Примечания к главе VI

Примечания к главе VI

¹ Van Millingen, 1912; Ebersolt, Thiers, 1913. Первыми общими трудами по церковной архитектуре Византии называют труд Зальценберга о Константинополе 1855 г. и книгу Шарля Тексье 1847 г. (Salzenberg, 1855; Texier, 1847). Натурное изучение города восходит по крайней мере к концу XVII в. (Omont, 1902).

² В Константинополе и раньше, конечно, вели наблюдения за открытием древностей. Уже в 1896 г. Д. В. Айнапов смог познакомиться со скульптурой и другими находками на месте древнего храма св. Георгия и монастыря Богородицы Перивлепты в Псаматии (в армянской церкви), его реферат прочел затем Н. В. Покровский на МКХА в Риме.

³ Согласно Мэтьюсу, честь открытия этого огромного здания принадлежала Э. Мэмбури, изучавшему храм уже в 1912 г. В 1914 г. памятнику уделил внимание РАИК, но Мэтьюс не был знаком с неопубликованным отчетом, который содержит весьма интересное описание здания. В 1960-х гг. к руинам вернулся Вольфрам Кляйсс; как оказалось, часть их сохранена в составе поздних зданий (мечеть, школа, жилые дома).

Это трехнефное кирпичное здание с трехгранной апсидой, по сторонам которой не было обычных для поздней планировки церквей приалтарных помещений, а вместо них — дополнительные проемы, обращенные к св. Софии и дворцу. На северо-западном краю атрия располагалась шестигранная пристройка, вероятно, баптистерий. Перед апсидой, так же, как в базилике Студита — маленькая крестообразная крипта с лестницей на восток. Однако реликвия, там хранившаяся, остается неизвестной (пояс Богородицы помещался в реликварии на самом алтаре, над криптой). К сожалению, археология не дала уточнения расплывчатой даты, поскольку строительная техника Константинополя была изучена еще очень мало (Mamboury, 1925; Kleiss, 1965; Kleiss, 1966; Mathews, 1980,28–32; MUller-Wiener, 1977, 77–78).

⁴ Хебдомон, «византийский Версаль» — парадная императорская резиденция в 4 км за Золотыми воротами, где обычно триумфатор располагался перед торжественным въездом в город. Храм Иоанна Предтечи (служивший императорской капеллой и местом коронации ряда императоров) принадлежит к типу центричных храмов (ц. Сергия и Вакха в Константинополе, Сан Витале в Равенне). Сохранялись шесть из восьми пилонов и апсида, под которой была крипта, большего размера, чем в ранних базиликах (план неизвестен). Описания и часть чертежей опубликованы в 1945 г. Остатки памятника уничтожены в 1965 г. (Mathews, 1980, 55–61; Demangel, 1945; Janin, 1953, 413–415). О церкви в Манганах: Diehl, 1923; Demangel, Mamboury, 1939; Шнайдер не согласился с ее идентификацией: Schneider, 1936,90–91.

⁵ По рассказу Михаила Пселла, проект не раз меняли в ходе работ и завершили в конце концов с невиданным великолепием. Но в сравнении с ранневизантийскими базиликами храм оказался небольшим (33x30 м с апсидами и пристройками, при квадрате зала 20x20 м). Качество раскопок, как и в других случаях, невысоко; нельзя не согласиться, что повторные работы будут полезны (Комэч, 1987, 84–87; Demangel, Mumboury, 1939).

⁶ Были и собственно «церковные» открытия, например, храма Богородицы в главных апартаментах, которые высились вокруг большого прямоугольного двора с крытой колоннадой и включали, кроме Церкви, «золотой» зал, богато украшенный мозаикой, резьбой н полированным мрамором. Первый отчет о работах вышел только после войны (1947), но до этого они широко освящались в периодике. Много сил отдал изучению дворца знакомый нам Э. Мэмбури, местный археолог Ф. Диримтскин и др. В 1951 г. раскопки возобновились под руководством Д. Т. Райса и его супруги Тамары, к которым затем присоединились Д. Оутс и С. Корбетт, а в конце 1953 г. в качестве руководителя — директор «Британской школы» в Риме Дж. Уорд-Перкинс. Второй этап раскопок оказался не столь успешным, виной чему был отход от строгой методики и первоначальных принципов фиксации. На второй том отчета есть подробная рецензия С. А. Кауфман (Mamboury, Wiegand, 1934; Megaw, 1936; GP, I; GP, II; Кауфмаи, 1962; Frend, 1996, 241; MUlIer-Wiener, 1977, 236–237). Отметим, что для византийской археологии большое значение имело также исследование городских стен Константинополя, на котором здесь не останавливаемся.

⁷ Памятник интересен тем, что в нем сохранились самая ранняя в Константинополе солея, амвон и фрагменты баптистерия (с которого даже не сняли план). Остатки базилики, по размеру уступающей Студиту и Халкопратийской, лежали на глубине 1–2 м под почвой сада. По сторонам от храма были открыты «залежи» керамических плиток для мощения церковных полов X–XI вв. (Ogas, 1940; Bittel, 1939; Ettinghausen, 1954; Mathews, 1980, 33–38).

⁸ Исследованиями руководил A.M. Шнайдер; ему и К. Битгелю принадлежат первые публикации. К сожалению, дневник работ утерян во время войны. Открытие сделано при строительстве нового Министерства юстиции. Библиография в обобщающей работе: Naumann, Belting, 1966; интерпретация: Mathews, 1980,61–67.

⁹ О дате спорили. Все признают ее связь с переносом в столицу мощей св. Евфимии из Халкедона императором Ираклием (615 или 626), но А. Грабар считал VII в. лишь terminus post quern, относя многие декоративные элементы к IX–X вв. Другие авторы (Белтинг, Мэтьюс) полагали, что храм возник в VI в., на что указывают колонны со стеклянными вставками, технически близкие найденным позднее в ц. св. Полиевкта.

