Письмо двенадцатое.
Письмо двенадцатое.
Просмотрели мы два первые письма довольно протяжно, потому что в них излагаются главные мысли. Следующие письма подробнее изъясняют тоже самое, о чем говорилось в первых в общих очерках. В третьем письме афористически предлагаются разные наставления о духовной жизни, относящиеся, впрочем, преимущественно к молитве. „Сообщу, говорит Сперанский вам несколько отдельных мыслей, по мере того, как они будут даны мне," —и сообщает. Мысли эти стоют того, чтоб прочитать их и обдумать.
Благодать, возбуждающая столько теоретических споров, для чувства вещь простая. Она именно есть это пpиcyтствиe Господа нашего внутрь нас. Без Меня ничего не можете: это и есть принцип благодати. В этом?то смысле также Апостолы и первые христиане называли Иисуса Христа просто Господом. Самое блистательное доказательство математической истины может ли сравниться в очевидности с действиями благодати, когда сердце раскрыто для нее покаянием. До зарождения внутренней жизни, или проявления ощутительного действия благодати и богообщения, человек часто еще что нибудь сам делает, и напрягает к тому свои силы. Но, измаявшись безуспешно в своих усилиях. он бросает, наконец свою самодеятельность и вседушно предает себя вседействию благодати. Тогда посещает его Господь милостью Своею, и возжигает в нем огнь внутренней духовной жизни. Что в этом великом перевороте его усилия ничего не значили, это знает он по опыту. После, более или менее частыми отступлениями, благодать Божия впечатлевает в него также опытное удостоверение, что и поддержание этого огня жизни не есть дело его собственных усилий. За тем, частое нахождение благих мыслей и начннаний, частые ocенeния духа молитвенного, неведомо как и откуда находящего, тоже опытно дают ему убедиться, что и все доброе не иначе для него возможно, как от действия Божией благодати, всегда присущей ему, по милости Господа, спасающего всех спасаемых. Он предает себя Господу, и Господь вседействует в нем. Опять показывает, что тогда только и идет у него все успешно, когда он исполнен этим самопреданием. Он и не отступает от него, и всячески блюдет. Теоретиков много занимает вопрос об отношении благодати к свободе. Для носящего благодать вопрос этот решен самым делом. Носящий благодать предает себя вседействию благодати, и благодать в нем действует. Эта истина для него не только очевиднее всякой математической истины, но и всякого внешнего опыта, ибо он уже перестал жить во вне, и весь сосредоточен внутри. Забота у него теперь одна—быть всегда верным присущей в нем благодати. Неверность оскорбляет ее, и она или отступает или сокращает свое действие. Верность свою благодати или Господу человек свидетельствует тем, что ни в мыслях, ни в чувствах, ни в делах, ни в словах, ничего не допускает такого, что сознает противным Господу, и, напротив, никакого дела и начинания не пропускает, не исполнив его, коль скоро сознает, что на то есть воля Божия, судя по течению его обстоятельств и по указанию внутренних влечений и мановений. Это иногда требует много труда, болъзненных самопринуждений и самопротивлений; но ему радостно приносить все в жертву Господу, ибо, после всякой такой жертвы, он получает внутреннее воздаяние: мир, обрадование и особенное дерзновение в молитве.
Этими актами верности благодати и возгревается дар благодати, в связи с молитвою, уже неотходною в то время. Когда возгнетут огнь, нужно движение воздуха, чтоб раздувать его; точно также, когда возгнетется огнь благодати в сердце, —нужна молитва, которая есть своего poдa движение, воздуха духовного в сердце. Что такое эта молитва? Непрестанное oбpaщeниe ума к Господу в сердце, или непрестанное предстояниe Господу умом в сердце, с воззваниями к Нему или без воззваний, с одними чувствами преданности и сокрушенным припадением к Нему в сердце. В этом действии или, скорее, настроении главное средство к поддержанию внутренней теплоты и всего внутреннего порядка, к прогнанию худых и пустых мыслей, к утверждению мыслей и начинаний добрых. Приходят мысли и начинания добрые, —он углубляется в молитву, и смотря по тому — укрепляются ли они в молитве, или исчезают, он узнает, угодны ли они или неугодны Богу. Приходят мысли худые или начинает что либо тревожить душу, —он опять углубляется в молитву, не обращая внимания на происходящее в нем, — и все исчезает. Таким образом, умная молитва ставится в нем главным двигателем и правителем духовной жизни. Не дивно потому, что все наставления в писаниях отеческих преимущественно направлены к тому, чтоб научить умно молиться Господу, как следует.
