые в священном изумлении смотрели на воплощенного, еще пораженные его небесною славою, а последние только в сладком восторге; они узнали в нем давно обетованного, и грудь их облегчилась надеждою скорого примирения с небом. Полнота греховная разгадала детям Адама сию тайну о втором Адаме, необходимом после падения первого. Подобно как не в пышном соборе Вифлеема, но во глубине мрачной пещеры обретаем мы колыбель Богочеловека, так и не в суетной гордости ума, но в темных изгибах нашего сердца должны мы искать причины его воплощения, и счастлив тот, кому бремя греховное сняло с очей пелену земной мудрости. Так в самых началах погибели зародыш спасения; еще однажды падем ниц и смиримся!

Мысль о яслях заставляет нас воображать место рождения Спасителя в какой-либо храмине, бывшей некогда хлевом; но на Востоке и поныне сохранился обычай загонять стада свои в расселины гор, и один из таковых вертепов принесла земля Неприступному. Вход и стены сего святилища украшены драгоценными парчами; место рождения означено мраморным на помосте кругом, и над ним стоит престол греческий. В другом углублении пещеры, тремя ступенями ниже, иссечено в камне место яслей, принадлежащее латинам, над коим изваяна остановившаяся звезда. Два мраморные престола, один подле другого, воздвигнуты в память яслей и поклонившихся волхвов с двумя иконами великолепной живописи, изображающими оба события. Множество драгоценных лампад, дары всех христианских государей Запада, освещают сию пещеру: но другая живая картина при бледном их свете напомнила мне первое, радостное поклонение пастырей. Несколько пастухов арабских из Вифлеема, в тех же неизменившихся одеждах и с тою же первобытною простотою, стояли на коленах пред местом рождения Спасителя. Опираясь на долгие посохи, воссылали они молитвы к дивному младенцу, и в их молебном лике исчезали столетия.

Малая дверь ведет из сего грота в длинное и тесное подземелье, многими изгибами распространяющееся под собором. От самой той двери, круто поворачивая направо, оно идет сперва мимо пещеры, где, по преданиям, были собраны кости избиенных Иродом младенцев и где находится ныне алтарь латинян, и далее примыкает к выходу в их соборную церковь Св. Екатерины. Не доходя до сей лестницы, пещера обращается налево, и тесный переход приводит мимо гробницы св. Евсевия, ученика блаженного Иеронима, в погребальный покой самого учителя, где находится также могила двух учениц его, Павлы и Евстохии, с живописным изображением обеих, мирно спящих друг подле друга. К сему покою примыкает подземная церковь, некогда келия, которую изрыл себе Иероним, сокрушив прежде страсти свои в суровой пустыне Халкийской. Его собственная исповедь может засвидетельствовать, как жестоко было для смертной природы подобное отречение.

«О сколько раз, скитаясь в беспредельной пустыне, опаляемый знойным солнцем, я воображал себе наслаждения Рима! Одиноко сидел я исполненный горьких дум: прахом обезображен был лик мой, эфиопскою чернотою потрескалась кожа; роскошью была бы мне прохладная струя. Когда же сон одолевал борющееся с ним тело, одни кости со стуком ложились на землю, и я, заключившийся страха ради геенны в подобную темницу, я, сожитель зверей и скорпионов, еще мог иногда переноситься мыслями в хороводы дев; лик мой, умерщвленный постами, еще прежде смерти отжил, но в хладном теле еще кипели сладострастные порывы. Так, лишенный всякой помощи, припадал я к Спасителю; я проливал слезы, я рвал свои волосы, семидневным голодом сокрушал свою плоть. Помню, как часто ночь заставала меня, бьющего себя в перси, доколе не водворялось в них желанное спокойствие; я даже страшился своей келии, как свидетеля нечестивых помыслов, и в брани сам с собою погружался в пустыню. Во глубине долин, на вершине гор, в ущелье утесов искал я места молитвы, места казни бедственной моей плоти, и там сквозь пелену текущих слез, приникнув взорами к неподвижному небу, я мнил себя в ликах ангельских, радостно разделял их дивные гимны: в пути сведений твоих насладихся, яко о всяком богатстве».