¹⁰ Рихард Краутхаймер, например, полагал, что перестройка или постройка новых пропилей при Юстиниане совсем не означает обязательного возведения заново всего собора, переосвящеиие которого могло быть вызвано частичными переделками после пожара. Однако в других случаях он же решительно выделяет именно три здания (ср.: Krautheimer, 1986, 460 и Krautheimer, 1983, 50–55, пер.: Краутхаймер, 1998,132).

Оси старого и нового зданий почти совпадали, но к фундаментам это не относится. Мэтьюс считал старый храм безусловно меньшим, чем современный, но многие реконструируют его план как более пространный. Краутхаймер думал, что он огромен: вход в атриум (а следовательно, и вся церковь) имеет в ширину примерно 66 м; целое не могло быть существенно меньше 120 м в длину (включая атриум) и превосходило по площади юстиниаиовскую церковь.

¹¹ Краутхаймер, 1978, 133. Кроме пропилей, от доюстиниановского храма осталась маленькая ротонда — сокровищница (скевофилакион), стоящая с северо-запада от храма. Его исследователь Феридаи Диримтекин полагал, что сооружение пережило пожар 404 г. и, следовательно, может относиться к эпохе Константина (Schneider, 1941, 73; Dirimtekin, 1961).

¹² Американский институт византийских исследований в Париже (AIBS), позднее включенный в Дамбартон Оукс (см. ниже). В 1934-39 гг. удалось открыть мозаики трех основных периодов: Юстиниана, Льва VI и Иоанна Цимис-хия. По мозаикам издали фундаментальный свод (Whittemore, 1933-53). Отметим, что сведения о работах Уиттмора можно было получить в России «из первых рук»: 9 мая 1937 г. он делал в Эрмитаже доклад о мозаиках Айя-Софии, законспектированный Д. В. Айналовым (Анфертьева, 1995).

¹³ Уиттмор отдал св. Софии последние 18 лет жизни. Он умер в 1950 г., когда работа над мозаиками была еще далека от окончания. Но уже существовал AIBS, и последователь Уиттмора, Пол Андервуд, приступил к изучению мозаик и фресок гораздо меньшего по размеру, хотя чрезвычайно важного для всей истории церковной архитектуры и живописи монастыря Хора (Кахрие Джами). В настоящее время готовится публикация новых материалов по интерьерам Софийского собора (Н. В. Тетерятникова, Дамбартон Оукс).

¹⁴ Посетившие Стамбул в связи с Конгрессом ориенталистов (1951) советские ученые отметили трудности в исследовании византийских памятников, равнодушие или «злонамеренность» по отношению к их охране, невозможность работы в древних церквях, что объяснялось господством пантюркизма и туранизма. Археологические работы оценили как делающие первые шаги; из современных турецких археологов был упомянут лишь директор музея св. Софии Рамазаноглу (Николаев, 1953).

¹⁵ План храма необычен. Его длинный узкий нартекс (38 м — шире, чем у св. Ирины!) продолжался за пределы стен к северу и югу и был практически открыт, настолько широки три его входа. Сам храм тоже вытянут в ширину, но невелик (19x15.4 м). Его окружали открытые мощеные дворы, из которых северный стал общим с церквями «С (построенной к северу) и «В» (к северо-востоку). Три нефа разделяли короткие, по три колонны, колоннады; глубокую полукруглую апсиду фланкировали две прямоугольные камеры, а дальше к северу и югу помещались еще два помещения со входами извне. В храме найден очень большой и редкий амвон.

Все три храма, стоявшие у «Бычьего форума», не атрибутированы. Возможная идентификация для «А» — храм св. Иоанна Предтечи «на Бычьем форуме» или св. Феодора «у бронзового тетрапилона» (известные здесь по источникам храмы св. Марка и Богородицы были купольными постройками V в.) Храм «В» средне- или поздневизантийского периода, а небольшую базилику «С» предлагали датировать VI в. (Фиратли, Шнайдер), но Мэтьюс не принял эту дату как слишком раннюю (Schreider, 1945; Firatli, 1951; Mathews, 1980,67–72).

¹⁶ Большие реставрационные работы и расчистки начались в 1947 (A1BS, затем Дамбартон Оукс) и продолжались до 1968 г. Полом Андервудом, ранняя смерть которого прервала исследования. Архитектурная археология сослужила при этом важную службу, уточнив наконец датировки комплекса (постройка конца XI — нач. XII в., расширенная благодаря пристройке 1320-х гг., когда выполнены основные мозаики и фрески). Архитектурные материалы были позже обобщены Р. Остерхутом. См.: Underwood, 1966, 1975; рец.: Лазарев, 1970; Ousterhout, 1987; о раскопках: Oates, 1960.

¹⁷ Подлинной вехой стал анализ ранних памятников Константинополя с точки зрения организации богослужения, проведенный Томасом Мэтьюсом в его ранней и до сих пор авторитетной книге (Mathews, 1980). Путь к дальнейшей, более детальной и подробной разработке материалов по церковной архитектуре был открыт в основополагающих трудах Рихарда Краутхаймера и Кирилла Манго. (См. гл. IV). О топографических сводах В. Мюллер-Винера и Р. Жанеиа упоминалось выше, в гл. V (Janin, 1953; Janin, 1964; Muller-Wiener, 1977).

¹⁸ Это как бы маленькая упрощенная модель св. Софии. Храму предшествовало стоявшее по соседству здание церкви Петра и Павла (525-530-е гг.), построенное Юстинианом; нартексы обоих храмов продолжали друг друга. Мэтьюс считает, что их общая стена (южная) просто осталась от церкви Петра и Павла.