Молитва есть первое в нравственно- религюзной жизни. Корень этой жизжи составляет сознательно–свободное отношение к Богу, которое заправляет потом всем. Поприще, где раскрывается и является в действии это отношение, есть молитва, как взаимнообщение, —есть поприще, где раскрываются наши нравственные отношения к себе подобным, и подвижничество—поприще, где раскрывается нраветвенное отношение к самим себе. Каково наше отношение к Богу, такова и молитва; и какова молитва, таково и отношениe наше к Богу. А так как отношения эти не одинаковы, то не одинаков и образ молитвы. Иначе относится к Богу нерадящий о спасении; иначе тот, кто отстал от rpеxa и ревнует о добродетели, но еще не вошел внутрь себя и работает Господу внешно; иначе, наконец, тот, кто вошел внутрь и носит в себе Господа и предстоит Ему. Первый как о жизни нерадит, так нерадит и о молитве, и совершает ее в церкви, дома, по заведенному только обычаю, без внимания и чувства. Второй много читает молитв и часто ходит в церковь, стараясь вместе с тем и внимание соблюдать и чувства иметь соответственно читаемым молитвам, хоть это ему очень редко удается. Третий, сосредоточась весь внутрь, умно предстоит Господу и неразвлеченно молится Ему в сердце, без долгих молитвословий, хоть и при долгих стояниях на молитве, дома и в церкви. Отнимите у второго молитвословие, —вы отнимите у него всякую молитву; навяжите третьему молитвословие, —вы погасите в нем молитву ветром многословия. Всякому чину людей, или всякой степени приближения к Богу своя молитва и свои для нее правила. Как дорого при этом опытное указание, и как много может повредить самочииное распоряжение!
Как только обратится кто от rpеxa к добродетели, тотчас начнет ревновать о приближении к Богу. И обращение его произвел страх Божий, и обращен он за тем, чтоб исправною жизнию угодить Богу, присвоиться Ему и Его себе присвоить. Труды в этом духе суть шаги его на пути приближения к Богу. Поприще, на котором раскрывается это восхождение к Богу, как уже сказано, есть молитва. На нее и налегает сразу покаявшийся и положивший не поблажать более дурным привычкам, а прилежать добрым нравам!
Нельзя такому сказать с перваго раза: „молись сам". Он этого не сможет, как не сможет, например, говорить по французски не учившийся тому. И молитве надо учиться, надо приобресть навык к молитвенным оборотам мыслей и движениям чувств, по чужим молитвам, как учатся иностранным языкам по печатным разговорам. Для этого у нас есть молитвенники для домашнего употребления, и совершаются чины молитвенные, в церковном богослужении."Чрез посредство их и надо сначала навыкать к молитве. Закон здесь такой: внимай молитвам, и читаемым и поемым, и напрягайся чувствовать так, как выражено в тех молитвах. Надобно, однакож, с благоразумием делать выбор молитвам. Относительно церковных молитвословий выбор неуместен: тут все для всех—и ты хорошо сделаешь, если сколько можно чаще станешь бывать в церкви, а каждый день и на всех богослужениях—еще лучше. Для молитвы же домашней выбор и уместен и многозначущъ. Тут правило: не выбирай много молитвословий, акафистов и канонов; возьми небольшое правило, лучше всего удовольствуйся известными утренними и вечерними молитвами; только просмотри их хорошенько на свободе, обдумай и прочувствуй, — и потом совершай их, неспешно, с полным вниманием, воспроизводя благоговейные мысли и чувства, в них выраженные, кладя при этом, и в начале, и в промежутках, и в конце, побольше поклонов, и земных и поясных.
