ПИСЬМА И СОЧИНЕНИЯ МАКСИМА ГРЕКА (МИХАИЛА ТРИВОЛИСА)

ПИСЬМА И СОЧИНЕНИЯ МАКСИМА ГРЕКА (МИХАИЛА ТРИВОЛИСА)

Ниже приводятся в русском переводе (с греческого) шесть писем Михаила Триволиса (Тривола), выявленные И. Денисовым и относящиеся к итальянскому периоду жизни будущего православного монаха, известного в качестве Максима Грека, а также пять его сочинений, относящихся к афонскому периоду. Последние в переводе К. В Хвостовой, любезно согласившейся отредактировать и переводы писем Михаила к его итальянским знакомым и друзьям, за что приношу сердечную признательность.

Письма[924]

1. Письмо Николаю Тарсскому от 29 марта 1498 г.

Преподобному священнику во Христе, достопочтеннейшему Николаю Тарсскому, канонику в Верчелли. Очень спешно.

Примечания к переводу принадлежат И. Денисову.

Достопочтеннейший отец мой, да пребудешь ты в добром здравии. Сам я здоров.

Я премного тебе благодарен за то, что ты заботишься о нас даже во время нашего отсутствия и не перестаешь делать нам добро. За все это пусть воздаст тебе достойную награду Царь всего существующего, ведь не в наших силах достойно вознаградить тебя.

Узнай, что я уже прибыл к владыке Мирандолы[925] за наградой, о которой я писал тебе раньше. У него я достаточно окружен любовью и почетом: поэтому не следовало бы, оставив его идти служить другим, тем более, что я обещал ему свою верную службу раз и навсегда. А так как владыка Дечианы[926] такой любитель греческого, как мы это знаем, то я, желая ему сделать приятное, пошлю ему другого молодого человека[927], не менее образованного, чем я, родом с Крита, весьма выдающегося как по знаниям, так и по нравственности, прекрасно усвоившего народную речь латинян и постигшего соль их красноречия. Его?то я и пошлю Вам, если угодно, вместо себя на то же жалованье, которое предлагалось мне, ведь меньше он не возьмет. А ты, если желаешь мне доставить удовольствие, вспомни о прежнем твоем расположении ко мне и перенеси это расположение на него. Все, что ты сделаешь ради его пользы, составит мне удовольствие. Ведь я его очень люблю за его добродетель, так этот юноша добр и благоразумен. Sed de lis satis dictum[928]. Люби меня, как ты меня любил, и располагай мною смело и без стеснения, как и раньше. Позаботься сразу отправить ответ на это письмо, даже если он отрицательный. Будь здоров, возлюбленный Богом. Из Мирандолы, 29 марта.

Весь твой Михаил.

2. Письмо Иоанну Григоропулу от 29 марта 1498 г.

И это тебе.

Я боролся с собой изо дня в день, друг мой, чтобы обратиться к тебе, но ты предупредил меня, написав мне первый. Как обрадовало меня твое письмо, врученное мне, нужно ли говорить? Мне казалось, что я беседую с самим собою и шучу, взяв тебя за руку, как мы имели обыкновение. Ты хорошо поступил, доставив мне немалую радость, и в дальнейшем, я надеюсь, будешь поступать так же.

Я сделал то, о чем ты меня просил. Что я пишу, ты увидишь во всех подробностях, развернув письмо, поэтому я и посылаю его тебе незапечатанным[929]. Когда ты его прочтешь, то, сложив его и запечатав, передай тому господину, который вручил мне шкатулку. Чтобы тебе легче узнать этого человека, пойди в то место, которое называется Реальто ин Панариа (Realto in Panaria), а именно, среди лавок, торгующих полотном, в лавку, на вывеске которой изображен бык, и спроси там об этом человеке, ведь там он обычно проводит все время. Зовут этого человека — господин Иероним ди Пики[930], и тебе покажут его, если он будет там. Вручая ему письмо, приветствуй его от моего имени и скажи ему, чтобы он переслал это письмо в Верчелли, а все письма, присланные для меня из Верчелли, вручил бы тебе.

Узнай также, что недавно я получил еще и другое предложение из Болоньи. Мне вручены были письма оттуда, в которых меня просят ехать туда и обещают нам многое, не указывая, однако, гонорара даже приблизительно. Все это я тебе рассказываю, чтобы ты мог выбрать то, что тебе больше нравится; впрочем, и то и другое предложение хорошо для настоящего момента.

Позаботься отправить в Верчелли письмо, которое я написал. Будь здоров и напиши мне поскорее, что ты делаешь, что у тебя нового, истинного и заслуживающего внимания, ведь ты знаешь, что я «люблю сражаться, когда сплю».

Еще раз, будь здоров.

29 марта.

Твой Михаил.

3. Письмо Иоанну Григоропулу от 26… 1499 г.