¹⁹ Прообразы храма св. Софии вне Константинополя известны, но их масштаб мельче и они строились в Азии, далеко от столицы, в другой технике (из камня; св. София построена в кирпиче). Это храм в Абу Мина (Египет, нач. V в.); четыре базиликальных церкви с башнеобразным завершением перекрестья в Исаврии и одна сохранившаяся, в монастыре Алахан. Все они, видимо, относятся к правлению императора Зенона (474–491), который был родом из Исаврии Группа церквей-трикоихов второй четв. VI в. на юге Малой Азии, в Ликии, имела центральные купола на пандативах. Из них сохранилась одна, скальная (Алакахисар).

²⁰ Приведем строфы из них: «Императрица Евдокия, в жажде почтить Бога, первая построила храм боговдохновенному Полиевкту; но она не сделала его столь же красивым и большим, как нынешний; не из-за недостатка в средствах, или препятствий — чего может не хватать царице? — но поскольку имела божественное откровение, что у семьи ее и потомков будут и знания, и средства для сооружения грандиознейшего. Юлиана, светлый отпрыск этой семьи и благословенных родителей, в чьих жилах в четвертом поколении текла кровь цезарей, исполнила предначертания императрицы…. возрастив сие здание от первого маленького храма до нынешних размеров и форм…. Какой хор воспоет труд Юлианы, коя вослед Константину, украшателю своего Рима, вослед… Феодосию, вослед столь многим из царственных потомков, свершила в немногие годы работу, достойную ее рода, и даже более чем достойную? Она одна победила время и превзошла мудростью Соломона, воздвигнув храм, достойный принять Бога, богатство и благородную роскошь которого не смогут одолеть годы. Как вознесся он из глубины мощных фундаментов! Как стремится ввысь, достигая звезд небесных, простираясь с востока на запад, сияя неописуемо, подобно яркому солнцу, обеим сторонам света! По сторонам нефа колоннады, возносясь над колоннадами, поддерживают златую кровлю… ниши, погруженные в арки, мерцают многократно отраженным лунным сиянием. Противостоящие стены рождают игру цвета в неизмеримых проходах, между чудесных панелей из драгоценных материалов, чья природная яркость, цветущая в глуби камней, оставалась сокрыта и сохранялась для дома Божия, чтобы стать даром от Юлианы…» Цит. по: Harrison, 1989.

²¹ Храм известен и более поздним источникам. Константин Багрянородный («О церемониях византийского двора», X в.) говорит, что он лежал на пути процессий с Форума Феодосия в церковь св. Апостолов. Здесь император менял свечу. Сара-Хане действительно примерно на полпути между известными храмами Форума (район мечети Байазид) и церковью Апостолов (на месте мечети Фатих).

²² Харрисон понял это и опубликовал, кроме отчета, яркий рассказ о своих открытиях, который стал одной из самых читаемых книг по археологии. Возможно, его стоит перевести и нам (Harrison, 1989).

²³ Юлиана родилась ок. 462 г., вышла замуж за военачальника-германца Аре-обинда, которому родила сына Флавия. Младенец получил консулат за 15 лет до отца (491), позже женился на дочери императора Анастасия I, Ирине, надеясь наследовать престол, но Флавий Аникий Олибрий не был прямым наследником, и по смерти императора (518) на трон возвели Юстина — солдата гвардии, безграмотного иллирийского крестьянина. Ему наследовал племянник Юстиниан I. Муж Юлианы отказался от власти раньше, не приняв предложенную императорскую корону (512). Мечты знатной римлянки умножить славу рода рассеялись. Оскорбленное самолюбие заставило высокородную принцессу до конца дней вести невидимое состязание с «презренными выскочками».

Пропорции храма, по мнению Харрисона, показывают стремление воспроизвести ветхозаветный Храм Иерусалима. О том, что строительница превзошла Соломона, архетипического царя-храмоздателя, упомянуто и в роскошной резной эпитафии. В 537 г., возведя наконец еще более роскошный и огромный собор Софии, Юстиниан воскликнул: «Я победил тебя, Соломон», — не ответ ли это на вызов Юлианы?

²⁴ Таким образом пол храма был поднят на 5 м относительно уровня земли V в. Стены сложены в технике opus mixtum, с использованием камня и кирпича. Многие кирпичи несли знаки в виде кругов, крестов и др., некоторые имели дату (эти штампы, также как монеты, подтвердили даты письменных источников). Ранние слои на месте строительства, включая следы первого храма, не сохранились; несколько надгробий III в. показывают, что до эпохи Константина здесь было загородное кладбище.

²⁵ В северо- и юго-восточных углах имелись помещения, перекрытые коробовыми и крестовыми сводами; их сочетание использовали и для подвала нартекса. К северу от атриума, в отдельной пристройке, помещался баптистерий (его центральная квадратная ячейка ниже, чем окружающая часть, и соединена со сложной дренажной системой). В геометрическом центре храма коридор обходил с двух сторон эллиптический фундамент из бетона — вероятно, основание амвона.

Следов перестроек очень мало. Осевой проход из нартекса в крипту замуровали уже на первом этапе существования храма. К середине VII в. стали недоступны и боковые коридоры из-за завалов мусора, пополнявшихся в VIII–X вв.

²⁶ Достаточно перечислить: красный порфир из Египта, зеленый — из Пелопоннеса; очень твердый желтый мрамор из Туниса; зеленая брекчия из Фессалии; черный с белыми прожилками мрамор Пиренеев; пурпурный с серыми и белыми включениями из Карни; масса белого и кремового из Дикимиона во Фригии; зеленоватый камень из Вифинии и, конечно, белый из Проконнеса.

²⁷ Поскольку удалось найти полный «архитектурный раппорт» — группу камней со следовавшими подряд строфами 30, 31 и 32, опираясь на текст, восстановили чередование всех элементов композиции. Остальные камни с буквами и резьбой (всего найдено семь) расположили в соответствии с нею. (Манускрипт антологии давал уникальные сведения о тексте: в маргиналиях указано, что строфы 1-41 высечены вокруг центрального нефа, остальные — в нартексе и атриуме). Оказалось, что арки и ниши нефа чередовались, образуя слабо вогнутые экседры диаметром 6.5–7 м, причем с каждой стороны нефа помещалось по 3 таких экседры.

