Глава 4 ЧУДЕСА ЕВАНГЕЛИЯ

Глава 4

ЧУДЕСА ЕВАНГЕЛИЯ

В скульптуре древнехристианских саркофагов и на стеклянных сосудах довольно часто повторяется следующая композиция: Христос — молодой человек, без нимба, в приданных Ему древнехристианскими художниками одеждах, в сандалиях, касается жезлом одного из стоящих перед Ним сосудов, похожих на амфоры, но без ручек, с широким горлом (идрия, рис. 99)[1508]. Иногда при этом присутствуют и апостолы. Число таких изображений значительно[1509]. Старые, а за ними и новые археологи признали в этой композиции чудо претворения воды в вино на браке в Кане галилейской (Ин. II, 1-11). В самом деле, объяснить ее в ка-ком-либо ином смысле трудно. Положение ее среди других изображений, относящихся к чудесам Евангелия (воскрешение Лазаря, умножение хлебов, исцеление слепого, расслабленного), заставляет видеть здесь одно из евангельских чудес. Величие чудес, их высокое догматическое и нравственное значение ясно выступали в сознании древнехристианских художников и находили многократное выражение в вещественных памятниках древности. Претворение воды в вино как начаток знамений и чудес, заставивший учеников Христа уверовать в Него, не могло пройти незамеченным. Иконографические формы чуда просты и соответствуют духу древнехристианской иконографии: фигура Христа та же, что и в других композициях; жезл Его, символ могущества, власти, тот же, что и в изображениях создания Евы, умножения хлебов и воскрешения Лазаря; следовательно, Христос здесь представлен в положении чудотворца. Ответ на вопрос о характере чуда дают сосуды, греко-римские водоносы[1510].

99 Саркофаг, найденный близ церкви Св. Севастьяна

Подробностей евангельского рассказа о чуде в памятниках древнейших не видно[1511]: нет здесь ни Богоматери[1512], ни жениха с невестой, ни архитриклина, ни слуг. Число сосудов колеблется от одного до шести. Постоянное отсутствие подробностей и повторение узкой схемы показывают, что скульпторы ставили своей задачей не полную передачу евангельского рассказа, но одного лишь момента претворения воды в вино. Со свойственной скульптуре краткостью они схватывали само зерно повествования как показатель могущества Христа. Наблюдая положение этого изображения на саркофагах, нетрудно заметить, что на некоторых из них поставлено оно рядом с чудом умножения хлебов. Возможно допустить, что это подлеположение имеет характер неслучайный. Если Кирилл Иерусалимский сравнивал претворение воды в вино с претворением вина в кровь[1513], а Максим Туринский говорил, что претворение воды в вино предваряло таинство воскресения[1514], если, далее, чудо умножения хлебов изъясняемо было древними также в смысле евхаристии[1515], то почему не допустить, что и скульпторы, ставя рядом эти два чуда, держали в мысли евхаристические хлеб и вино. Не отсюда ли следует объяснить то, что во фресках александрийских катакомб, описанных Вешером[1516], оба эти чуда находятся рядом с благословением хлебов (???????)[1517] Христом, а также и то, что на одном из древнейших евхаристических сосудов найдено изображение чуда в Кане[1518].

Характер этого изображения в памятниках византийских уже не тот, что в древнехристианских. Исторический факт выступает здесь с подробностями евангельского повествования, иконографические формы композиции развиваются, а символическая тенденция утрачивает свою силу. На равеннской таблетке кафедры Максимиана (рис. 100)[1519] сохранен еще древнехристианский моложавый тип Спасителя, но голова Его окружена нимбом; в руке Его не жезл, но крест; Он простирает к сосудам десницу. Сосуды имеют форму амфор и снабжены изящной орнаментикой; число их шесть, как показано в Евангелии (Ин. II, 6). Возле Христа стоят два лица: одно с чашей в руке, вероятно архитриклин, другое с книгой — апостол[1520]. Действие происходит в роскошных палатах. Ясно, что здесь представлен момент, последовавший непосредственно за совершением чуда, когда испытание вина вызвало изумление, и что здесь художник придерживается не символической тенденции, но прямого смысла Евангелия. В Евангелии Раввулы[1521] изображение сокращено неудачно: двое слуг; один несет сосуд на плече, другой переливает воду из большого сосуда в малые (числом шесть); налево Богоматерь в розовой одежде, в сопровождении апостола: чуда нет налицо, а есть лишь намек на него в изображении одних второстепенных подробностей. Вероятно, миниатюрист выхватил эти подробности из цельного изображения, с которого копировал свою миниатюру. Удачнее сократил свой оригинал миниатюрист другого, сирийского Евангелия (нац. библ. № 33, л. 6 об.), когда изобразил Одного Христа, благословляющего сосуды[1522]. Полное изображение в Евангелии императорской публичной библиотеки № 21, л. 2 (? ?????): Спаситель со свитком в левой руке возлежит за столом; перед Ним стоит Богоматерь с простертыми руками, что означает ее обращение к Нему по поводу недостатка вина; здесь же стоит группа людей, и один возлежит за столом вместе с Христом. Внизу само чудо претворения воды в вино[1523]: Христос, держа в правой руке красный жезл, касается им одного из шести сосудов, похожих на амфоры, но без ручек. Богоматерь и слуга с удивлением смотрят на Иисуса Христа; направо двое слуг беседуют между собой о чуде; один из них при этом наливает воду в сосуд. Поза Спасителя напоминает скульптуру катакомб, но Его тип уже византийский. Добавочные элементы — Богоматерь и свидетели чуда, в положении которых обнаруживается близкое участие к тому, что происходит перед их глазами, — показывают, что художник хотел представить не один намек на чудо, в формах сжатых, но цельное событие, происшедшее в известной обстановке. Евангелие № 74 (л. 170 об.)[1524]: за столом возлежит Христос и сидят три лица, в числе которых жених и невеста.