Дорогому, как брату, Иоанну Григоропулу Критскому в доме господина Альдо в Венеции.

Сладчайший брат мой, да пребудешь ты в добром здравии, как и сам я здоров. Не удивляйся, что нечасто шлю тебе письма. Я думаю, что долг дружбы состоит не в том, чтобы часто посылать письма, и что во всяком случае он состоит прежде всего в том, чтобы предоставить свою помощь, когда это нужно. Кроме того, у нас мало письмоносцев, и в–третьих, сейчас нет никаких срочных сообщений. Не сетуй на меня в будущем, если по указанным причинам редко будешь получать от меня письма. Прошу тебя, если ты меня любишь, пришли мне ответ с тем же курьером, не отнесись с пренебрежением к этому делу. Ведь я жду, разинув рот, наподобие птенцов, ожидающих, когда явится их мать и принесет им пищу. Послушай, о чем я прошу тебя мне сообщить: сообщи мне как можно скорее, собирается ли в это лето глава нечестивых[931] послать флот в море, или нет, и безопасно ли для плавания Адриатическое море, или нет. Ведь так как один из моих здешних друзей[932], намеревающийся (желающий) плыть до о. Керкиры, желал бы знать, безопасно ли это путешествие, или нет? Вот что я хочу от тебя узнать. Не оставь без внимания (эту просьбу), прошу тебя, дорогой мой. Окажи услугу тому, кто о ней просит, будь внимателен к умоляющему.

Будь здоров. Обнимаю всех друзей и больше всего господина Георгия Мосха[933]. Желаю тебе много лет (жизни). Больше я не пишу за неимением времени: курьер стоит у меня за спиной и просит, чтобы я вручил ему это немногое, (что написано).

Из Мирандолы. Твой Михаил Тривол.

26–го сего месяца.

4. Письмо Иоанну Григоропулу от марта 1500 г.

Милостивому и образованному господину Иоанну Григоропулу, дорогому другу Венеции.

Узнай, любимый мой Иоанн, что я невредимым прибыл в Мирандолу и что князь[934] относится ко мне ничуть не хуже, чем раньше. Он рад был (меня видеть), о чем свидетельствует множество несомненных признаков. Надеюсь, что в дальнейшем я встречу еще больше благосклонности с его стороны, ведь он — поклонник всего греческого и очень щедр. Я хотел бы видеть и тебя гордящимся и хвастающимся расположением и щедростью подобного покровителя, тоща я считал бы себя вполне счастливым, но «это, — как говорят, — покоится на коленях у богов»[935]. А ты, друг мой, не унывай и не забывай пользоваться жизнью, помня слова мудреца: «Пользуй ся весной, ведь все быстро отцветает».

Будь здоров и передай мой привет ученейшему Альду. Насчет «тертого калача» с Крита[936] мне нечего сейчас сказать. Я еще не потряс его письмом, боясь испытать то, что бывает, коща шевелят кусты анагира[937].

Приветствуй от моего имени всех друзей, особенно кожевника, ты знаешь, о ком я говорю. В первую очередь, не забывай мне ответить. Я сказал Захарии[938], чтобы он позаботился выполнить то, что он взялся сделать, когда я уезжал.

Еще раз, будь здоров. Март, не знаю, какое число. Передай от меня привет Маэстро Франческо[939].

Твой Дорилеос[940] Триволис, лакедемонянин из Спарты.

(На полях).

Я пишу Альду, чтобы он прислал мне несколько книг, среди них просил я прислать Диоскорида[941]. Если он есть у тебя, то заработай на этом деньги лучше ты, чем кто?нибудь другой; лучше же всего, доставь мне удовольствие и пришли мне экземпляр Павла[942], который он переплел в Падуе; деньги за него я собираюсь прислать, когда буду посылать Альду за другие книги.

5. Письмо Сципиону Картеромаху от 21 апреля 1504 г.

Образованному и ученому господину Сципиону Картеромаху.

Да пребудешь ты в добром здравии, любимый мой друг Сципион. Благодарение Богу, здоров и я. Я встретил нашего любимого и почтенного Петра Леухеймона[943]и слышал от него о твоем процветании и прекрасном твоем и милостивом ко мне расположении. Я вознес за это благодарность Богу — началу всех благ — и произнес лучшие обеты за тебя, столь благородного, расположенного ко мне и заботящегося обо мне, как единоутробный брат, в то время как я ни разу еще не потрудился для тебя.

Желаю тебе счастья и удачи во всем.