²⁸ Необычны стенные панели со стилизованными «постсасанидскими» растительными мотивами. Персидская мода в Константинополе была особенно сильна. Известно, что Ареобинд, муж Аникии, водил войско в Персию и вернулся из Месопотамии и Армении с богатой добычей. «Мечеть Скалы» и Великая мечеть в Дамаске, «пустынные дворцы» Иордании и Сирии предлагают аналоги для капителей и панелей со стилизованными вазами, сосудами-источниками и т. п.

²⁹ Считается, что обширная группа скульпторов, привлеченных Юлианой, после ее смерти приняла участие в работах на св. Софии и на ц. Сергия и Вакха (хотя его капители традиционный в Равенне на церкви Сан Витале (начата в 521—31 гг.), ъ других местах.

³⁰ Мощи святого Полиевкта перенесли в расположенный неподалеку Апостолейон, где они еще были в XIV в. До недавнего времени этого воина-христианина, убитого в Мелитеие ок. 251 г., больше знали по трагедии Кориеля и опере Гуно; теперь к ним навсегда прибавился и храм Юлианы Аникии.

³¹ В IV в., вскоре после постройки, ее описал Евсевий Кесарийский в «Жизни Константина» и Григорий Назианзин; в VI в., вслед за переделкой Юстиниана — Прокопий Кесарийский («О постройках») и Константин Родосский (ок. 554), еще позже Константин Багрянородный («О церемониях»), а ок. 1200 г. — Николай Месарит.

³² Близким повторением была церковь Иоанна в Эфесе в перестройке Юстиниана (раскопана Археологическим институтом Австрии, см. ниже); его облик отобразил и собор Сан Марко в Венеции.

³³ Среди прямых полных копий называют крестообразные церкви монастыря Симеона Столпника под Антиохией (кон. IV–V в.) и, возможно, Симеона Столпника Младшего (VI в., там же, на Дивной Горе). Среди частичных, но также повторявших образец непосредственно— крестообразные купольные базилики св. Иоанна в Эфесе (V в.); Пророков, Апостолов и Мучеников в Герасе (IV–V в., см. ниже), Апостолов в Милане (кои. IV в.); св. Мартина в Type (V в., описана Григорием Турским, служила архитектурным образцом для многих храмов Западной Европы), наконец, базилики в Боере и в монастыре Алахаи.

³⁴ Манго опирается на ряд текстов, авторы которых писали об освящении базилики в 370 г. (основания есть: в 359 г. останки Константина временно переносили в мартирий св. Акакия; в 361 г. в мавзолее хоронили Констанция II; в 370 г. сообщается об освящении в Константинополе новой церкви).

В описании Евсевия («Жизиь Константина», IV, 58–60) основной чертой здания выступает его высота, а не протяженность (как было бы при описании базилики). Ни словом не упоминаются колоннады (к которым Евсевий обычно внимателен). Храм описан как стоящий среди обширного двора, окруженного портиками, к которым примыкали помещения дворца (караульни, термы, жилые покои). Евсевий подчеркивает «несказанную высоту» храма и облицовку стен цветным мрамором изнутри. Кессонированная кровля сверкала позолоченной бронзой, а на ней поднималось сооружение, окруженное бронзовыми рельефными решетками. Манго полагает, что этого достаточно, чтобы вндеть в первоначальной постройке округлый в плане мавзолей (Mango, 1990).

³⁵ Манго полагает, что формы мавзолея Апостолейона легко восстановимы по аналогам, начиная с мавзолея Диоклетиана в Спалато, Галерия в Фессалониках, Максенция (на Виа Аппиа) и Елены (на Виа Лабикаиа) в Риме, вплоть до мавзолея Теодориха в Равенне, имеющего посвятительную надпись двенадцати апостолам (ее дата неизвестна).

³⁶ Проблема сложения традиции поклонения мощам и развития культа святых — одна из острых в политико-религиозном и нравственном аспекте и обсуждается историками христианских древностей очень широко (Brown, 1981; Geaiy, 1990; Geary, 1994; Paxton, 1990; Binum, 1995; Binski, 1996; BP и ми. др.).

³⁷ Устройство трапез на могилах мучеников во времена преследований повело к развитию из каменной плиты или стола (мензы) — христианского алтаря. С началом празднования дней памяти мучеников над их могилами уже ставили здания с алтарями, а развитие поминального культа вызвал потребность максимально приблизить церковь к могиле мученика (алтарь начали соединять с ней вертикальной «шахтой» и мощи стали доступны обозрению или прикосновению через специальное окошко — фенестреллу).

³⁸ Казалось бы, обретение, то есть выкапывание из земли (извлечение из саркофага, аркосолия, локулы), а тем паче перенос (за этими словами обычно скрыто беззастенчивое, хотя и широко распространенное извлечение и продажа частей тел, которые приносили прибыль продавцу и снабжали покупателя необходимыми средствами к изменению «географии святости» тогдашнего мира) должны вызывать возмущение. Но этого совсем не наблюдается. Нездоровый, с точки зрения эллинистического общества, интерес христиан к могилам, их готовность поклоняться бренным останкам вызывали, конечно, осуждение, но даже император Юлиан Отступник (не раз нелестно отзывавшийся об этой черте своих христианских подданных) не обвинил их законным порядком в осквернении погребений. (В позднейший средневековый период некоторые общины и впрямь доходят в обращении с останками до абсурдно-кощунственных, на современный взгляд, решений: например, использовать человеческие кости как материал в декоре храма (гирлянд, подсвечников и т. п.) или устраивать привлекающие толпы любопытных туристов жуткие аттракционы, развешивая вдоль стен останки мертвецов в истлевающих одеждах, как в поздних «катакомбах» XVI-XIX вв. в Палермо, что можно увидеть и сейчас).

