Поучение 23

Поучение 23

(По славянскому переводу, часть I. Слово 22)

Различно бывают боримы пребывающие на послушании у духовного отца. Если враг заметит в ком плотский образ мыслей, то влагает в него плотские помыслы, говоря: «Выйди из обители и займись промыслом, и соберешь себе, что нужно». А на духовного брата нападает лукавый самым желанием праведности и, влагая в него подобные сим мысли, говорит: «В мире ты работал и ел, подобно бессловесным животным. И какая эта праведность — работать и есть? Ибо, вот, пища возбуждает в тебе брань блуда. Но если не будешь есть, не перенесешь трудов. Напротив того, пойди лучше, углубись во внутреннюю пустыню и спасешься: Господня земля, и исполнение ея (Пс. 23; 1). Впрочем, возьми с собой небольшой обломок железа, будешь там вырывать травы и есть, как делали и древние монахи, которые угодили Богу. Да и какая тебе потребность жить здесь, где бывают соблазны, пересуды и другие дела, о которых не должно говорить? Когда же выйдешь, не будет у тебя ничего подобного, выучишься другому искусству и будешь получать достаточную плату, чтобы и бедному дать от трудов своих». Такие помыслы влагает лукавый в ум брату. Тогда брат отвечает поучающему, говоря: «Вот, уйду от живущих здесь, но не знаю, где поселиться, чтобы, выйдя отсюда и не сыскав места, опять сюда не воротиться». Противник отвечает: «Выйди только отсюда, в месте недостатка не будет. Ибо оставлял ли кого Господь? а потому оставит ли и тебя? Но ты дай клятву не возвращаться сюда». Брат говорит: «Подождем до такого-то времени, теперь неудобно удалиться отсюда». Противник продолжает: «А как же перенесешь искушения, бывающие в сем месте?» — Брат, думая, что стремится к большему преуспеванию, соглашается на помыслы, и это всего хуже. Как на море корабль, если сделается на нем малая скважина и не будет вскорости приложено старания (заделать её), от такой малости, при всей его громаде, затопляется волнами, то же бывает и с душой, допустившей до себя вражеские приражения (соблазны), если не воспрянет к Сотворшему её. Поэтому, возлюбленные, нужны трезвенность и великое смиренномудрие. Все лукавое приводится в бездействие приобретением совершенной любви к Богу.

И так брат, соглашающийся на помыслы и уже сильно тревожимый ими, приходит к игумену и говорит ему: «Сделай милость, авва, отпусти меня наконец, не могу больше жить в обители». Старец, услышав это, печалится, беспокоится о брате, видя, что он обольщен. И начинает старец увещевать его, говоря: «Не отпускаю тебя, брат. Да и к чему слушаешь ты бесов, которые хотят отлучить тебя от обители и от сладостной братской любви? Не знаешь разве, что овца, если не выйдет из ограды, не сделается добычей зверей? Но скажи мне, чадо, из братьев кто не оскорбил ли тебя? Скажи, и уврачую тебя о Господе. Но если и оскорбил тебя кто из братьев, перенеси, по слову сказавшего: Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6:2). Для чего обращаешь внимание на чужие падения? Себя самого соблюдай чистым. Если я и оскорбил тебя, то свидетель мне Сердцеведец Господь, что не по ненависти к тебе присматривал за тобой, но заботился о спасении души твоей». Брат выслушивает это, но увлекается помыслами. Подобно и другие монахи упрашивают его, говоря: «Не оставляй нас, брат». И если он, послушавшись, успокоится, то освобождается о Господе от многих искушений и скорбей. А если не послушается, говорит игумену: «Не поэтому иду, но намерен безмолвствовать наедине».

