Следование Христу и крест

Следование Христу и крест

«И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И говорил о сем открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое. И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами».

(Мк 8, 31–38).

Призыв следовать находится здесь в связи с возвещением о страдании Иисуса. Иисусу Христу должно пострадать и быть отвержену. Это долженствование Божьего обетования, которым исполнено Писание. Страдание и отвержение — не то же самое. Ведь в страдании Иисус мог быть прославлен как Христос. В страданиях Он мог бы снискать полное сострадание и преклонение мира. Страдание могло нести в себе свою самоценность, свою славу и свою заслугу. Иисус же в страдании — это отверженный Христос. Отверженность лишает страдание заслуги и славы. Страдание должно быть позорным. Страдание и отвержение — это обобщающее выражение Креста Господня. Умереть на кресте значит страдать и умереть отверженным и брошенным. Иисус должен страдать и быть отверженным в силу божественной необходимости. Всякая попытка устранить эту необходимость — сатанинская. И прямо там из круга выходит ученик; ибо он не хочет такого Христа — Христа оставленного. То, что Петр, столп Церкви, становится здесь виновным непосредственно в силу своего исповедания Иисуса Христа, и своей участливости к Нему, — показывает, что Церковь с самого начала была уязвлена Христом Страдающим. Она не хочет такого Бога, и она, Церковь Христова, не закон страдания хочет навязывать через своего Господа. Прекословие Петра выражает его недовольство тем, что нужно себя посылать на страдания. В этом угроза Церкви, исходящая от сатаны. Он хочет оторвать ее от креста ее Господа.

Так для Иисуса возникает необходимость: ясно и внятно отнести к Своим ученикам неизбежность страдания. Как Христос есть Христос, страдающий и отверженный, так и ученик есть ученик страдающий и отверженный, сораспятый. Следование Христу как связь, с личностью Иисуса Христа ставит последовавшего под закон Христа, т. е. под Крест.

Но возвещение этой неотъемлемой истины ученикам начинается, как это ни странно, с того, что Иисус еще раз освобождает Своих учеников. «Если ²кто хочет идти за Мною», — говорит Иисус. Ведь это не само собой разумеется, и не только среди учеников. Ведь никто не может быть, принуждаем, и не от каждого даже можно ожидать этого, больше того: «Если кто» хочет следовать, противясь другим предложениям, обращенным к нему. И снова все упирается в решение, в само следование, в котором пребывают ученики, снова все рушится, все оставляется без ответа, без решения, ожидания и принуждения.

То, что сейчас должно быть сказано, имеет решающее значение. Итак, повторимся: прежде чем будет возвещен закон следования, ученики сами должны стать свободными.

Если «кто хочет идти за Мною, отвергнись от себя». Как сказал Петр, отрекаясь от Христа: я не знаю этого Человека, — так и последовавший должен сказать это, только — самому себе. Самоотречение никогда не должно изобиловать единичными актами самоистязания или аскетических упражнений; оно не означает самоубийства, поскольку сюда может быть привнесено своеволие человека. Осуществить самоотречение означает только познать Христа, видеть уже не себя самого и не путь, слишком тяжкий для нас, но только Его, Который идет впереди. Более того, самоотречение как бы говорит: Он впереди, крепко держись Его.

«— и возьми крест свой». В том, что Иисус подготавливал Своих учеников к этому слову словом о самоотречении, была Его благодать. Если мы действительно забыли о себе, больше не знаем себя, то только тогда мы будем готовы нести крест ради Него. Если мы знаем только Его — более не зная скорби креста, то мы видим только Его. Мы не смогли бы это перенести, если бы Иисус не так ободряюще приготовил нас к этому слову. Но Он так вразумил нас, чтобы воспринять это слово как благодать. Оно приводит нас к радости следования Ему и укрепляет нас в ней.

Крест — не бедствие и горькая судьбина, но страдание, происходящее от единения с Иисусом Христом, и только с Ним. Крест

— это не случайное, а необходимое страдание. Крест — не страдание, связанное с природным бытием, но страдание, связанное с бытием Христа. Крест вообще и по существу есть не только страдание, но страдание и отверженность, строго говоря, отверженность ради Христа, а не ради любого иного поведения или учения. Христианство, переставшее серьезно воспринимать дело следования Христу, сделавшее из Евангелия всего лишь дешевую утешительную веру, в прочем же твердящее о несообщаемости христианского и природного бытия, — должно понимать крест как ежедневное неудобство, как напасть и тоску для нашей природной жизни. При этом забывается, что крест всегда означает как раз отверженность, что позор страданий неотъемлем от креста. Быть брошенным в страдания, быть презираемым и покинутым людьми, как в несмолкающем плаче псалмопевца, — этот существенный признак крестных страданий христианство уже не сможет постигнуть, не будучи способным, различить природное и христианское бытие. Крест есть сострадание с Христом, страстями Христа. Только единение с Христом, осуществляющееся в следовании Ему, всерьез предстоит Кресту.