³⁹ Эдикт Констанция II (Милан, 357) налагал штраф в 10 фунтов золота на каждого, кто повредит гробницу, похитит погребенное тело или часть останков. Специальный эдикт объявлял останки мучеников «принадлежностью», частью имущества того храма, где они находились: «Никто да не переносит мертвое тело в иное место. Никто да не разделяет и не продает тело мученика. Напротив, если святому случилось быть погребенну в некоем месте, да будет позволено построить для почитания его какое-либо сооружение из тех, что принято называть мартирием». Отрицательное отношение к нарушению покоя мертвых выражено в тысячах эпитафий; формула проклятия: «да будут выкопаны твои кости» — обычна для IV в. В начале IV в. император Максимин Даза в качестве элемента антихристианского законодательства даже запретил собрания на кладбищах (Ср.: Toynbee, 1971; Morris, 1992).

⁴⁰ Тело антиохийского епископа Бабила перенесли на несколько километров, в предместье Дафиэ, где в его честь построили мартирий. Местные язычники были оскорблены и при посещении Антиохии императором Юлианом (362) пожаловались ему через оракул Аполлона. Действуя с отменной решительностью, Юлиан потребовал похоронить Бабила (позже, когда «чудесный огонь» сжег крышу храма Аполлона, христиане установили причинно-следственную связь между двумя событиями). В 350-е гг. переносы погребений могли вызвать беспокойство даже у христиан Константинополя. Когда после землетрясения 358 г. мавзолей Константина Великого оказался в опасности, патриарх Македонии, желая спасти останки императора, перенес их на свой риск из Апостолейона в соседний мартирий св. Акакия (359). Многие были возмущены н последовали драматические события, закончившиеся смещением Македония.

⁴¹ У Евсевия сказано, что император пожелал, чтобы в храме проводились богослужения и воздвиг здесь «двенадцать ковчегов, как бы двенадцать священных памятников, в честь и славу лика Апостолов, посреди них поставил он гроб для самого себя, так что с обеих сторон этого гроба стояло по шести апостольских». Шаги Константина были, «мягко говоря, необычными» (Р. Краугхаймер), поскольку выглядели как стремление быть приравненным к апостолам.

⁴² Дальнейшая судьба мощей неизвестна (возможно, их уложили под престол ниже пола); Прокопий («О постройках», I, [V, 18–24) рассказывает об открытии, сделанном в VI в.: когда рабочие Юстиниана снесли старый храм и ровняли место под новое строительство, они наткнулись на три деревянных гроба, надписи на крышках которых обозначали апостолов Андрея, Луку и Тимофея.

Основными производителями евлогий сначала были территории Востока: Палестина, крупные паломнические центры Сирии и Египта, такие как «Абу Мина» (см. ниже), позже на путях пилигримов к европейским святыням чрезвычайно распространились средневековые «паломнические пряжки», амулеты и др. Давно стали хрестоматийными изображения храма Гроба Господня на «ампулах Монцы» и других евлогиях Палестины. На Руси в XIII–XV вв. делали каменные иконки, на которых у гробницы Христа показана «доска» с тремя отверстиями для прикосновения к реликвии, описанными в «Хождении игумена Даниила» (Grabar, 1958; Vican, 1982; Vican, 1995; BP, 1990; Беляев, 1996).

⁴⁴ В России этой темой занимаются В. П. Даркевич, М. В. Рындина, М. В. Седова, В. Н. Залесская и др. (Даркевич, 1966; Он же, 1976; Ои же, 1972; Залесская, 1980; Она же, 1986; Она же, 1995; Рындина, 1994; Седова, 1994 и др. работы этих авторов). Памятникам «путей пилигримов» был посвящен XII МКХА (см. гл. IV). Осенью 1999 г. Музеи Московского Кремля и Центр восточнохристианской культуры планируют провести первую в России выставку и международный симпозиум «Реликвии в искусстве и культуре восточнохристианского мира». Atti des XII CIAC, 1995; BP, 1990; DA, XIV, 808; Ward-Perkins, 1940, 254–263.

Стефан Новгородец: «Ту доска господня лежишь, ту же три главы лежать — Фрола, и Лавра, Якова Перьскаго, ту тело Михаила Черноризца без главы; ту же стоит въ олтари сосуд от бела камени, в нем же Исус от воды вино сътвори»; Игнатий Смоленский: «и целовахомь святую дъску Господню, на нейже, со креста снемше, тело Христово положиша»; дьяк Александр: «доска Спасова, на нейже несли Его к гробу»; дьякон Зосима: «в нем же стоит дека, на ней ж Христа несли ко гробу, на нейже слезы Богородицины и до ныне знати, белы яко млеко»; анонимные описания: «У Вседержителя доска Господня и три корчаги»; «В том монастыри доска Христова, на коей к гробу несли его» (Majeska, 1984). Помазание тела Христа не было популярным сюжетом в русской иконографии, что, возможно, и вызывает смешение "камня" с носилками.

⁴⁶ Во время обороны Антиохии в 1098 г. в церкви св. Петра было выкопано легендарное «копье сотника Лонгина», «по форме и размеру непохожее на обычное». Находка помогла одержать победу над «сарацинами». Правда, многие участники так до конца и не поверили в подлинность реликвии, тем более, что могли видеть в Константинополе аналогичную, доставленную туда из Иерусалима после захвата его персами в 614 г. (в XI в. она хранилось в Фаросской церкви Богородицы, а Робер де Клари видел его там еще в 1204 г.). В XVIII в. католическая церковь окончательно отвергла найденное в Антиохии копье как поддельное. Для истории древностей было бы небезынтересно провести экспертизу этого предмета, дальнейшая история которого неизвестна. (Заборов, 1977, 100; Заборов, 1980, 83).