100 Таблетка от кафедры Максимиана

Богоматерь обращается к Христу со словами: «вина не имут». Налево архитриклин подносит кубок к устам и делает жест изумления; слуга несет на плече сосуд с водой, другой разливает ее в большие сосуды; позади них колодец, из которого слуга вытаскивает воду: в этой наивной форме выражена мысль о том, что в вино превращена была самая обыкновенная вода, и тем возвышено значение чуда. Лаврентиевское Евангелие (л. 170 об.): Христос и еще два лица возлежат за овальным столом — позы совершенно неудобные при столе этой формы; возле Христа стоит Богоматерь; налево четыре сосуда, в которые слуга наливает воду; другой слуга, или архитриклин, в изумлении разводит руками. Гелатское Евангелие (л. 227 об.): Спаситель, вместе с тремя лицами, между которыми жених и невеста в венках, возлежит за столом. Возле Него стоит Богоматерь. Внизу слуга вытаскивает воду из колодца, а трое других слуг несут ее в сосудах на плечах. Семь (!) сосудов приготовлены… Афоноиверское Евангелие № 5 (л. 363 об.): палаты и в них прямоугольный стол; за столом — жених и невеста в диадемах без привесок и в роскошных одеждах: одежда жениха — нижняя багряная и верхняя голубая, застегнутая на правом плече, невесты — красная с оплечьем. Одежды эти, особенно диадемы, выражают высокое понятие древних о браке, приравнивающем новобрачных к царям и князьям — понятие, усвоенное также и русскими. По левую сторону сидит Христос; к Нему подходит Богоматерь и шепчет Ему на ухо известные слова; направо гость-старец и слуга. Возле стола с правой стороны представлен Спаситель со свитком в левой руке; правой Он указывает на стоящие перед Ним сосуды (их шесть); слуга наливает воду в один из сосудов; архитриклин пробует вино из чаши. Здесь раздельно изображены — брачный пир и чудо претворения воды в вино, и все важнейшие части евангельского рассказа исчерпаны. Далее этого развитие сюжета в Византии не пошло. Памятники позднегреческие стоят близко к древней схеме; таковы изображения в стенописях афонских соборов Дохиарского, Каракалльского, Кутлумушского и Иверского: жених и невеста в царских диадемах сидят за столом, на котором расставлены разные яства; возле стола — Христос, Богоматерь и шесть больших сосудов (Ивер). Греческий подлинник дополняет число присутствующих лиц из произвольных соображений: стол, за которым сидят книжники и фарисеи: один из них, почетнейший, держит чашу с вином; он удивлен. Среди них жених с проседью (???????????), с круглой бородой (??????????????; возле него невеста: на головах их венки из цветов. Позади них молодой человек несет большой сосуд и наливает вино в чашу. Внизу шесть водоносов (???????), которые наполняются водой из кожаных мехов двумя молодыми людьми. Христос сидит на краю стола и благословляет водоносы. Богоматерь и Иосиф возле Него; апостолы позади[1525]. Ни книжники и фарисеи, ни жених с проседью[1526], ни венки, ни кожаные мехи, ни Иосиф не опираются на древневизантийскую иконографию, и потому видеть в фигуре Иосифа аргумент от древнего предания, опровергающий мнения Ренана и Вейса, полагавших, что к тому времени Иосифа уже не было в живых[1527], нельзя. В памятниках русских XVII в. значительные уклонения от древнего предания. Не говоря о неточностях второстепенных, когда, например, изображаются семь вместо шести сосудов (рукоп. Вахрам., л. 724), нельзя не заметить отличий в основном характере сюжета. В ипатьевскам Евангелии Ne 1: (рис. 101): роскошные палаты с признаками московского стиля (кокошники и шатровые башни); среди них прямоугольный стол с обильными яствами, за которым сидит множество гостей и в числе их Христос; в стороне слуги разливают вино, и один подает чашу архитриклину, одетому в русский боярский костюм. Строго говоря, евангельского чуда здесь не видно; один лишь пир веселый. В другом ипатьевскам Евангелии, № 2: за овальным столом сидят Христос, Богоматерь, невеста в царской короне и двое мужчин в шапках; внизу слуги хлопочут около бочек с вином. Сходно изображение в иттьевшт Евангелии 1681 г.: Христос беседует с Богоматерью, бочки заменены глиняными сосудами. В сийском Евангелии[1528] (л. 83 об. и след. см. рис. 11 на стр. 48): овальный стол с яствами; за ним сидит Христос; по одну сторону Богоматерь, по другую жених и невеста в царских коронах. Кругом стола размещены двенадцать апостолов. Изображение не дает никаких указаний на чудо и неверно исторически; брак в Кане трактуется художником как прототип христианского брака, и потому художник соединяет с ним следующую картину: московская пятиглавая церковь, в ней стоит священник, жених и невеста в венцах; мужчина со свечой в руке держит венец над женихом, женщина со свечой держит венец невесты. Напротив, сийский подлинник вдается в буквализм: пир; невеста и женщины-распорядительницы пира обращаются к Богоматери с заявлением относительно недостатка вина; Богоматерь в свою очередь передает это Христу; слуги наполняют сосуды, архитриклин пробует вино; опять пир; гости обращаются к хозяину с похвалой вину. Чистого образа Византии здесь нет; нет даже и вообще художественного центра. Сильные уклонения от византийских образцов замечаются и в извесгном коптском Евангелии национальной библиотеки (л. 223): гости по восточному обычаю сидят на полу вокруг сосудов с вином и фруктов, пьют и рассуждают о чуде. Налево вверху Богоматерь с поклоном обращается к Хрипу; направо двое слуг наливают воду в сосуды и двое приносят сосуды к гостям. Впечатление чуда сообщается и стоящим вне пира женщине и мужчине, которые в изумлении беседуют о происходящем.

