Крещение

Крещение

Понятие следования, которое у Матфея, Марка и Луки было выражено почти целокупностью отношений ученика к Иисусу Христу, у Павла резко отодвинуто на задний план. Павел благовествует нам в первую очередь не историю Господа и Его земные дни, но присутствие Воскресшего и Преображенного и Его воздействие на нас. Для этого он испытывает потребность в новых, собственных понятиях. Его понятийность исходит из особенностей сюжета и нацелена на целостное благовествование о Едином Господе, Который жил, умер и воскрес. Различная понятийность соответствует полному свидетельству о Христе. Таким образом, понятийность Павла должна была подтверждать синоптиков и наоборот, и ни одна не имеет преимуществ перед другой; ибо мы не: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов», но мы даем свою веру единству свидетельств Св. Писания о Христе. Мы разрушим единство Св. Писания, сказав, что Павел, дескать, благовествует о Христе, Который в такой же степени и нам, современен, а свидетельство синоптиков якобы говорит о присутствии Иисуса Христа, Которого мы уже более не знаем. Говорить таким образом будто бы означает пойти дальше исторического реформаторского мышления, но в действительности же, наоборот, это есть опаснейшее своеволие. Кто сказал нам, что еще сегодня мы находимся в присутствии Христа, возвещенного Павлом? Кто говорит это иначе, чем Св. Писание? Или тут следует толковать о свободном, не со словом связанном познании Христова присутствия и воздействия? Но если есть только Писание, свидетельствующее о присутствии Христа, то оно делает это именно в качестве целого, как таковое, подтверждающее нам присутствие синоптического Иисуса Христа. Синоптический Христос нам не дальше и не ближе, чем Христос Павла. Нам современен Христос, о котором нам свидетельствует Св. Писание в целом. Вочеловечившийся, Распятый, Воскресший и Преобразившийся, Он встречает нас в Своем Слове. Различная понятийность, в которой синоптики и Павел передают это свидетельство, не наносит никакого ущерба единству свидетельства Св. Писания9.

Призыв и начало следования имеют у Павла свои соответствия в крещении.

Крещение является не предложением человека, но предложением Иисуса Христа. Оно основано только благодатной призывающей волей Иисуса Христа. Крещение означает крещаемость, оно есть переживание призыва Христа. Человек переходит во владение Христа. Имя Иисуса Христа произносится над крещаемым, человек становится причастником этого имени, он крестится в «Иисуса Христа» (??? Рим, 6:3; Гал 3:27; Мф 28:19;). Теперь он принадлежит Иисусу Христу. Он вырван из власти мира и стал владением Христа.

Таким образом, крещение означает разрыв. Христос наступает на сферу власти сатаны и простирает Свою руку над Своими, создает Свою общину. При этом разрываются прошлое и будущее. Старое миновало, все обновилось. Разрыв происходит не так, что человек рвет свои цепи, охваченный неутолимым желанием нового, свободного порядка вещей и своей жизни. Прежде всего этого Христос Сам произвел этот разрыв. Теперь в крещении этот разрыв распространяется и на мою жизнь. У меня отымается непосредственное отношение к данностям мира, поскольку Христос, Посредник и Господь, ступил между мной и миром. Кто крещен, уже более не принадлежит миру, не служит ему, не порабощен им. Он принадлежит только и исключительно Христу и относится к миру только через Христа.

Разрыв с миром доходит до предела. Он требует и добивается смерти человека. В строгом смысле эта смерть должна пониматься как событие, связанное со страданием. Не сам человек, отдавая себя смерти через всяческое отречение и отказ, должен делать невозможную попытку. Такая смерть никогда не стала бы той смертью ветхого человека, которой требует от нас Христос. Ветхий человек не может умереть сам. Он не может хотеть своей смерти. Человек умирает только во Христе, через Христа, со Христом. Христос — это его смерть. Ради единения со Христом и только ради него умирает человек. Приобщаясь

ко Христу в благодати крещения, принимает он свою смерть. Эта смерть есть благодать, которую сам человек никогда не сможет сотворить для себя. Хотя в нем творится суд над ветхим человеком и его грехами, из этого суда, однако, возникает новый человек, который погибает для мира и для греха. Так что эта смерть — не последнее гневное отвержение созданного Творцом, но благодатное принятие созданного — через Творца. Это крещение смертью есть благодатная смерть, обретаемая нами через смерть Христа. Это смерть в силе и приобщении к Кресту Господню. Кто переходит в удел Христов, тот ступай под Его Крест. Он должен страдать и умереть вместе с Ним. Кто получает приобщение к Иисусу Христу, тот должен умереть благодатной смертью крещения. Это творит Крест Господень, под который Христос ставит Своих учеников. Крест Господень и смерть Его были мучительны и тяжелы; бремя нашего креста кротко и легко благодаря приобщению к Нему; Крест Господень есть наша однократная смерть в крещении, исполненная благодати; наш крест, к которому мы призваны, есть ежедневное умирание в силе произошедшей смерти Христа. Таким образом, крещение превращается в снискание крестного единения с Иисусом Христом (Рим 6:3; и след.; Кол 12:12;). Уверовавший приходит ко Кресту Господню.

Смерть в крещении есть искупление грехов. Грешник должен умереть, чтобы стать свободным от своих грехов. Кто умер, тот искуплен от грехов (Рим 5:7; Кол 2:20;). На мертвых грех более не имеет права, со смертью его притязание сокращается и прекращается. Так единственно через смерть совершается искупление от (???) греха. Отпущение грехов означает не пренебрежение ими или их забвение, но действительное умерщвление грешника и отделение от (???) греха. Но то, что смерть грешника — к оправданию, а не к осуждению, имеет единственную основу в том, что эта смерть претерпевается в приобщении к смерти Иисуса Христа. Крещение в смерть Христову творит прощение грехов и искупление, оно творит полнейшее отделение от греха. Приобщение к Кресту, к которому призывал Иисус Своих учеников, есть для них дар искупления, смерти и прощения грехов. Ученик, который последовал, приобщившись к Кресту, получает не иной дар, чем верующий, получающий крещение по учению Павла.