Сей знаменитый богослов Запада несколько раз возвращался из дикого приюта в родную Италию и увлекал всегда за собою новых отшельников в Палестину. Три знаменитые жены, сильные богатством, оставили суетное величие Рима, чтобы погребсти себя в неизвестность земли обетованной. Так великая Мелания, подвигнутая силою его красноречия, основала первую женскую обитель в Иерусалиме, и две другие из знаменитого потомства Сципионов, Павла и Евстохия, мать и дочь, подобно Иерониму не могли ничего найти в мире отраднее пещеры Вифлеемской и построили там два монастыря, которые принадлежат ныне латинам. «Не знаю, – писал к ним отшельник, когда еще они жили в столице вселенной, – не знаю, наслаждаетесь ли вы сладким отдыхом посреди Вавилона и не вздыхаете ли о Вифлееме? А я наконец обрел в оном желанный мир, я здесь внимаю в яслях воплям предвечного младенца, и мне бы хотелось, чтобы и вам были слышны течение слез его и тихие жалобы!». В Вифлееме посвятил Иероним последние годы жизни переводу Библии с еврейского и обширной переписке с Западом для подкрепления православия, потрясаемого в те дни ересью Пелагия о благодати и воле. Подобно как в Африке блаженный друг его Августин, так из глубины вертепа гремел священною истиною Иероним вопреки собору Палестинскому, доколе поздняя смерть не сомкнула красноречивых уст его над колыбелью Спасителя. Так, под Вифлеемским собором таится в недрах земли другое святилище, ознаменованное великими событиями и великими людьми.

Франкам принадлежал некогда весь монастырь; но они лишились собора за обиду, нанесенную ими патриарху Иерусалимскому Софронию. В самый день Рождества он не был допущен к поклонению яслей и, возвратясь в Царьград, влиянием господарей Валахских, изгнал латинян из собора и половины вертепа{87}. Таким образом они ныне должны совершать вечерние литии свои из церкви Св. Екатерины чрез подземелье к яслям. Келии их хорошо устроены, и пять иноков, отряжаемые из Иерусалима на служение, сменяются каждые три месяца. Но греки, с трудом вытеснившие римлян и владеющие около собора новыми, хорошо устроенными келиями для поклонников, сами не радеют по своему убожеству не только о благолепии святыни, но даже и о служении божественном: в целом монастыре нет ни одного монаха. Раз только в год митрополит приходит совершать литургию в день Рождества в пещере, и одни лишь арабские священники служат для поселян обедни на престоле подземном, а одинокий игумен Вифлеема живет в монастыре пророка Илии, отколе изредка навещает оный с поклонниками.

Недалеко от собора Вифлеемского есть еще другая пещера, где скрылось, по преданиям, святое семейство до избиения младенцев и отколе ангел повелел Иосифу бежать в Египет. Она обращена в церковь, принадлежащую латинам{88}. За полчаса от Вифлеема, на дне долины, со всех сторон окруженной горами, и посреди малого масличного сада сохранилась подземная церковь Пастырей под навесом тяжелых сводов, которые одни лишь остались от развалин древней величественной обители. Помост церкви, принадлежащей грекам, кое-где еще украшен мозаиками. На этом месте сходились ночью стеречь стада свои во дни Христовы, как и теперь, пастыри ближнего селения, которое и поныне носит их имя, и здесь ангелы, возвестив им дивного младенца, вместе с ними воспели: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человеках благоволение».

На другом краю сей долины, против Вифлеема, видна та гора, в пещерах коей укрывался Давид от гнева Саула и, невидимый, отрезал край одежды у своего жестокого гонителя. Далее еще синеет на вершине гор древний замок крестоносцев, которому дано имя св. Лудовика, и за два часа от Вифлеема существуют обширные пруды Соломона вместе с его садом, но я не успел посетить их, поспешая в Иерусалим.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.