«— и возьми крест свой» — он уже готов, испокон, его следует только поднять. При этом, однако, никто не должен считать, что ему надо искать какой-либо крест, самовольно добиваться страданий, говорит Иисус; каждому уже приготовлен его крест, определенный и назначенный ему Богом. Он должен перенести определенную ему меру страдания и отверженности. Мера эта для каждого своя. Одного Бог удостаивает большим страданием, даря ему благодать мученичества, силу другого не обязательно будет испытывать. Однако же это Единый Крест.

И он возложен на каждого христианина. Первое страдание Христа, о котором должен узнать каждый, — это призыв, который истребует нас из связей этого мира. Это умирание ветхого человека во встрече с Иисусом Христом. Всякий, кто последовал, отдает себя в смерти Иисусу, предавая свою жизнь смерти, — так это вначале; крест не есть ужасный конец счастливой набожной жизни, наоборот, он стоит в начале единения с Иисусом Христом. Каждый призыв Христа ведет к смерти. Должны ли мы, подобно первым ученикам, бросить дом и дела, чтобы следовать за Ним, или вместе с Лютером выйти из монастыря к мирским делам, — в обоих случаях нас ожидает смерть, смерть в Иисусе Христе, отмирание нашего старого существа в призыве Иисуса. Поскольку призыв Иисуса к богатому юноше несет для него смерть, поскольку следовать может только тот, кто умер по своей воле, поскольку каждая заповедь Иисуса означает для нас умереть со всеми нашими желаниями и страстями и поскольку мы не можем желать нашей собственной смерти, — поэтому Иисус Христос и должен в Своем слове быть нашей смертью и нашей жизнью. Призыв следовать Иисусу, крещение во имя Иисуса Христа есть смерть и жизнь. Призыв Христа, крещение обязывает христианина к ежедневной борьбе против греха и дьявола. И таким образом каждый день, искушая плотью и миром, приносит новое страдание Иисусу Христу об ученике. Наносимые раны и шрамы, причиняемые христианину в этой борьбе, есть живой знак общности крестного единения с Иисусом. Однако никого из христиан не пощадит еще и другое страдание и другое бесчестие. Несмотря на то, что лишь собственное страдание Христа есть страдание-примирение, надо уяснить, что поскольку Христос страдал за грехи мира, поскольку на Него упала вся тяжесть вины и поскольку Иисус Христос посвящает плоды своих страданий тем, кто Ему следует — именно поэтому искупление и грех падает так же и на ученика, покрывая, его громким позором и выталкивая как козла отпущения из городских ворот. Так христианин становится носителем грехов и вины других людей. Он должен был бы под этим обессилеть, если бы сам нес все грехи. Но он может силою страданий Христа превозмочь грехи, которые пали на него. Христианину выпадает бремя — носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал.6:2). Как Христос несет наше бремя, так и мы должны нести бремя наших братьев; закон Христа, который должен быть исполнен, есть несение креста. Бремя брата, которое я взял на себя, это не только его внешняя участь, его характер и способности — но в собственном смысле его грехи. Я могу носить их не иначе, как только соучаствуя в них, прощая их силою креста Господня. Так призыв Иисуса взять крест привязывает каждого последовавшего к прошению грехов. Прощение грехов есть заповеданное ученикам страдание Христа. Возложенное на всех христиан.

Но как же ученику узнать, что его крест? Он воспримет это, если воспоследует за страдающим Господом, он узнает свой крест в единении с Ним.

Итак, страдание есть отличительный знак последовавшего за Христом. Ученик не выше учителя. Следование есть passio passive, обязательность страдания. Так Лютеру могло быть заплачено страданием под знаком истинной Церкви. Так подготовка, лютеранского вероисповедания Церкви была определена как сообщество тех, «кто будет гоним и мучим за Евангелие». Кто не хочет взять свой крест, кто не хочет отдать свою жизнь страданию и отверженности, тот утрачивает единение с Христом, он — не последовал. Но кто теряет свою жизнь в следовании Христу, в несении креста, тот вновь обретает ее в следовании, в крестном единении с Господом. Не следовать Христу — значить стыдиться Господа, стыдиться креста, соблазняться у креста.