По меpе того, как станешь навыкать молиться, как следует, по чужим молитвам, начнут у тебя возбуждаться и свои молитвенные к Богу обращения и воззвания. Никогда не пропускай без внамания этих, проявляющихся в душе твоей, восхождений к Богу; но всякий раз, как они возбудятся, остановись и молись своею молитвою. Не думай, что, молясь так, делаешь ущерб молитве, — нет: тут то ты и молишься, как следует, и эта молитва доходнее до Бога. Потому?то есть и правило, всеми преподаваемое: в церкви ли, дома ли, душа твоя сама захочет помолиться своим, а не чужим словом, —дай ей свободу, пусть молится, хоть всю службу сама промолится, а дома — от правила молитвенного отстанет и не успеет совершить его.
Тот и другой образ молитвы, — по молитвенникам со вниманием и соответственными благоговейными мыслями и чувствами, или без них, своим словом — пpиятны Богу. Ему неприятно только, когда кто читает молитвы дома, или в церкви стоит на службе без внимания: язык читает или ухо слушает, а мысли бродят не знать где. Тут совсем нет и молитвы. Но молитва не питательная, а своеличная ближе к существу дела и многоплоднее. Посему советуется не всегда ждать, пока захочется самому помолиться, но заставлять себя принудительно так молиться, и не только во время церковной службы и домашнего молитвословия, но и во всякое время. Для навыка в этом самопринудительном молитвенном труде, опытные молитвенники избрали одну молитву к Господу Спасителю, и установили правила, как ее совершать, чтобы с помощью ее развить в себе своелнчную молитву. Об этом говорили мы прежде. Дело это просто: стань умом в сердце пред Господом и молись Ему: „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя. м Так дома пред молитвословием, в промежутках молитвословия. и в конце, так и в церкви, так и весь день, чтоб все моменты дня наполнить молитвою.
Эта спасительная молитва сначала обыкновенно бывает трудовая, делательная. Но если не поленится кто потрудиться над нею, она станет и самодвижною, сама будет твориться, словно ручеек журчащая в сердце. Это благо великое, и потрудиться стоит, чтоб достигнуть его. Труженики, преуспевшие в молитве, указывают для этого небольшой труд, или немноготрудное упражиение молитвенное, именно: прежде или после молитвенного правила, утреннего или вечернего, а то и днем, определи несколько времени на совершение этой одной молитвы, и совершай ее так: сядь, а лучше стой молитвенно, сосредоточься внимаиием в сердце пред Господом, воздвигнув убеждение, что Он туг и внимает тебе, и взывай к Нему: „Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя," —и клади поклоны если есть охота, поясные и земные. Так делай четверть часа, полчаса, больше или меньше, как тебе удобнее. Чем усерднее потрудишься, тем скорее молитва эта привьется к сердцу. Лучше взяться за дело поревностнее и не отступать, пока не достигнешь желаемого, или пока молитва эта не начнет сама двигаться в сердце; после того только поддерживай. Та теплота сердечная, или гоpениe духа, о коих прежде было говорено, приходят именно этим путем. Чем более внедряется в сердце молитва Иисусова, тем более согревается сердце, и тем самодвижнее становится молитва, так что огнь жизни духовной в сердце возгорается, и гоpениe ее становится непрестанным, вместо с тем, как молитва Иисусова займет все сердце и станет непрестанно движущеюся. От того получившие зарождение совершенной внутренней жизни почти исключительно молятся этою молитвою, определяя ею свое молитвенное правило.
Успех в сем деле зависит от веры, с какою берутся за это упражнение, от меры усердия в продолжении и правильности совершения его. Все правила, сюда относящиеся и случаи, при сем бывающие, определены в писаниях отеческих, собранных в „Добротолюбии."Желающий руководительных указаний пусть обращается туда.
На эти мысли о молитве навело меня третье письмо Сперанского, где у него речь все почти о молитве.