В древнейших памятниках Запада, как в graduale национальной библиотеки № 9448 (л. 26 об.)[1529] и в кодексе Эгберта[1530] изображение стоит близко к древнехристианской скульптуре; но в XII–XV вв. оно уже является в виде церемониальной сцены за прямоугольным столом (нац. библ. № fr. 828, л. 172 об.); у стола появляются собачки (нац. библ. № 9561, л. 142 об.) — зародыш той безграничной художественной свободы, которую проявил в трактовании этого сюжета Рубенс. Три картины брака в Кане приписываются Рубенсу: две в Лувре (№ 95–96) и одна в Дрезденской картинной галерее[1531]. Все они сходны по своему общему характеру, но наибольшей широтой замысла отличается луврская картина № 95: роскошные палаты с колоннами в стиле Возрождения; в них огромный стол, уставленный всякими яствами; за столом множество гостей в разнообразных — венецианских и восточных костюмах, иные с бокалами в руках. Посредине в числе гостей сидят Христос и Богоматерь. Близ стола сидят музыканты[1532] и играют по линейным нотам; тут же две собаки на привязи. Слуги наливают вино из амфор в чаши; другие, в числе которых один чернокожий, подают вино гостям. Архитриклин, в роскошной парчовой одежде, держа в руках бокал, с любопытством смотрит на вино. Возле стола огромный балкон, на котором масса зрителей. Повсюду роскошь, жизнь, движение; повсюду оживленные группы и беседы; но за этой роскошью чрева и удовольствия исчезает евангельское чудо; евангельский рассказ, высокий по своей идее, превращается в шумную пирушку во вкусе венецианских балов эпохи художника; личность Спасителя теряется в пестрой толпе. Картина, блестящая по своему замыслу и исполнению, должна быть отнесена к категории картин бытовых; но она передает быт не еврейский, а венецианский[1533].

101 Миниатюра Ипатьевского Евангелия № 1

Исцеление сына царедворца (Ин. IV, 46–54): царедворец в цветных одеждах стоит перед Христом, умоляя Его об исцелении сына, который был при смерти; направо Христос стоит у постели больного. Евангелие № 74, л. 175; елисаветградское Евангелие, зач. 13. В гелатском Евангелии (л. 233) более торжественная сцена: Христос сидит на троне; перед Ним апостолы и царедворец, а в стороне больной, охраняемый слугой, лежит на постели.

Исцеление бесноватых в византийской иконографии имеет довольно определенную схему: Спаситель в обычных одеждах, в сопровождении двух-трех апостолов, стоит и простирает благословляющую десницу к бесноватому, из уст которого вылетают черные демоны; бесноватые обнажены, волосы их подняты, руки иногда связаны. По этому шаблону составлены изображения, относящиеся ко всем евангельским чудесам исцеления бесноватых (Мк. 1,23–26; Лк. IV, 33–35; VIII, 3; Мф. XII, 22–23; Мк. III, 22; Мф. VIII, 28–34; Мк. V, 1-1б;Лк. VIII, 26–39; Мф. IX, 32–34; XVII, 14–18; Мк. IX, 17–27; Лк. IX, 38–42; XI, 14). О точности физиологических признаков болезненного состояния бесноватых здесь не может быть речи[1534]. В лицевых Евангелиях сюда относятся следующие миниатюры. Евангелие Раввулы, л. 282[1535]. Евангелие № 74·· л. 8,15, 23 об., 34 об., 66,83 (бесноватый в трех видах: подходит Христу: падает и опять встает), 114,118 (те же миниатюры в елисавепр. Ев.). Афонопантелеймоновское Евангелие № 2, л. 63; Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 49 об., 59 об. Лаврентиевское Евангелие, л. 15 об., 19,24,64,70 об., 73, 80 об., 110 об., 125 об., 130. Гелатское Евангелие, 32 об., 36 об., 43, 56 об., 94 об., 117,177 об., 182 об. Евангелие императорской публичной библиотеки № 105, л. 24,128 и 132. Армянское Евангелие национальной библиотеки № 10 А, л. 179; Евангелие ахенское[1536]. Более определенные отличия представляет исцеление бесноватых в стране Гадаринской; к обычной схеме здесь присоединяется изображение гробниц, из которых выходят бесноватые; затем бесы садятся на свиней, которые устремляются в море; иногда в стороне стоят изумленные пастухи. Сюда относятся: мозаика в равеннской церкви Св. Аполлинария (Apoll. Nuovo)[1537]: бесноватый вышел из пещеры и стоит перед Христом на коленях (рис. 102). Евангелие № 74, л. 16,72 и 125; лаврентиевское Евангелие, л. 16 об.; гелатское Евангелие, л. 33 об., 103 об. и 172; Евангелие национальной библиотеки № 54, л. 32 об. и 125 об.; Евангелие национальной библиотеки № suppi. 27, л. 67 об. и 68 (демоны имеют форму черных купидончиков); афоноиверское Евангелие № 5, л. 35 и 156); коптское Евангелие, л. 22; ахенское Евангелие[1538]; кодекс Эгберта[1539]. Греческий иконописный подлинник в общем согласуется с памятниками[1540].