⁴⁷ «Туринская плащаница» — длинная полоса льняной ткани с изображением человеческого тела, как бы отпечатавшегося на ней при оборачивании. В XIV в. она была предъявлена во Франции как сохранившаяся с I в. н. э. ткань, в которую облачили тело Христа при погребении, и стала одной из многих почитаемых реликвий. Но, в отличие от огромного большинства средневековых «благочестивых подделок», «Туринская плащаница» благополучно пережила критический пересмотр ее истории источниковедами на рубеже XIX–XX вв. (Chevalier, 1899; Chevalier, 1900; Chevalier, 1902) и скептические отзывы иконографов, достаточно уверенно отказывающих ей в ранней дате. В течение нашего столетия дискуссия о ней быстро набирала вес. В изучение этого, безусловно неординарного (чем бы он в конечном счете ни оказался) памятника оказались втянуты серьезные ученые из самых разных областей. «Спор о плащанице» затронул не столько профессиональных историков или искусствоведов, сколько представителей естественных наук (антропологов, биологов, химиков, физиков и математиков). В настоящее время плащаницу можно считать одним из главных «конкретных объектов», требующих работы по созданию новых методов взаимоотношения науки и религии, знания и веры, и неизменно приводящих в область существеннейших проблем философии (особенно гносеологии). Именно с этой точки зрения история исследований Туринской плащаницы привлекла внимание известного биохимика, историка генетических исследований и борца за свободу науки в СССР, Валерия Сойфера. В 1984 г. им были подготовлены доклады об истории изучения плащаницы, сложившиеся в серьезный и увлекательный обзор. К сожалению, эта единственная пока в России попытка представить подробную и объективную картину проведенных исследований осталась неопубликованной. (Пользуюсь случаем поблагодарить автора за предоставление в мое распоряжение чудом сохранившейся рукописи).

Говорить о результатах исследований рано, они далеки от завершения. Итог деятельности различных «команд» ученых вызывает каждый раз настоящую бурю. Так было после работ STURP (Shroud of Turin Research Project) в 1978 г., проводившего визуально-техническое и физико-аналитическое исследование. Так было после первого (не особенно корректно организованного) опыта радио-карбонного датирования в 1980-х гг. — несомненно, так будет и после только что произведенного повторного анализа в США, который, судя по сообщениям, существенно удревнил вероятную дату объекта. История дискуссии совершенно ясно показывает, что важнейшим препятствием к подлинному изучению объекта стал затрудненный доступ к нему исследователей, обилие стоящих за исследованием церковно-политических проблем и ажиотаж, которым сопровождается каждый новый шаг в работе ученых. Литература по плащанице уже совершенно необъятна (Wilson, 1978; Draws, 1984; Sox, 1978; Sox, 1988; Hoare, 1995; Heller, 1983). Издается специальная периодика, прежде всего Shroud Spectrum International (Indiana Center for Shroud Studies). Проводятся специальные съезды, конгрессы и т. п. Для знакомства с точкой зрения убежденных противников подлинности плащаницы: Nickel, 1983.

⁴⁸ В южной Сирии можно было за два года изучить 87 церквей, 12 монастырей и других комплексов. Фундаментальный труд Батлера издал после смерти автора его ученик Э. Б. Смит (Butler, 1929). Батлер известен также тем, что одним из первых стал рассматривать участие студентов в натурном исследовании памятников как обязательную часть обучения (экспедицию в шутку называли «Крестовым походом детей» (Weitzmann, 1986).

⁴⁹ Принстонский университет сохранял лидерство в США как организационный центр по археологии и истории искусства Византии примерно до конца 1940 — 50-х гг. (уступив его затем Дамбартон Оуксу). Со смертью Балдуина Смита (1956) здесь прекратилось изучение византийской архитектуры, возобновленное Слободаном Чурчичем в 1982 г. Продолжается по сей день работа над «Индексом» (копии которого есть в Дамбартон Оукс, Университете Калифорнии в Лос-Анжелесе, Лейденском университете и Ватикане). Среди крупных проектов Морея была и попытка издания полного свода объектов «Христианского музея» Ватикана.

⁵⁰ Большая экспедиция для микрофильмирования манускриптов была послана на Синай уже в 1949-50 гг. Библиотекой Конгресса. Проект 1956-65 гг. (Дж. Форсит, К. Вайцман), правда, не включал археологических исследований, и лишь в небольшой степени — архитектурные, а был сосредоточен на изучении икон и рукописей. Пять исследовательских сезонов, каждый длинною в год, проведенные в монастыре св. Екатерины, очень напоминают путешествия начала века (недаром о них вспоминают в связи с «Синайским альбомом» Н. П. Кондакова), но осуществленные с большим размахом. К середине века значение коллекции древнейших икон монастыря, многие нз которых позже вошли практически во все учебники истории искусства, стало очевидным (особенно после публикации в 1950-х гг. двухтомника Сотириу). Новая мощная фиксационная кампания осуществила чрезвычайно широкую фотосъемку (первый том публикаций, посвященный архитектуре и «большой мозаике», появился из печати в 1973 г., первый том по коллекции икон в 1976 г.)

⁵¹ Интересна история создания Дамбартон Оукс, ярко рисующая зависимость науки от «просвещенного меценатства». В 1940 г. отставной дипломат Роберт Блисс и его жена Милдред передали в управление Гарвардского университета Поместье с великолепным парком, домом-дворцом, помещавшимися в нем коллекцией и библиотекой (волею судеб расположенное совсем не в Кембридже, как Гарвард, а в Вашингтоне). На основе этих собраний возник исследовательский Институт, одним из трех направлений работы которого стала история Византии. Первым постоянным директором программы был профессор из Принстона Альберт М. Френд; он подобрал штат ученых (частью из Европы), выстроил структуру исследований и публикационных программ.

