17. Духовные поиски

17. Духовные поиски

Еще два дня мальчики пытались вызволить несчастное животное, попавшее в западню. Им даже удалось спустить туда плошку с водой, которую козел, испуганно метнувшись, тут же перевернул. Они пытались освободить его от сети, но он начинал угрожать им рогами, и ребята не могли приблизиться к нему, чтобы порвать путы. Скоро дети поняли, что они бессильны и со страхом наблюдали, как слабеет дикий красавец. На утро третьего дня Дани обнаружил, что бедный козел, чьи муки отняли у них столько душевных сил, ночью умер.

Ребята были потрясены. Нафтали сел на большой камень на пляже и молча уставился на горизонт. Рон устроился рядом.

— А животные попадают на небеса? — спросил шепотом Нафтали.

— Что? — пробормотал Рон в смущении.— Не думаю...

— А куда же они попадают после смерти? — настаивал Нафтали.

— Не знаю,— сознался Рон, его глаза наполнились слезами.

— Бедняга,— сказал Нафтали.— И как его угораздило угодить в нашу ловушку. Такой красавец!...

— Да,— прошептал Рон, нервно теребя пальцами свой цицит[*].

Он отвернулся от Нафтали, стараясь не плакать на глазах у малыша. Теперь, обернувшись к лесу, он увидел Гилада, который сидел невдалеке и тоже тихо плакал. Потом они занялись своими обычными делами, но тяжелая, мрачная тоска сжимала их сердца. Мальчишек охватило странное молчание.

— Надо засыпать яму,— сказал Дани после обеда.— От трупа может пойти всякая зараза.

Ему не ответили. Никто не хотел приближаться к их несчастной жертве.

— Мне тоже не хочется туда идти,— проговорил Дани.— Но у нас нет выбора. Мы должны его похоронить.

— Дани прав,— сказал Шалом,— я помогу.

— Я тоже,— проговорил Ашер.— Давайте сделаем это побыстрее.

Трое ребят направились к ловушке, но потом остановились, услышав голос Рона:

— Может, немножко подождем? Я вот что думаю... Ребята терпеливо ждали, пока Рон продолжит. Но он вдруг смутился.

— Возможно, вам это неприятно...— пробормотал он,— но я подумал о рогах. Может быть... их ведь можно... они нам пригодятся...

— Что? — удивленно воскликнули ребята.

— Я имею в виду,— сказал Рон, опуская большие карие глаза.— Может быть, мы могли бы сделать из его рогов... шофар[*].

— Шофар? О чем ты говоришь? — воскликнул Дани.

— Ведь скоро конец месяца Элул,— прошептал Рон,— а козел... ему все равно больше не нужны рога...

— Может, мы и смогли бы,— сказал Шалом тихо,— но никто не знает, как изготовить шофар.

— А Гилад? — спросил Шмиль,— я уверен, он придумает и это.

Но Гилад не отвечал. Он бросил на Рона и Шмиля взгляд, который выдавал его внутреннее состояние, повернулся спиной к ребятам и зашагал к лесу.

— Что с ним такое? — удивленно спросил Шалом.— Почему он так рассердился?

— Ничего, он сейчас придет в себя,— сказал Шмиль,— но как все-таки нам быть?

— Может быть, попробовать сначала снять рога,— проговорил Дани,— а уж потом подумаем, как сделать шофар?

Ребята подошли к ловушке. Шмиль вызвался отломать рога у погибшего животного. Сначала он бил по ним большим камнем. Когда тело козла зашевелилось под ударами, он отскочил, почувствовав приступ тошноты. Затем, собравшись с силами, Шмиль еще несколько раз сильно ударил камнем по черепу. После одного из ударов рог разлетелся на мелкие осколки.

— Ничего не получится,— с досадой сказал Ашер.— Видимо, тут нужна пила.

— Дайте-ка попробовать мне,— попросил Дани и взял камень у Шмиля.

Он прицелился прямо в основание рога и постарался ударить точно в это место. После нескольких попыток большую часть рога удалось отколоть. Ребята отложили рог в сторону и стали поспешно засыпать яму. Погребение оказалось тяжелым и неприятным занятием. Их жалость к замученному животному теперь, при виде неподвижного трупа на дне ямы, сменилась отвращением.

Наконец, яма была засыпана. Они выполнили свой долг. Покрытые потом и пылью, мальчики бросились к водопаду, чтобы смыть с себя ощущение физической и духовной нечистоты.