Исцеление тещи Симоновой (Мф. VIII, 14–17; Мк. I, 29–34; Лк. IV, 38–39). На одре лежит больная; к ней приближается Христос в сопровождении апостолов и берет ее за руки. Кодекс Григория Богослова № 510, л. 170[1541]. Евангелие № 74, л. 15 (налево Христос с тремя апостолами возлежат за столом, а исцеленная служит им), л. 66 (Id), 114 об. Евангелие лаврентиевское, 15 об. и 64 об.; гелатское Евангелие, л. 32 и 158; Евангелие национальной библиотеки № 54, л. 114 об.; Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 44; Евангелие национальной библиотеки № suppi, gr. 914, л. 98 об.; Евангелие императорской публичной библиотеки № 105, л. 23. Сходно исцеление дочери сирофиникиянки (Мф. XV, 21–28; Мк. VII, 24–30): Евангелие национальной библиотеки № 74, л. 79; елисаветградское Евангелие, зач. 30; гелатское Евангелие, л. 112; лаврентиевское Евангелие, л. 77; греческий подлинник[1542]·, кодекс Эгберта[1543].

Исцеление прокаженных (Мк. I, 40–45; Лк. V, 13–14; Мф. VIII, 2–4; Лк. XVII, 12–19). Христос со свитком, в сопровождении апостолов; перед Ним стоит прокаженный, покрытый струпьями с перевязкой по чреслам; за ним народ; иногда палаты. Иногда художники брали другой момент и изображали прокаженного перед священником или у ног Христа после исцеления. Кодекс Григория Богослова № 510, л. 170 и 215 об. Евангелие № 74, л. 14,16,115 об. и 146 об. Елисаветградское Евангелие, зач. 24 Мф.; зач. 18 и 85 Лк. Гелатское Евангелие, л. 31,95 об., 160 и 199- Лаврентиевское Евангелие, л. 14 об., 112 и 145 об. Евангелие национальной библиотеки № suppi. 27, л. 74 об. Евангелие национальной библиотеки № 54, л. 115 об. Евангелие императорской публичной библиотеки № 105, л. 22 и 150. Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 43- Евангелие университетской библиотеки в Афинах, л. 193· Афоноиверское Евангелие № 5, л. 142. Афоноватопедский Октотевх XI–XII вв. № 515, л. 34 об. Ипатьевское Евангелие № 2. Давидгареджийская минея, л. 7. Греческий подлинник — сходно[1544]. Ср. кодекс Эберта[1545].

102 Мозаика в равеннской церкви Св. Аполлинария Нового

Исцеление расслабленных (Мф. IX, 2–8; Мк. II, 3-12; Лк. V, 18–26; Ин. V, 1-15). Об одном исцелении расслабленного рассказывают синоптические Евангелия, о другом — Евангелие Иоанна. Внешний отличительный признак второго из этих исцелений, перешедший в иконографию, — овчая купель Вифезда. Описание первого исцеления также неодинаково у синоптиков: ев. Марк и Лука говорят, что расслабленный спущен был в дом, где находился Христос, сквозь кровлю; у ев. Матфея этой подробности нет. Сопоставляя с этими рассказами вещественные памятники, видим, что древнейшие из этих последних не выражают подробностей чуда, описанных в Евангелиях Марка, Луки и Иоанна. Число этих памятников, особенно скульптурных, весьма значительно[1546], и описывать каждый из них отдельно нет никакой необходимости, так как они повторяют один и тот же тип изображения (см. рис. 103). Спаситель (тип молодой, а иногда и зрелый), держа свиток в левой руке, простирает правую к расслабленному — жест, выражающий слова Евангелия: «встань, возьми одр твой и иди в дом твой».