⁵² Особенно за 1940-60-е гг. (позже Дамбартон Оукс все больше внимания уделял исследованиям письменных источников). Отметим такую тему, как История погребального обряда в Византии (о работах Ф. Грирсона, К. Манго, А. А. Васильева см. выше; добавим ставшую классической книгу Йозефа Дира о порфировых саркофагах норманнской Сицилии); исключительно важен свод Джорджа Маджеска для изучения реликвий Константинополя. Особенно много сделано для публикации мозаик н фресок. После смерти Унттмора парижский AIBS с Полом Андервудом во главе был присоединен к Дамбартон Оукс, благодаря чему последний принял участие в издании мозаик Кахрие Джами и Айя-Софии (см. выше), основополагающих трудов Отто Демуса по мозаикам Сан Марко и Эрнста Китцингера по мозаикам Монреале и Санта Мария Аммиральо (Палермо) и др. Существовал даже неосуществленный проект реконструкции мозаичных циклов Апостолейона (Grierson, 1962; Mango, 1962; Vasiliev, 1948; Deer, 1959; Majeska, 1984; Demus, 1984; Kitzinger, 1960; Kitzinger, 1990).

⁵³ Одна из самых больших была организована в 1964 г. в Афинах Манолисом Хатцидакисом Огромную роль играют «дидактические» экспозиции в Музее Метрополитен, такие как «Год 1200» (1970), «Век духовности: позднеантичное и раннехристианское искусство III–VII вв.» (1977), «Слава Византии» (1997). Каталоги, сборники конференций и другие материалы к ним готовятся так, чтобы ими можно было пользоваться и после закрытия выставок как исследовательской, справочной и учебной литературой. Эти качества делают их незаменимыми для студентов и аспирантов (Year 1200, 1970; Age, 1977; Glory, 1997).

⁵⁴ При осаде дунайских крепостей (Варна, Шумен, Одрин) К. А. Нарышкин и П. М. Волконский не только собрали музейные коллекции, но и осуществили фиксацию обнаруженных древностей; было организовано и специальное «художественное путешествие»),

⁵⁵ Важный материал отложился в дневниках известного слависта и собирателя рукописей Виктора Ивановича Григоровича (1815–1876), совершившего путешествие на Афон и в Болгарию (Мелник, Пловдив, Тырново и др.) в 1844-45 гг. (часть опубликована: Григорович, 1915; Григорович, 1877; см.: Поляков, Фонкич, 1994, 192) и архимандрита Антонина (Капустина), побывавшего в городах Македонии (Охрид, Прилеп и др.: Антонин, 1865, 1879; Он же, 1886).

⁵⁶ Этот государственный подход унаследовало и болгарское правительство, во главе которого на некоторое время оказались люди, тесно связанные с Россией (например, министром народного просвещения был профессор Харьковского университета Марин Дринов).

⁵⁷ Уцелели до наших дней, хранятся в архиве ИИМК, Спб. В письме писалось: «В г. Софии существует один из древнейших православных храмов во имя св. Софии, знаменитый тем, что в нем совершился один из Вселенских соборов. [Этот храм]… был обращен в мечеть. Алтарь храма отломлен и получившийся при этом материал употреблен на заделку пустоты, образовавшейся вследствие означенной разломки в восточной стене храма, что Комиссия изволит усмотреть на нарочито мною на сей предмет снятом, прилагаемом фотографическом рисунке». Хотя храм на полтора аршина «врос в землю», но «представляет колоссальный и грандиозный памятник древности»; часть сводов обрушилась после землетрясения и, судя по наружным признакам, закладки в южной стене храма сделаны после отломки алтаря. (Цит. по: Въжарова, 1960).

⁵⁸ В 1884 г. директором Софийской Библиотеки и Музея стал Константин Иречек; в те же годы братья Шкорпилы, Герман и Карел, приступили к широким археологическим разведкам, которые охватили и памятники средневековья. С 1892 г. Музей в Софии стал самостоятельной организацией, хотя начал активную деятельность не ранее 1910-х гг. Болгарское Археологическое дружество возникло в 1901 г. при поддержке РАИК, но реально работало с 1908 г.

⁵⁹ Составленная им программа «археологического» изучения Болгарии открывалась задачей сбора рукописей. Особое внимание уделялось охране древно-сгей, отмечались утраченные надгробные эпиграфические памятники (в том числе XIV в.), опасности для ряда монастырей, но прежде всего — для церкви св. Софии: «В один день отдан был приказ уничтожить и сравнять с землей все усыпальницы поблизости св. Софии, хотя некоторые между ними явно относились к первым векам христианства». (Цит. по: Въжарова, 1960).

⁶⁰ Экспедиция посетила Охрид, Прилеп, Скопле, Фессалоники и их окрестности, причем фиксировались и памятники позднего средневековья, вплоть до XVII в. Работы сосредоточились на островах и берегах озера Преспа, где помещались столицы царства Самуила. Были изучены церкви в селе Герман и пещерные храмы южного берега Преспы, остров Малый град. Особое внимание привлекли руины «Великой церкви» на острове Ахилл, план которой снял еще архимандрит Антонин, заставший храм неразрушенным (Милюков, 1899). Дата церкви была определена как правление Самуила, который привез после похода в Лариссу мощи св. Ахилла (986). Необходимые раскопки фундамента базилики осуществились на полвека позже и дали интересные результаты, в том числе обнаружилось предполагаемое погребение царя Самуила, о чем ниже.

⁶¹ Отчет об экспедиции Н. П. Кондакова превратился в основополагающий труд по македонским христианским древностям, но даже он не впитал всех материалов (Кондаков, 1909). П. Н. Милюковым были составлены подробные описания монастырей, отдельных храмов и эпиграфических памятников города Мелник (его дневник опубликован: Въжарова, 1960) и др. П. П. Покрышкнн снял планы церквей в Несебре и сделал акварели, частично изданные. Материалы этой поездки, иногда тематически совпадающие с собранными первой экспедицией, выгодно отличались качеством фотофиксации, выполненной Д. А. Крайневым.