И не буду длить слова. Если брат не послушается, то разлучается с братством и, выйдя из монастыря, в котором жил, смотрит направо и налево. Если взыщет мира и, уклонясь от пустыни, пойдет в мир, то, ослепившись умом, говорит сам в себе: «Освободился я от мучительной монашеской жизни». И гибель свою почитает он мудростью. Ибо таковой походит на человека, который взял ведро почерпнуть воды, но, не наполнив ведра водой, опрокинул и разбил сосуд. Подобен сему и тот, кто отметает благодать Господню и возвращается опять к мирской жизни.

Если же переможет в брате благочестивый помысл, то простирается (идет) он до внутренней пустыни, и случается ему проходить мимо каких-нибудь старцев. Старцы, украшаясь добродетелью страннолюбия, принимают брата с радостью. Потом спрашивают: «Откуда ты, брат?» — Он отвечает: «Из такой-то обители, братья; но в обители напало на меня уныние, и я вышел из нее, а теперь ищу, где бы поселиться мне и оплакивать грехи свои». Тогда старцы начинают советовать брату, говоря: «Пойди лучше в обитель свою, чадо, и успокойся там. Ибо вот, видишь, в какой нужде живем мы в этих местах. От отцов же слышали мы, что обители хороши, особливо для юных». И если брат, послушавшись, возвратится в место свое и успокоится, то избежит многих скорбей и бед.

Если же не послушается брат старцев, идет далее во внутреннюю пустыню, то постигает и начинает томить его голод. Тогда брат начинает раскаиваться, к тому же и бесы приводят его в необычайное смятение страхом и говорят: «Хорошо было жить тебе с братьями своими, кто смутил тебя и вывел в эту пустыню? И какая в этом праведность, если в пустыне умрешь злой смертью?» Тогда бесы приводят его в великую робость, показывают ему мысленно страхования и мучения. И брат, раскаиваясь, начинает уже говорить сам в себе: «Хорошо мне было жить с братьями моими. Кто же ввел меня в заблуждение? Какой демон обольстил меня идти в эту страшную пустыню, где обитает множество лютых зверей? Что делать мне, несчастному, если попадусь в руки варварам? Не попасться бы ещё к разбойникам, не встретиться бы с злым зверем! Да и бесов множество в этих местах, потому что место, говорят, пустынное. Как же возможно будет жить мне одиноко в пустыне, где безвыходно пребывают нечистые духи, особливо же жить одному после того, как привык я видеть около себя многих братьев?» — И действительно, живущий одиноко в пустыне, если не будет трезвиться, скоро теряет и ум, как многие претерпели это.

Потом, после таких помыслов, брат начинает говорить сам в себе: «Пойду, поселюсь близ братьев, уединенно безмолвствующих». И приходит к отшельникам. Братья принимают его с миром, дают ему среди себя келью и помогают ему о Господе, принося, что только в состоянии подать руки их. Потом живет брат в кельи своей и говорит сам себе: «Надобно поработать немного, чтобы найти, чем прокормиться». И ещё присовокупляет: «Да что же стану делать? Не учился я ещё рукоделию здешних мест». Но после нескольких дней, научившись рукоделию, начинает уже развлекаться мыслями, как живущий одиноко. Ибо как привыкшему к уединению беспокойным кажется общежитие, так и привыкшему к общежитию трудным кажется одиночество. Всякое же дерево познается по своим плодам, и трудолюбивый человек виден с молодых его лет.

Наконец брат, неоднократно борясь с мыслями, начинает раскаиваться и говорить: «Вот, все меня развлекает, не нахожу времени совершить хотя малую Божию службу, каждый день находясь в борьбе с помыслами. А когда жил я в обители, от всего этого был свободен. Все было у меня попечение о службе Божией и о небольшом рукоделии. А теперь что мне делать, бедному? По грехам моим случилось так со мной; не послушался я увещаний отцов и постигли меня многие скорби. Крайне худо преслушание: Адама изгнало оно из рая, и меня — из монастыря». И после этих слов приходят иногда на ум брату два помысла: один добрый, другой лукавый.