103 Саркофаг из катакомб Люцины

Расслабленный изображается обычно в виде маленького человечка, в короткой тунике и в узких коротких штанах — одежда воинов, путешественников и больных, приспособленная к климатическим переменам; он несет на своей спине одр — ?????????, легкую кровать из досок (форма кушетки), какие употреблялись в качестве носилок для перенесения мертвых[1547], а также служили для обычного употребления в быту бедняков. Смысл сцены в памятниках, по нашему мнению, прямой исторический; заключения же католических археологов (Марки, Росси, Мартиньи, Крауз) относительно символического его значения основываются на сбивчивых и нерешительных сопоставлениях его с неясными памятниками письменности. Внешняя связь его на памятниках с чудесами — в Кане и умножения хлебов имеет характер случайный; притом она наблюдается далеко не всегда. Типическая форма этого изображения может быть подведена к рассказу любого из евангелистов; попыток передачи особенностей их рассказов, как уже замечено, в древнейших памятниках не видно. Указывают на фреску из катакомб Маркеллина и Петра и на один из ватиканских саркофагов[1548], на которых изображено некоторое подобие овчей купели. Однако первый из этих памятников, на наш взгляд, не имеет такого значения: представлена гробница в виде прямоугольника, нормальной величины, как это видно из сравнения ее размеров с размерами находящихся здесь фигур людей; в ней стоит обнаженный человек с перевязкой по чреслам; на край гробницы становится Спаситель (?) и обращается с жестом к стоящему в ней человеку. Здесь нет признаков исцеления расслабленного: 1) гробницу нельзя признать ни овчей купелью, ни одром расслабленного; 2) изображение не имеет типического признака — одра на плечах расслабленного; 3) об омовении расслабленного нет речи в Евангелии. Смысл изображения неясен, но его скорее можно принять за крещение или воскрешение неизвестного лица[1549], чем за исцеление расслабленного. Другой памятник — саркофаг[1550] — представляет следующие изображения: в верхней части типическое исцеление расслабленного (с одром на плечах), со свидетелями чуда и изображением расслабленного с посохом — до исцеления. Находящиеся здесь три арки на колоннах — суть декоративный, весьма распространенный в скульптуре саркофагов мотив, но не те пять «крытых ходов», о которых говорит ев. Иоанн (V, 2).

104 Мозаика в равеннской церкви Св. Аполлинария Нового

Верхнее изображение отделено от нижнего волнообразными линиями; это опять не изображение воды, но орнамент, которому присвоено наименование «strigilis». Внизу неизвестное лицо лежит на одре; это не бедный расслабленный, какого мы встречаем всегда на саркофагах; но лицо важное — в длинной тунике и иматии; у изголовья его сидит печальный слуга, у ног два лица, беседующие с ним. Все это мало похоже на расслабленного, и вопрос о значении сцены остается открытым. Скульптура древних авориев парижского[1551], равеннского[1552] (VI–VII вв.) и эчмиадзинского сообщает идеальную черту фигуре Христа — четырехконечный крест в руке. Мозаика равеннская (см. рис. 104), повторяя тот же тип изображения[1553], дает вместе с тем первый пример изображения по Евангелиям Марка и Луки[1554]. Двое людей, стоя на кровле дома, спускают на веревках внутрь дома одр, на котором лежит расслабленный. Отсюда форма эта становится наиболее употребительной в византийской иконографии. В кодексе Григория Богослова № 510 (л. 316 об.)[1555] (см.

Двое, стоя на кровле того дома, спускают к ногам Христа расслабленного на изящной кровати. В барбериновой псалтыри исцеление расслабленного иллюстрирует псалом CVI, где речь идет о милостях Божиих нуждающимся людям; формы изображения древнехристианские·, расслабленный несет на спине свой одр (ср. греч. псалт. нац. библ. № 20, л. 20). В Евангелии № 74 четыре изображения; формы их приспособлены к тексту евангелистов: в Евангелии Матфея (л. 16 об.) Христос среди апостолов и народа; перед Ним на золотой (!) постели лежит расслабленный; направо расслабленный несет на спине свой одр. Миниатюры в Евангелиях Марка и Луки[1556] почти тождественны: Христос возлежит в доме; перед Ним стоят апостолы; четверо или двое опускают расслабленного с кровли к ногам Христа; в стороне — момент предшествующий: четверо несут расслабленного к дому на одре (л. 67 и 116). В Евангелии Иоанна (л. 176) совсем иное изображение: античный бассейн, в котором плавают трое больных. Ангел погружает в бассейн свой жезл. По сторонам бассейна лежат на шести кроватях больные. Ниже Христос с двумя апостолами стоит у одра расслабленного; направо расслабленный несет на спине свой одр. В лаврентиевском Евангелии выражено несколько моментов: люди приносят расслабленного к Христу, затем Христос исцеляет его, и расслабленный несет одр (л. 17,65 об. и 112 об.); Вифезда, возле которой лежат больные; расслабленный несет свой одр, рассказывает о своем исцелении народу (л. 176 об.). В гелатском Евангелии все четыре изображения сходны с Евангелием № 74 (л. 34,95,161 и 234); в Евангелии университетской библиотеки в Афинах (л. 194): палаты, возле них Христос; апостолы и народ; сверху спускается в палаты белая постель с лежащим на ней расслабленным, бледным, в голубой одежде. В мозаиках Св. Марка в Венеции·, трое опускают расслабленного с кровли; Христос с благословляющей десницей; возле Него два апостола; против Него два жестикулирующих собеседника[1557]. Это изображение повторено в мозаиках Монреале[1558]. Сверх того здесь есть и другое[1559]: расслабленный несет на спине свой одр; Христос обращается к нему с жестом; за Ним апостолы; в стороне купель, к которой слетает сверху ангел. В давидгареджийской минее два изображения: основная мысль первого (л. 40) выражена, по Евангелиям Марка и Луки, особой надписью ? ??????? ??? ????????? ??? ??? ???????: внутренность дома; Христос сидит в доме и простирает руку к расслабленному, спущенному к Его ногам двумя лицами, бюсты которых видны из-за стены дома. Миниатюрист не обнаружил стремления к соблюдению правил перспективы. Второе на тему — овчая купель, как гласит надпись: ? ????????? ?????????? (л. 11). Купель в виде античного бассейна с водой; возле нее лежит на одре расслабленный, к которому приближается Христос с жестом, в сопровождении молодого апостола. По другую сторону купели исцеленный расслабленный стоит с одром на спине. В Евангелии № 54 (л. 193 об.) двое спускают расслабленного с кровли внутрь палат, в которых сидят — Христос и народ; позади Христа стоят апостолы. Нагой расслабленный покрыт наброшенной на него мантией; одр весьма бедный, без подстилки. В Евангелии императорской публичной библиотеки № 105 (л. 192) — расслабленный, с одром на спине, стоит перед Христом; Вифезды нет, несмотря на то что миниатюра относится к рассказу ев. Иоанна. В афоноиверском Евангелии № 5 (л. 377 об.) расслабленный — изможденный, с синим цветом тела, сидит на кровати; с левой стороны — Христос и апостолы, с правой — расслабленный несет свой одр; за ними идут два книжника. В стенописях Афонодохиарского и Афоноиверского соборов: к Христу приносят на носилках расслабленного (ср. фреск. в афинской ц. Св. Андрея на ???? ????????); тут же целая толпа народа. В греческом подлиннике два изображения: первое, по Марку и Луке, согласно с памятниками: двое спускают расслабленного с кровли; расслабленный с одром на спине[1560]; второе, по Евангелию Иоанна, представляет нововведение лишь в том, что отмечает пять камор (????? ???????), неизвестных в византийских памятниках[1561].