⁶² Раскопки, неграмотно проведенные летом 1900 г. на холмах Тырнова (Царевец и Трапезица), Успенский расценил как «непоправимый удар ожиданиям славистов», несмотря на то, что были открыты остатки 17 (!) средневековых церквей. Сам Успенский во время экскурсии не только осматривал храмы («Святых Четыредесяти», 1230 г.; Петра и Павла, XVI в.), но и вел активную фиксацию архитектуры, фресок, надгробий (вплоть до XVIII в.) и особенно эпиграфики (Успенский, 1901–1902).

⁶³ Результаты опубликованы в специальном томе, включившем, в числе других, общую статью Ф. И. Успенского и описание найденных церковных артефактов Д. В. Айналова (Абоба-Плиска, 1905, 1-15, 287–290; Ваклинова, Овчаров, 1978; Георгиев, 1993).

⁶⁴ Интерес Ф. И. Успенского к средневековой Болгарии не ослабнет и в послереволюционные годы, он будет стремиться публиковать в «Византийском временнике» сообщения о новых работах. Заслуги перед болгарской византинистикой будут оценены по достоинству: в 1926 г. Ф. И. Успенского изберут в Болгарскую Академию наук.

⁶⁵ Уже в 1900-х гг. возникают проекты совместной работы РАИК с сербами. К 1911 г. создается специальное отделение для «археологии Балканского полуострова»; в планы экспедиции русско-сербо-болгарской экспедиции для изучения «праисторических древностей» Димотики (1912) планировалось включить средневековые памятники (Дечанскнй монастырь).

⁶⁶ Шмит приехал в Болгарию собрать материал для заказанной ему монографии «Народное искусство: архитектура, скульптура и живопись в Болгарии». Он писал также в 1907 г.: «Материал, который тут, никем не замеченной, прямо на дороге валяется, огромен и весьма важен… В самой Болгарии, по-видимому, даже ценить не умеют того, что есть, и весьма важные памятники гибнут на глазах у всех…» (Шмит, 1911; цнт. по: Чистотинова, 1994).

⁶⁷ В 1910-е гг. провинциальные общества и музеи начали интересоваться христианскими памятниками: археологическое общество Варны раскапывает раннехристианский храм Елан-Тепе и церковь в селе Фундукли между Варной и Несебром. Дают много нового исследования базилик (в Хисар-Баня, Еленская) и крестовидного храма в Пирдопе. С первого же тома в ИБАД включали целые археолого-статистические очерки памятников округи озера Преспа, прежде всего церковных (ч. 1 — 1910; ч. 2 — 1911; ч. 1–2 — 1912; ч. З — 1913). Особого внимания заслуживает начатая в 1913 г. серия монографий «Материалы по истории Софии», при выходе в свет первого тома которой, посвященного раскопкам Софийского собора, Ф. И. Шмит написал Б. Филову восторженное письмо.

⁶⁸ Состоятельные члены общины заказывали аркосолии в обширных склепах с фресковой росписью, где классические сцены перемежались библейскими, а буколические изображения сада имитировали Рай. Аналогичные памятники изучены позже в сравнительно недалекой Македонии, где систематизация материалов позволила недавно очень наглядно показать процесс перехода от язычества к христианству в погребальном обряде северного Средиземноморья (Фессалоники). Ср. более поздние материалы по Македонии, в т. ч. 600 погребений на шести некрополях IX–XIV вв. в Прилепе (Kourkourtidou-Nicolaidou, 1997; Бабий, 1971).

⁶⁹ Н. Л. Окунев будет поддерживать переписку с Н. В. Златарским; С. Покровский займется анализом архитектурно-археологических материалов Плиски, Несебра, Софии, опубликует в 1930-х гг. серию работ по болгарской церковной археологии и архитектуре.

⁷⁰ Костница — славянское название погребальных, обычно монастырских, церквей, где хранили останки, извлеченные при эксгумациях. Ключевым памятником, который привел А. Грабара к его гипотезе, была гробничная церковь Банковского монастыря: двухэтажное однонефное здание с полуциркульным сводом (21.20x7.30 м) Позднее Е. Бакалова высказала мысль, что это один из редких памятников, о которых упоминают уставы монастырей XI–XII вв. — часовня кладбища послушников, стоящая вне стен монастыря (в нижнем уровне специальные могильные углубления хранили останки монахов); иконография росписей трактовалась как погребальная (Бобчев, Диколов, 1960; Бакалова, 1977).

⁷¹ Причину этого видели в более строгом запрете армянской церкви на похороны внутри храмов. Бачковский монастырь основан в 1083 г. Григорием Бакуриани, великим доместиком западных войск, помощником императора Алексея Комнина, и принадлежал к кругу грузинских культурных инноваций (профилированные арки костницы напоминают грузинские фасады). Здесь была семинария для грузинских юношей; учились многие грузинские просветители; занимались литературной деятельностью, особенно переводами (Гордеев, 1930; Мнацаканян, 1976; Кирилко, 1989).

⁷² Нижний этаж Бачковской гробницы изначально устроен как гробница, но почти скрыт землей. То есть это скорее крипта, часто помещаемая в архитектуре средневизантийского времени под монастырским собором, а не часть специально устроенного погребального храма; роспись позволяет сравнить ее с криптой церкви св. Луки в Фокиде. В нижнем уровне храма Асеновской крепости вообще нет ни погребений, ни росписей, так что это не отдельная церковь и не гробница, а просто объемный строительный элемент, «подиум» храма (аналог — Мирелейон в Константинополе, погребения в нижнем этаже которого устроены только в XIV в.) Не подтвердилось и предположение А. Грабара о погребении в нартексе Боянской церкви ее ктиторов (Пенкова, 1996).

⁷³ Правда, черниговский храм четырехстолпный, как и возможный аналог «Одолар-Джами» (ее датируют XI–XII вв. и соотносят предположительно с «Марией Константинопольской»), но в Константинополе есть и однонефная двухэтажная усыпальница «Богдан-сарай», XII или XIV вв. (Коваленко, Раппопорт, 1993; Брунов, 1927, 142; Brunov, 1926, 352; Mathews, 1980, 220; Schneider, 1936,62).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.