Что крещение, при всей пассивности, к которой оно вынуждает, все же не может быть понимаемо как механический процесс, делается ясным через связь крещения и Духа (Мф 3:11; Деян 10:47; Ин 3:5; 1Кор 6:11; 12:13). Дар крещения есть Св. Дух. Дух же Божий, однако, есть живущий в сердцах верующих Христос (2Кор 3:17; Рим 8:9-11; и след.;

Еф 3:16; и след.). Крещение есть дом, в котором Св. Дух сотворил себе жилище (?????). Святой Дух обнаруживает нам сохраняющееся присутствие Иисуса Христа и связь с Ним. Он дает нам истинное познание Его сути (1Кор 2:10;) и Его воли, он учит и напоминает нам обо всем, что сказал нам Христос (Ин 14:26;), он ведет нас к полноте истины (Ин 16:13;), чтобы нам не было недостатка в познании Христа, чтобы мы могли узнать, что нам дано Богом (1Кор 2:12; Еф 1:9;). Святой Дух творит в нас не неопределенность, но определенность. Поэтому мы можем жить по духу (Гал 5:16; 8:25; Рим 8:1,4;) и сделать определенные шаги. Меру определенности, которую ученики имели во время земного единения с Ним, Христос не отобрал у них после Своей смерти. Через ниспослание Св. Духа в сердца крещеных уверенность познания Иисуса Христа не только сохраняется, но и усиливается — и укрепляется через близость единения (Рим 8:16; Ин 16:12; и след.).

Если Иисус призывал к следованию, то Он требовал зримого акта послушания. Следовать Иисусу означало действовать открыто. Совершенно так же крещение есть событие открытое; ибо в нем совершается включение в зримую общину Иисуса Христа (Гал 3:27; и след.; 1Kop 12:13;).

Осуществляющийся во Христе разрыв с миром уже более не может оставаться втайне, он должен стать зримым внешне через принадлежность к служению Богу и к жизни в общине. Христианин, держащийся общины, делает шаг из мира, из ремесла, из семьи, он стоит, зримый, в единении с Иисусом Христом. Он сам, один делает этот шаг. Но он вновь обретает то, что оставил, братьев, сестер, дома, пашню. Крещеный живет в видимой общине Иисуса Христа. Что это означает и включает в себя, должно быть показано в следующих частях о «Теле Христовом» и о «зримой общине».

Крещение и его дар есть нечто единичное. Никто не может быть крещен во Христа дважды10. В Послании к евреям ап. Павла неповторимость и единственность этого благодатного деяния Божия возвещается в том неясном месте, в котором для крещеного и обращенного отрицается возможность повторного покаяния (Евр. 6:4; и след.). Кто крещен (по вере), тот соучаствует в смерти Христовой. Он получил через эту смерть свой смертный приговор и умер. Как Христос умер за каждого (Рим 6:10;) и как не дано повторения Его жертвы, так крещеный претерпевает вместе со Христом свою смерть — один за всех. Теперь он умер. Ежедневное умирание христианина есть всего лишь следствие смерти через крещение, как умирает дерево, у которого отрезали корни. Отныне к крещеному относится: «Так и вы почитайте себя мертвыми для греха» (Рим 6:11;). Крещеные познают себя только как умерших, как тех, для кого уже все совершено во спасение. Это припоминаемое повторение веры в исполненное благодатью дело смерти Христовой в нас, но отнюдь не реальное повторение снова совершающегося благодатного деяния этой смерти, которой живет тот, кто крещен. Он живет в своем крещении неповторимостью смерти Христа.

От строгой неповторимости крещения здесь падает свет, исполненный значения, на крещение детей. Не то сомнительно, есть ли крещение ребенка крещение, но именно поскольку крещение ребенка есть крещение, неповторимое и единственное крещение, потому теперь следует найти определенные границы этого обряда. Хотя это определенно не было знаком здоровой жизни общины, когда верующие христиане во втором и третьем веках часто принимали крещение только в старости или на смертном одре, но попутно обнаруживается ясность во взгляде на вид благодати крещения, который впоследствии нами был совершенно утрачен. Для крещения ребенка это значит, что крещение должно проводиться только там, где может быть обеспечено повторяющееся напоминание веры в спасительный акт, совершаемый за всех, т. е. в живой общине. Крещение детей без общины есть не только злоупотребление таинством, но, кроме того, сюда вкладывается облегченный смысл в вопросе о спасении души детей, который должен быть отвергнут; ибо крещение остается неповторимым.

Равным же образом призыв Иисуса имел единственное и неповторимое значение для призванных. Кто следовал Ему, умирал для своего прошлого. Во имя этого Иисус требовал от Своих учеников, чтобы они оставили все, что имели. Становилась ясной и категорическая неповторимость решения, и полнота дара, который они получили от своего Господа. «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» Единственность дара Иисуса не могла быть выражена острее. Он взял у них их жизнь, но теперь Он захотел приготовить для них жизнь, целую, наполненную жизнь, и Он послал им Свой Крест. Это был дар крещения первым ученикам.

20 К известным местам, в которых крещение детей приписывается уже новозаветной эпохе, надо добавить, может быть, из Первого соборного послания Иоанна (2:12 и след.). Двукратная последовательность: дети, отцы, юноши — допускает предположение, что ?????? ст.12 есть не общее обозначение для общины, но что под этим действительно надлежит понимать детей.