На губительную язву

На губительную язву

Какая теперь нужда повествовать о чем отдаленном? Вот, смерть нашла себе пажить в наших жилищах и пожирает всякий возраст (всех). Одним бичом гнева гонит она и отца, и матерь, и детей; повергает на землю тела их и рассыпает их кости во гробе.

В объятиях у матерей умирают любимые ими дети; младенцы вместе с породившей их утробой вянут, как цветы.

Безмолвно лежит матерь, на лоне у нее — грудной младенец; лобзает её и, ласкаясь к ней, играет её волосами и плетениями их. Кличет её лепечущим своим языком, но она молчит, не поет ему колыбельных песен, не дает горячих лобзаний. Куда же сокрылся в ней этот источник несказанной матерней любви? Почему говорливые прежде уста теперь не лобзают плода чрева своего? Что не укорите вы, подруги, эту безжалостную матерь? Младенец — у нее на груди, а она и не взглянет на него! Почему не скажете ей: «Как жестока ты, подруга? Не видишь разве, что это — плод твоего чрева, тот самый, который девять месяцев носила ты в своей утробе? Не видишь разве, что это тот самый, для кого имела ты мужа, заботилась об устройстве дома, чтобы стать его матерью и оставить по себе семя — наследника своему имению? Для чего же, родив его, отвергаешь и презираешь свое детище? Почему уста твои не лобзают его, когда обвивается он около шеи твоей? Простри к нему руки свои, не имеющая любви матерь, обними младенца своего, вложи сосцы свои в уста ему, облобызай его с любовью».

О, невыразимое горе! В очах наших и слез нет, и уста наши заключились для болезненных воплей! Мертвы владетели домов, местом ужаса соделались дома, — но никто не подумает, что и его дом потерпит ту же участь. Оставлено богатство; не стало, кому обладать им: отец умер, сын лежит распростерт, и младенец мертв, и матерь его бездыханна.

Для чего же мы столько заботимся о жизни, исполненной горестей и бедствий, а не поспешим прежде всего найти себе гроб и сподобиться погребения? Кто отнесет и предаст нас земле, если помедлим ещё немного? Много погибло народа, опустели жилища, не стало в них людей.

Пойдите на стогны и посмотрите на этот длинный ряд одров; на ужас зрителям кучами лежат тлеющие (истлевающие) тела. Кто, подобно нам, видел когда такое зрелище бедствия и ужаса? Переломилась у пишущего трость, и навзничь опрокинулась книга.

На одном одре выносят на погребение двоих и троих учеников, упал духом учитель, потеряли рассудок родители. Девы в своих нарядах, невесты в венках, женихи, юноши и дети, подобно стаду овец, идут в шеол. Целомудренные, безвыходно укрывавшиеся в домах, брошены, подобно бессловесным, и некому взять и предать их погребению.

Утомились погребающие, никто не позаботится о ближнем. Подлинно, настало время, что псы и звери стали для нас гробами.

Возденем же руки к небу и с воздыханиями будем взывать ко Господу: «Не предай гибели, Господи, тела непотребных рабов Твоих, не предай их в добычу кровожадным псам и птицам небесным! Не попусти, чтобы изукрашенные женихи и невесты с позором повергаемы были на земле и вместо того, чтобы величаться убранством и плетениями волос, стали снедью зверей. Не попусти, чтобы почтенные старцы и старицы лежали на стогнах и как уметы (солома) попираемы были проходящими». Воздохнем, видя это. Облечемся скорбью и сокрушением, призовем себе на помощь щедроты, пока не померк ещё светильник наш.

Хвала Тебе, Отец и Сын, от мертвых и от живых, славословие Духу Святому во все времена! Аминь, аминь.