105 Миниатюра кодекса Григория Богослова № 510

В русских памятниках чистые древние византийские формы не сохранились, по крайней мере их нет в памятниках XVII–XVIII вв.: ближе к древности стоит миниатюра лицевого сборника Вахрамеева, где изображены: ангел, возмущающий воду, Христос, исцеляющий расслабленного и беседующий с ним («се здрав еси»); расслабленный перед сонмом иудеев (л. 745,747 и 749). В ипатьевскам Евангелии № 1 изображен горный ландшафт с затейливыми палатами в перспективе; расслабленный, одетый в короткую тунику, лежит на кровати, имеющей форму деревянного ящика; к нему обращается с жестом Христос, за которым стоит большая группа апостолов; вдали за горой расслабленный, с одром на плече, стоит перед толпой жестикулирующих иудеев. В сийском Евангелии (л. 104 об.) чудо происходит в церкви московской архитектуры с маковицами и прикрепленными к ним посредством цепей восьмиконечными крестами. Высшей полнотой отличается изображение в святцах из собрания С.-Петербургской духовной академии·. обширные палата, в которых заметны пять-шесть дверей (пять притворов) в разных местах; в дверях сидят и лежат увечные — хромые, слепые и проч. Вверху архангел Михаил (надпись) жезлом возмущает воду в бассейне[1562]; внизу лежит расслабленный в ящике; перед ним Христос и группа апостолов; далее — расслабленный несет на плече свою кровать; его встречает большая толпа иудеев. Исцеление расслабленного входит в лицевые Страсти (рукоп. Общ. люб. древн. письм. № 91, ст. 20), так как в тексте говорится, что 38-летний расслабленный свидетельствовал перед Пилатом о своем чудесном исцелении; но важных особенностей на этот раз миниатюры Страстей не дают[1563].

Исцеление сухорукого (Мф. XII, 9-13; Мк. III, 1–5; Лк. VI, 6-10). Композиция чрезвычайно простая: Спаситель в обычном типе; перед Ним стоит сухорукий с протянутой рукой; Спаситель касается десницей больной руки; апостол с изумлением смотрит на чудо. Таково изображение в кодексе Григория Богослова № 510 (л. 310 об.)[1564]. В Евангелии № 74 за Христом апостолы, за сухоруким народ: л. 23,68 об. и 117 об. Елисаветградское Евангелие, зач. 45 Мф., зач. 10 Мк. и зач. 22 Лк. Гелатское Евангелие, л. 42 об., 98 об. и 163 об. Коптское Евангелие, л. 32 (сухорукий простирает к Христу обе руки). Лаврентиевское Евангелие, л. 67 и 117 об. Евангелие публичной библиотеки № 105, л. 74. То же в греческом подлиннике[1565]. Ср. кодекс Эгберта[1566].

Исцеление слуги сотника (Мф. VIII, 5-13; Лк. VII, 2-10). Христос в обычной позе Учителя, беседует с сотником; за Христом апостолы, за сотником народ. Направо Христос в доме сотника, обращается с жестом к лежащему на постели отроку. Евангелие национальной библиотеки № 74, л. 14 об. ср. л. 120. Гелатское Евангелие, л. 31 об. (в дверях дома женщина простирает руки к Христу; в ней следует видеть, во всяком случае, лицо, принимающее близкое участие в больном, — быть может, его мать). Лаврентиевское Евангелие, л. 116 об. Греческий подлинник — сходно[1567].