Следование Христу есть единение со страждущим Господом. Страдание христианина не есть поэтому нечто странно-неприятное. Напротив, оно есть чистая благодать и радость. Свидетельства о первых мучениках Церкви указывают на то, что Христос преображает Своих последователей в момент высшего страдании через не поддающуюся описанию веру в Его близости и единение. Так в самой ужасной муке, которую они претерпевали во имя своего Господа, на их долю выпала высшая радость и блаженство единения с Ним. Одоление страданий указано для них единственно в несении креста. Это имеет значение для всех, кто следует за Христом, поскольку это значимо и для Самого Христа.

«И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. […] Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя».

(Матф.26:39,42)

Иисус молит Отца о том, чтобы Его миновала чаша, и Отец слышит просьбу Сына. Чаша страдания минует Иисуса, но единственно тем, что Он выпьет ее. Иисус это знает, когда Он во второй раз становится на колени в Гефсиманском саду, моля, чтобы страдание миновало — тем, что Он его претерпит. Именно в перенесении он и победит страдание. Его крест есть одоление страдания.

Страдание есть богоудаленность. Поэтому тот, кто уже пребывает в единении с Богом, может не страдать. Христос подтверждает это высказывание, содержащееся в Ветхом Завете. Поэтому Он берет на Себя страдание всего мира и этим его побеждает. Он целиком переносит богоудаленность. Чаша минует именно тем, что Он выпивает ее. Иисус хочет одолеть страдания мира, поэтому Он должен испытать их. Хотя страдание и есть богоудаленность, однако в приобщении к страданиям Иисуса Христа страдание одолевается страданием же и непосредственно в страданиях даруется единение с Господом.

Страдание должно быть перенесено, чтобы оно миновало. Либо мир должен перенести его и погибнуть — либо оно выпадает Христу и одолевается Им. Так страдает Христос, предстательствуя за весь мир. Только Его страдание есть искупительное страдание. Но община теперь знает, что страдание мира ищет одного носителя. Так страдание выпадает ей, следующей за Христом, и она переносит его тем, что его претерпел Христос. Община стоит перед Богом за весь мир тем, что следует Ему, неся крест.

Бог есть Бог претерпевания. Сын Божий претерпел нашу плоть, поэтому Он претерпел Крест, Он претерпел наказание за все наши грехи и тем сотворил примирение. Так призван претерпеть и воспоследовавший. Существо христианства состоит в претерпении. Как Христос, претерпевая, сохраняет единение с Отцом, так и претерпевание последовавших есть единение с Христом. Человек, конечно, может стряхнуть бремя, возложенное на него. Но при этом он будет свободен не от бремени вообще, а претерпит гораздо большее, непереносимое бремя. Он понесет выбранное им же бремя самого себя. Иисус призвал всех, страждущих и обремененных, отбросить это иго и принять на себя Его иго, которое благо, и Его бремя, которое легко. Его иго и Его бремя — это Крест. Нести этот крест — не бедствие и не сомнение, но отрада и душевный мир, наивысшая радость. Здесь мы перестаем идти под нами же сотворенным законом и бременем, идя под игом Того, Кто знает нас и Кто Сам идёт под игом. Под Его игом мы находимся в явственной близости и единении с Ним. Он есть Тот, Кого находит воспоследовавший, если он берет свой крест.

«Ступай не по твоему разумению, но выше твоего разумения; сойди в неразумение, и я дам тебе разумение. Неразумение — вот правильное разумение; не знать, куда идешь, это знать наверняка, куда ты идешь. Мое разумение делает тебя совсем неразумеющим. Так пошло от Авраама, с его родины, и не ведалось, куда. Он отдал себя моему знанию, бросив свое знание, и пришел верным путем к верному завершению. Смотри, это крестный путь, которого ты можешь и не найти, но я должен вести тебя, как слепого; притом не ты, человек и тварь, но я, я сам, через мой дух и слово, хочу, наставить тебя на путь истинный, и ты внутренне преобразишься. Не труды, которые ты желал бы избрать, не страдания, которые желал бы придумать, — но вот это причитается тебе вопреки твоему выбору, мыслям и страстям, и следуй, я зову, будь учеником, уже время, учитель твой явился» (Лютер).