Так закончилась история с диким козлом. Постепенно она стала забываться. Один Гилад оставался замкнутым и нелюдимым. Дани постарался отвлечь друга. Он предложил ему заняться изготовлением шофара. Но Гилад отвернулся, как будто не слышал его слов. Однажды вечером Гилад незаметно выскользнул из дома, направился к пляжу и сел там на песок. Через окно Дани видел, как он с тоской смотрит на темные волны.

— Что с ним происходит? — спросил Дани у стоявшего рядом Шалома.— Он с нами не разговаривает, совсем не ест, потерял всякий интерес к работе.

— Может быть, он заболел,— предположил Шалом,— или скучает по дому.

— Не знаю, не знаю,— ответил Дани,— но я очень беспокоюсь за него...

Вскоре мальчики привыкли к продолжительным исчезновениям Гилада. Сам он никогда не говорил, куда и зачем уходит. И вот однажды Дани и Шалом решили тайно пойти за товарищем, надеясь понять причины его странного поведения. Они очень удивились, когда увидели, как он в укромном уголке леса встал на колени, открыл сидур и тихо прочитал несколько псалмов из книги Теилим— странное поведение для такого делового и общительного подростка, каким казался им Гилад. Они понимали, что не стоит сейчас обнаруживать себя и расспрашивать Гилада. В конце концов, ничего опасного в уединенном чтении псалмов нет.

Но однажды вечером Дани и Шалом стали свидетелями довольно-таки странной сцены. На этот раз Гилад не брал с собой сидур. Он быстро шагал по темному лесу, пока не вышел на небольшую полянку. Дани и Шалом притаились в кустах и следили за Гиладом, который, прислонившись к дереву что-то тихо шептал. Дани успокоился, решив, что Гилад молится. Но вдруг Шалом, потянул его за рукав:

— Гляди, что это у него в руке?

Дани взглянул и к своему удивлению увидел, что Гилад держит перочинный нож. Шалом хотел что-то сказать, но Дани остановил его быстрым жестом руки. Гилад опустился на колени возле дерева и начал рыть ножом в земле ямку.

— Что он делает? — выдохнул Шалом.

— Откуда я знаю! — только и ответил Дани.

Гилад внезапно поднял голову и посмотрел на кусты. Дани и Шалом затаили дыхание. Подумав, что это ветер, Гилад вновь принялся копать. Дани решил положить конец этому странному занятию. Он поднялся из-за кустов и спокойно позвал Гилада. Испуганный мальчик вскочил и стал напряженно вглядываться в кусты. Шалом и Дани вышли из укрытия и пошли к нему.

— Не бойся, это мы,— успокоил его Дани.

— Вы следили за мной! — укорил их Гилад.

— Да, следили,— сказал Дани.— Что ты здесь делаешь?

— Это вас не касается,— сердито и в то же время смущенно ответил Гилад.

— Но ведь мы волнуемся за тебя,— как можно мягче сказал Шалом, кладя руку на плечо Гилада.

— Не о чем тут волноваться,— фыркнул Гилад, убирая руку Шалома.

Дани прямо спросил Гилада, чего он здесь копает, но тот пропустил вопрос мимо ушей. Дани предложил ему вернуться вместе с ними в лагерь. Гилад отказался. Шалом настаивал — пусть Гилад объяснит, что его так тревожит. В конце концов, Гилад не выдержал и пробормотал, что хотел закопать свой нож.

Дани и Шалом не могли поверить.

— Закопать нож? Зачем?

— Потому что он мне больше не нужен! — раздраженно ответил Гилад.

— Но мы не сможем без него обойтись! Это единственный настоящий инструмент на нашем острове!

— Тогда и берите его себе! — вспылил Гилад, протягивая нож Дани.

— Но ты у нас единственный специалист,— возразил Шалом.— Как это он теперь тебе больше не нужен? Как ты будешь делать без него всякие нужные вещи?

— Делать вещи? — закричал Гилад в волнении,— делать? Сам делай. Я больше не собираюсь ничего делать!

Гилад повернулся и быстро пошел в сторону лагеря. Дани и Шалом молча смотрели друг на друга. Они не могли понять поведения своего товарища.

— Давай оставим его в покое,— предложил Шалом.— Может, это пройдет со временем?