Лукавый помысел внушает ему, говоря следующее: «Вот, испытал ты общежитие, изведал и пустыню. И если возвратишься в общежитие, будет тебе стыд и позор, а, кроме того, есть и скорби в общежитиях, и много соблазнов. Опять же, в пустыне — и страх, и труд безмерные. Лучше удались отсюда и пойди в мир, и там, говорят, если захочешь бояться Бога, спасешься. Или думаешь, что одни живущие в пустыне спасаются?» Если брат будет мудр, то ответит помыслу так: «Если в пустыне, где великое безмолвие и тишина, не даешь ты мне быть в покое, — что будет, если пойду в мир? Не воздвигнешь ли там на меня бед?» — Вот что внушает враг, желая, чтобы возвратился он, как пес, на свою блевотину. Ибо если брат согласится на такой помысел, то враг немедленно погонит его в мир.

Если же душа братняя вожделеет спасения Господня, то Бог дает ему добрый помысел ступить на стезю правды. Вот каковы оплоты доброго намерения: «Вот, — говорит он, — испытал ты общежитие, изведал и пустыню. Итак, испытай помысел свой; и где, как увидишь, душа твоя созидается во благое, там и останься. Если и в этих местах захочешь безмолвствовать, как и прочие братья, живущие для Господа, то Господь Иисус Христос не презрит тебя, но Сам попечется о тебе; живи только в страхе Божием. Если же в обитель хочешь возвратиться, то это ещё лучше». Но не говори в уме своем так: «Стыжусь возвратиться к братьям моим, ибо, если возвращусь к ним, будут почитать меня неискусным и невытерпевшим пустынного труда, но обратившимся в бегство, подобно робкому воину, оставившему воинский строй». Нет! Не это, не это подумают они, брат мой! Скорее, что ты как подвижник исполнил сказанное апостолом, ибо говорит: Вся же искушающе, добрая держите (1 Фес. 5:20). И вот, ты искусил то и другое и нашел, что добро и красно, но еже жити братии вкупе (Пс. 132:1), как написано: Брат от брата помогаем, яко град тверд и высок, укрепляется же якоже основанное царство (Притч. 18:19).

И приведенный этим в сокрушение брат возвращается в обитель. Игумен обители и братья принимают его с радостью, ради сказавшего: заступайте немощныя (1 Фес. 5:14), — и дают ему келью. А через несколько дней, безмолвно проведенных братом в кельи своей, лукавый начинает беспокоить его своими внушениями и говорить следующее: «Опять пришел ты на старое место? Не довольно для тебя было одной пустынной свободы, где не видел ничего вредного, ничем не соблазнялся, ни с кем не говорил?» И настолько опять бесы начинают беспокоить его, что, если бы можно было, пробил бы он стену монастырскую и бежал. Столь смущает брата лукавый диавол и наводит помыслами на него уныние при малом рукоделии, желая опять удалить его из кельи.

Но если брат благоразумен, как написано: будите убо мудри, яко змия, и цели, яко голубие (Мф. 10:16), — то возражает бесам, говоря: «Не посмеетесь надо мной, делатели беззакония, потому что не принимаю вашего совета, так как совет ваш исполнен смертоносного яда. Вначале, послушав вас, вышел я из монастыря, думая больше преуспевать, но из кельи вышел, а пользы не получил нималой; но, по крайней мере, узнал, что все пути ваши — тьма, и кто ходит по оным, тот ходит во тьме. С этого же времени, при Божием содействии, стал я рабом другого, и Господин мой, придя, отдал меня игумену монастыря, в котором живу, поэтому не властен я в себе. Что же смущаете вы меня в рассуждении малого рукоделия? Не лучше ли я мирских людей, которые не только днем, но и ночью работают и заботятся о жене, о детях, о кладовой и доме? Меня же от всего этого освободил Христос: Иго бо Его благо, и бремя Его легко есть (Мф. 11:30). Поэтому уклонитеся от мене лукавнующии, и испытаю заповеди Бога моего (Пс. 118:115). Ему слава во веки! Аминь.