Воскрешение сына вдовы наинской (Л?. VII, 11–15). Первые попытки этого изображения — в древнехристианской скульптуре. На одном из латеранских саркофагов[1568] Спаситель, юный, касается жезлом мумии, поднимающейся с земли; по сторонам стоят два апостола. То же на саркофаге арльского музея (один апостол)[1569]. На саркофаге (из Ватикана), хранящемся на villa Albani[1570], Спаситель касается рукой головы мальчика в тунике, сидящего на одре (?) и простирающего к Нему руки; направо изумленный апостол; то же на одном фрагменте латеранского саркофага[1571]. Более определенное и подробное изображение на другом латеранском саркофаге[1572]: Христос в обычных одеждах, со свитком, поднимает за руку с массивного одра мальчика, одетого в тунику; воскрешенный открыл уже глаза и поднимается довольно свободно. Возле одра — мать воскрешенного припадает к ногам Христа; за одром — один из апостолов (?) с благословляющим жестом и человек из народа, в изумлении простирающий руки. Это изображение стоит близко по своему характеру к изображениям византийским. Первый пример византийского изображения в кодексе Раввулы[1573]: несколько человек в коротких туниках несут на носилках умершего, одетого в длинную тунику; умерший поднялся и сидит; по другую сторону обычной в этом кодексе аркады находились изображения Христа и апостола, теперь стертые. В кодексе Григория Богослова № 510[1574]: Спаситель с обычным жестом приблизился к одру, поставленному на земле; умерший открыл глаза, поднимается на ложе; мать его отирает свои слезы паллиумом; за ней носильщики с факелами. В Евангелии № 74 (л. 121): город Наин в виде башни; из него четверо выносят умершего на носилках; за носилками идут четыре плачущие женщины, в числе которых мать умершего. Направо Христос поднимает умершего с носилок, при чем присутствуют апостолы, те же четыре женщины и народ. В гелатскам Евангелии (л. 167): город в виде палат, из которых выступает толпа народа; впереди толпы двое несут на плечах одр с покойником. Мать умершего преклоняет голову перед Христом и простирает к Нему руки, испрашивая Его милости. Лавреитиевское Евангелие, л. 284. В Евангелии национальной библиотеки № 54 (л. 201): гробница в виде саркофага, возле которой — мать умершего и трое сопровождающих фоб. Христос в сопровождении апостолов приближается к фобу и обращается с жестом к лежащему в нем спеленутому юноше, который и поднимается из фоба. Мать воскрешенного кланяется Христу; присутствующие изумлены. В коптском Евангелии (л. 157 об.): носилки с покойником, который поднимается; возле носилок Христос с жестом и фи апостола. Греческий подлинник: город; у ворот его толпа народа, среди которого четверо ставят на землю одр; на одре юноша, покрытый саваном; он немного приподнимается и смофит на Христа, который, придерживаясь одра, благословляет юношу. Позади Христа апостолы; у ног Его женщина, плачущая и рвущая на себе волосы[1575].

В древнейших памятниках Запада нет существенных отличий: в кембриджском кодексе[1576] из городских ворот выносят на носилках умершего; Христос десницей касается его головы; внизу Он стоит среди двух апостолов. Типы древнехристианские. В стенописях Св. Георгия в Оберцелле[1577]: с правой стороны из палат выносят умершего; с левой — Христос обращается с жестом к умершему, который уже сидит на одре; у ног Христа наинская вдова (ср. рукоп. нац. библ. № 9561, л. 154).

106 Миниатюра Григория Богослова № 510

Сходна с рассмотренной композиция воскрешения дочери Иаира (Мф. IX, 23–26; Мк. V, 35–43; Лк. VIII, 49–56); его древнейшие примеры на саркофаге Максимиана[1578] и арльском[1579]. На первом Спаситель простирает руку к мумии, лежащей на одре; возле Христа стоит отец умершей. На втором Христос в присутствии апостолов и народа поднимает умершую с одра за руку; у ног Христа кровоточивая; она касается края одежд Его; введена она в композицию потому, что рассказ об ее исцелении стоит в связи с рассказом о воскрешении дочери Иаира (Мф. IX, 20–22). Третий памятник — саркофаг латеранский[1580] сомнительный: по рисунку Гарруччи, на одре лежит юноша, а потому мы изъяснили композицию в смысле воскрешения сына вдовы наинской; а по рисункам Мартиньи, Р. де Флери и Крауза — женщина, как показывает ясно ее прическа. Типы лиц также несходны между собой в разных изданиях. Четвертый памятник — брешианская таблетка[1581]; Христос поднимает с одра умершую; возле нее плачущие женщины в опоясанных туниках, с распущенными волосами. В памятниках византийских отмечаются два момента чуда: просьба Иаира и исполнение ее. В кодексе Григория Богослова № 510 (л. 170; см. рис. 106)[1582]: Иаир в багряном плаще и в короткой одежде, без рукавов, с перевязкой в волосах в виде узкой ленточки, стоит перед Христом; за ним четыре воина в латах. Направо на роскошной постели лежит умирающая; перед ней служанка с опахалом из павлиньих перьев. В Евангелии № 74 (л. 74 елисав. Ев., зач. 21 Мк.)[1583]: Иаир в воинских одеждах простирает к Христу руки; позади Христа апостолы, позади Иаира народ; направо палаты и в них на богатой постели дочь Иаира; позади постели стоят мужчина и женщина. Ср.: гелатское Евангелие,л. 35 об., 104 об., 106,173 об. и 174 лаврентиевское Евангелие, л. 18,71 об. и 122; давидгареджийская минея, л. 10. В греческом подлиннике: палаты; девица сидит на золотой постели. Христос берет ее за руку; правой рукой Он благословляет; позади Христа Петр, Иаков и Иоанн. По одну сторону постели муж в одеянии (vowa)[1584] с убрусом на голове; по другую плачущая женщина; вне палат большая толпа народа. Сходно изображение и в кодексе Эгберта, но нет родителей умершей[1585]. Новые художники трактуют эту тему иначе: Габриель Макс[1586] старается выразить в глазах, лице и во всей фигуре умершей дочери Иаира признаки постепенного возвращения жизни; схватывает трудный момент перехода от смерти к жизни; а Шраудольф сосредоточивает силу экспрессии на том поражающем впечатлении, какое произвело чудо на присутствующих[1587].