На следующий день, когда ребята разошлись по своим повседневным делам, Дани остался охранять лагерь. Он взял рог дикого козла и с помощью ножа Гилада стал вычищать его изнутри. Все утро Дани скоблил и ковырял рог, но так ничего у него не получилось. Когда в полдень мальчики вернулись, Дани сунул нож в карман и с виноватым видом отложил рог. Как им не хватало изобретательности Гилада, чтобы изготовить шофар! Но Шалом жестом попросил всех не трогать Гилада.

В тот же вечер они, несмотря на злосчастную историю с горным козлом, решили установить новую ловушку на звериной тропе, проходившей через лагерь. Ведь на острове были и опасные животные, и лагерь нуждался в защите от непрошенных «гостей. По-прежнему было трудно без Гилада и его инженерных способностей. Но он вновь куда-то запропастился и они так и не успели с ним поговорить.

Гилад привык уходить в лес один. Сидя под высокой пальмой, он читал Теилим. Когда сгущалась тьма и читать было трудно, Гилад откладывал сидур и смотрел на небо. Сквозь листву деревьев сияли звезды, которые буквально завораживали мальчика. Как много их,— думал он. Невозможно сосчитать. Там, наверху, между звездами — целые миры, отделенные друг от друга многими тысячами миль.

Вглядываясь в бескрайний космос, мальчик думал... Ведь он немногим больше муравья, он невидимая песчинка. Но там, над всей этой величественной вселенной, Бог и Он видит, как маленький Гилад со слезами на глазах молится Ему.

Мысли беспорядочно роились в голове Гилада. Он слишком ничтожен, чтобы Бог его заметил, это просто смешно. Он так старался продемонстрировать всем свою гениальность, показать, какой он великий изобретатель и инженер! Как это глупо! Все его мысли и дела — лишь доказательство его тщеславия и самомнения. Он вообразил, что вся жизнь детей на острове зависит исключительно от его талантов. И теперь, в эту ночь ярких звезд и бездонного неба, Гилад понял, как он ошибался. Только забота Владыки Мира спасет семерых затерянных в океане детей.

Гилада терзало чувство униженности и раскаяния. Он считал, что именно греховная гордость заставляла его создавать всякие приспособления и сооружения, не думая о вреде, который они могли причинить. Хитроумная ловушка — плод его изобретательности — по сути, сделала его убийцей.

Гилад не мог забыть больших и печальных глаз попавшего в западню животного. Они не давали ему покоя. Снились по ночам.

Куда бы он ни шел, они следовали за ним и как бы вопрошали: «За что ты убил меня, Гилад? Разве я причинил тебе вред? Разве я угрожал твоей жизни на острове? Зачем ты пришел на этот остров? Я мирно и спокойно жил на Таршише, пока не появился ты со своей смертельной ловушкой! Зачем ты это сделал, Гилад?»

Горькие слезы текли ручьем по круглому лицу мальчика, его терзало глубокое чувство вины. Он ненавидел себя. Со слезами он молил Всевышнего: «Преврати меня в кого-нибудь другого! Я больше не могу этого выносить! Я не хочу больше быть холодным и жестоким. Я не хочу больше делать ничего, что убивает!»

Несколько дней мучился Гилад. Мальчики старались не трогать его, но в глубине души очень беспокоились за друга. Когда Гилад отказался помочь, они решили построить новую ловушку сами. Вырыли яму неподалеку от старой, а Дани попробовал сплести и приспособить новую сеть так, как это делал Гилад. Когда они начали поднимать ее над ямой, Гилад сидел на опушке леса, не обращая внимания на происходящее в лагере. Но громкие слова команды и общая суматоха вывели его из задумчивости. Он молча следил за ребятами, потом внезапно сорвался с места и бросился к ним:

— Стойте! Подождите! Не поднимайте сеть! Ребята с удивлением смотрели на Гилада.

— В чем дело, Гилад? — спросил Рон.

— Это опасно,— произнес Гилад, тяжело дыша.— Вы неправильно привязали сеть. Все приспособление может упасть вам на голову!

Ребята со страхом посмотрели на свое сооружение.

— Опускайте медленно,— сказал Гилад.— Так. Медленнее, чтобы оно не развалилось и не упало на вас.

Они выполняли все указания Гилада. Наконец, веревки были развязаны, а деревянные колья и ветки, входившие в ловушку, лежали на земле.

Дани поблагодарил Гилада и попросил его помочь как следует укрепить ловушку. Но Гилад наотрез отказался:

— Нет. Никаких ловушек. Никаких убийств больше...