Без сомнения, ты слышал, как это кончилось, ведь честный Петр все тебе подробно рассказал, а поэтому и сейчас мне кажется лишним рассказывать это тебе. Кроме того, нет у меня ни времени, ни спокойствия души и ума, не только потому, что я ничего не нашел ни у кого из здешних, но и потому, что меня кидает вверх и вниз, как корабль, сотрясаемый переменчивыми ветрами в открытом море. Поэтому?то я и не распространяюсь тебе сейчас ничего больше, помимо того, что я отказался от монашеской жизни из?за многих болезней, одолевающих меня, а не по какой другой причине. Я прошу тебя перед лицом самого Спасителя, займись моими делами, как ты (это) начал (когда?то), избавь меня от теперешней моей подавленности и, каким сможешь способом, вытащи меня к вам. Вот я предоставлю тебе распоряжаться моими делами так, как тебе покажется нужным, чтобы это было полезно для меня и почетно для тебя. Знай, что сейчас, при таких напастях судьбы, все будет мне приятно. Будь здоров, отрекомендуй меня, честному Альду и передай от меня привет критянам Иоанну и Николаю[944] и всем друзьям.

Из Флоренции 29 апреля. Весь твой Михаил Триволис.

6. Письмо Сципиону Картеромаху от 24 апреля 1504 г.

Знатоку обоих языков, гражданину Пистои, господину другу, в Венеции, в типографии господина Альда Мануция римлянина.

Петр Кандида показал мне три дня тому назад твое письмо, в котором ты упоминаешь обо мне с большой любовью и поистине дружески. Если друзья познаются в трудных обстоятельствах (беде) и среди испытанных (друзей) имеются и такие, ты один, поистине, можешь быть назван вполне испытанным другом, оказавшим мне больше всего услуг. Хотя тебя не звали, не просили, ты, побуждаемый одной лишь прекрасной и поистине благородной твоей природой, так заботишься о моих делах, как немногие отцы (стали бы заботиться). Пусть за такое человеколюбие вознаградит тебя божественное провидение — причина всех благ. Насчет того, что ты написал обо мне, я не пишу тебе больше ничего, кроме того, что я недавно высказал тебе в письме по тому же поводу, а именно, чтобы ты распоряжался моими делами, как тебе покажется нужным и как тебе будет угодно. Итак, сейчас должно тебе распоряжаться моими делами и так использовать меня, как тебе кажется нужным. Будь здоров, любимейший из всех моих друзей. Я вполне разделяю радость просвещенного Марка[945] по поводу знаков уважения, которые он получил, и горячо его поздравляю. Пусть (уважение к нему) возрастает со дня на день, и я молю Бога, причину всего благого, сделать так, чтобы (Марка) ценили еще выше.

Приветствуй его от моего имени, а также доброго Альда, нашего общего благодетеля, и критян Иоанна и Николая[946]. Будьте вы все здоровы, любимые мои и справедливые.

Из Флоренции, 29 апреля. Михаил Триволис.

АФОНСКИЕ СОЧИНЕНИЯ МАКСИМА ГРЕКА

1. Эпитафия на патриарха Иоахима I от господина Максима Тривола

Сладчайший Иоахим[947], любезный и милосердный, бывший патриархом Византии с ее широкими улицами, здесь погребен 8 мая в праздник рожденного громом[948], (тот, кто) стал образцом для предводителей клира.

2. Эпиграмма на Мануила великого ритора.

Мануилу[949] великому ритору[950] и философу, Максим монах.

Великого ритора эти благоуханные песни

музами, грациями и мудростью порождены;

ведь музы дали им стройность, удачливые грации — благозвучее

а мудрость — убедительность (речи).

Человек, не ищи в них длиннот,

но в этих малых строках

восхищайся силой сказанного.

Откуда же он происходил и

как его звали? Мануил имя

его и Исфм[951] его родина.

3. 1–я эпитафия на патриарха Нифонта от господина Максима Тривола

Великий архиерей Византии Нифонт[952] покоится здесь освященный апостольскими милостями; он, взошедши на колесницу, подобно Илии, достиг небесных врат.

4. 2–я эпитафия патриарха Нифонта II.

Надпись на роскошнейшей из серебра и золота гробнице, в которой покоятся священные останки блаженного патриарха Нифонта, (исполненная) господином Максимом Триволом.

Сверкающего сильнее серебра и золота

и всевозможных драгоценных камней

блистательного архиерея Нифонта,

служителя Богу и молящего Его,

великий Бог удостоил этой драгоценной гробницей,

побудив великого владыку Мозов[953], искуссного

в сражениях, Нягое[954] соорудить ее.

И да будет она вечным прославлением

этому служителю Бога.

Приветствую тебя, великий отец,

не забудь постоянно оберегать этот монастырь

своими молитвами, обращенными к Создателю;

самому же владыке не забудь, блаженный,

даровать несокрушимую мощь и здоровье при жизни,

когда же он покинет землю, введи его

в божественный дворец на Олимпе.

5. Третья эпитафия патриарха Нифонта II.

Другая надпись на той же гробнице.

Гробница из золота, скрывающая внутри себя того, кто драгоценней золота — Нифонта–архиерея Византии.