— Убийств? — встрепенулся Дани.— Это было не убийство, это был несчастный случай.

— Конечно,— произнес Ашер.— Мы сделали ловушку, чтобы защитить себя. Это не считается убийством.

Но Гилад не слушал. Он отказался помогать. Дани его уговаривал, Шмиль просил, Нафтали требовал! Все было напрасно. Гилад повернулся и направился к дому, Рон крикнул вдогонку:

— Спасибо, Гилад. По крайней мере, ты предотвратил ужасную беду. Что бы мы делали без тебя на этом острове!

Слова Рона запали ему в голову. В душе у него возникло сомнение. Может быть, Рон прав? Может быть, некоторые изобретения не так уж плохи? Он искал ответа на вопрос, кто он на самом деле, Гилад Равав? В чем смысл его пребывания здесь, на земле.

Однажды утром настала его очередь ловить рыбу. Гилад сидел на берегу ручья, глядя на прозрачную воду, где плавало множество мелких разноцветных рыбешек. Каждой рыбе, каждой раковине, каждому растению Бог дал свою форму, цвет и повадки. Каждому созданию отведено определенное место в природе и своя задача в этом мире. Гилад размышлял о сложном мире, который создал Бог, и внезапно увидел себя одним из таких творений. Он ведь тоже создан с какой-то целью. И у него есть свои собственные, ни на что» не похожие, облик и характер... и еще талант. Может быть, Бог действительно хочет, чтобы он развивал свой талант, а не пытался стать кем-то другим?

Эти размышления заметно ослабили то смятение и ненависть к самому себе, которые терзали Гилада. А если каждый талант действительно дар Бога и может быть использован человеком как для хорошего, так и для плохого? Все эти вопросы и сомнения смешивались в его душе с переживаниями последних дней и ночей.

Постепенно он вновь начал разговаривать со своими друзьями, а они из отрывков фраз, намеков и недомолвок стали догадываться, через что прошел их товарищ, что происходит в его душе.

С одной стороны, они хотели помочь Гиладу сделать выбор, с другой — внутреннее беспокойство Гилада заставляло их задуматься о себе, об окружающем мире. С приближением месяца Элул атмосфера хешбон а-нефеш[*], настоящих духовных поисков, охватила маленькую общину на острове Таршиш.

Рон вспомнил о трениях с родителями накануне отплытия. Мать попросила его навестить больную бабушку. Но он был так занят подготовкой к путешествию, что все откладывал и откладывал свой визит. Наконец, мать рассердилась и напомнила ему, что надо думать и о других, а не только о себе. Рон что-то раздраженно ответил, но в конце концов поехал к бабушке. Недовольство матери сейчас очень беспокоило его. Может быть, она все еще сердится? Если бы только он смог сейчас попросить у нее прощения!

Примерно так размышлял каждый. Занятые собственными мыслями и молитвами, они осознавали важностъ хешбон а-нефеш.

Между тем, Гилад следил за попытками Дани и Ашера придумать новую ловушку. Нафтали и Шмиль не раз намекали ему, что на острове до сих пор нет шофара, а новолуние Рош-ходеш[*] Элул приближается. Но Гилад все еще не мог вернуться к своей роли главного изобретателя Таршиша.

Однажды утром была его очередь дежурить в лагере. Гилад сидел в тени дерева и читал Теилим. Случайно взгляд его упал на лежавший в стороне рог. Поколебавшись, он подошел, взял его и начал внимательно изучать. Сомнения и вопросы все еще одолевали его. Правильно ли использовать рог несчастного животного для шофара? Можно ли исполнить великую мицву— протрубить в шофар в Судный день, используя рог невинной жертвы? Захочет ли Царь Царей видеть в день Рош а-Шана свидетельство насилия и убийства, совершенного Гиладом?

Гилад хотел положить рог на место. Но тут другие мысли возникли в его голове: ведь любой шофар сделан из рога животного, которое тоже было когда-то живым и дышало? Доводы Дани снова пришли его на память: это был несчастный случай. Ловушка была задумана для защиты. Это не было преступлением. Он вспомнил слова Рона: «Что бы мы делали без тебя на этом острове!»

Гилад еще некоторое время колебался. Решение пришло само. Теперь он знал, как обрадуются ребята при виде сюрприза, который он им приготовит! В первый раз за прошедшие долгие недели Гилад снова строил планы.