Укрощение бури (Мф. VIII, 23–27; Мк. IV, 35–41; Лк. VIII, 22–25). Взволнованное озеро; на нем ладья, в которой сидят Христос и апостолы. На берегу озера сидит обнаженная человеческая фигура с волосами дыбом, олицетворяющая ветер. Спаситель обращается к ветру с благословляющей десницей; ветер закрывает уста рукой, т. е. перестает дуть, и буря прекращается. Так изображается это чудо в лицевых Евангелиях: Евангелии № 74, л. 15 об., 71 об. и 124 об.; елисаветградском Евангелии, зач. 27 Мф., зач. 18 Мк. и зач. 37 Лк. В гелатском Евангелии (рис. 9 на стр. 43) Спаситель в лодке представлен в двух положениях: Он спит на корме[1588] и затем стоит в передней части лодки и укрощает ветер, изображенный в виде человека с трубой во рту и в голубом нимбе (л. 33, 171 об.; на л. 102 об. фигура ветра заменена лучами, падающими сверху, а в лобковской псалтыри ветер — юноша в тунике и колпаке, с длинной трубой в правой руке; левой закрывает рот; в воде олицетворение моря в виде женщины с длинными волосами, прикрытой мантией в колпаке[1589]). Лаврттиввское Евангелие, л. 16 (ветер на берегу с трубой) и 120 об. В коптском Евангелии (л. 21 об.): бурное море; Спаситель-кормчий сидит у руля и обращается с жестом к морю. Ученики в сильной тревоге; среди них ап. Петр отличается золотым нимбом. В Евангелии № 54 (л. 124 об.) Спаситель сидит посередине лодки и обращается с жестом к воздушному пространству. В другой миниатюре того же кодекса (л. 207) Спаситель представлен спящим на корме лодки — Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 45. В Евангелии публичной библиотеки № 118, л. 3 об. — изображение в западном стиле. Греческий подлинник описывает композицию сходными чертами: бурное море, и среди него лодка; Иисус Христос спит на корме; Петр и Иоанн в страхе простирают к Нему руки; Андрей держит кормило; Филипп и Фома спускают паруса. Спаситель во второй раз в середине корабля простирает руки по направлению к ветрам, запрещая им дуть. Сверху из облаков ветры дуют в паруса[1590]. Видно, что византийская композиция здесь расширена и положения фигур видоизменены; это касается положения ап. Филиппа и Фомы и Самого Спасителя, простирающего обе руки (??????). О формах ветров составитель подлинника не говорит; это могли быть или олицетворения, как в стенописях ватопедских[1591], или просто пучки лучей (ср. стенописи собора Афонодохиарского и ксенофского параклиса Св. Георгия).

В западных памятниках переделаны кое-какие подробности. Назовем ахенский кодекс Евангелия: бурное море, в котором плавают рыбы; на нем лодка; Спаситель (без бороды) спит на корме; ап. Петр обращается к Нему с мольбой. Двое из апостолов опускают паруса. Христос во второй раз в передней части лодки, где сидит ап. Иоанн; Он запрещает ветру дуть; ветер представлен в виде двух голов животных[1592]. В кодексе Эгберта[1593]: Христос стоит на корме, к Нему обращаются с мольбой два апостола; Христос в передней части лодки обращается к ветрам, представленным в виде двух голов животных; позади Него апостол. В стенной живописи в Оберцелле[1594]: Христос спит на корме возле апостола, управляющего лодкой; один из апостолов приближается к Нему, чтобы разбудить Его, другие снимают паруса; Христос впереди запрещает дуть ветрам, представленным в виде двух человеческих голов с рогами. Нельзя признать это изображение ни самым древним среди других изображений этого чуда, так как мы знаем его по миниатюрам лобковской псалтыри, ни чисто романским, как полагает Барбье де Монто[1595]. Здесь та же композиция, те же положения фигур, жесты, что и в памятниках византийских. Детальные отличия его, признаем ли их первоначальными или введенными в стенописи позднейшими реставраторами, не дают ему права на самобытность в широком смысле слова. Следы влияния искусства древнехристианского можно видеть здесь в изображениях ветров, но те же самые следы и в искусстве византийском, и потому на основании этого признака слишком трудно доказать, что рассматриваемое изображение ведет свое родословие прямо от древнехристианского периода, без посредствующего воздействия Византии. Форма лодки, конечно, имеет свои подобия в памятниках древнехристианских[1596], но они есть также и в византийских — в мозаиках равеннских, в миниатюрах рукописей и проч. Соображения Бейсселя, который, основываясь на условных формах изображений корабля и рыб, полагает, что прототип изображения изобретен если не на острове Рейхенау, то, во всяком случае, в такой стране, где не было ни большого моря, ни больших рыб, на наш взгляд, не имеют никакой цены. В памятниках средневековых вообще условность форм преобладает над копированием с натуры: лодку и рыб изображали в формах условных не только художники, никогда не видавшие моря, но и приморские жители: художники Константинополя, Афона, Равенны знали море, большие корабли и больших рыб, однако в их памятниках та же условность этих изображений, что и в памятниках немецких. Если, далее, Бейссель присутствие рыб в море во фреске оберцелльской объясняет пристрастием к ним здешних монахов, которые в многочисленные постные дни питались рыбой, то это не более как ученый курьез специалиста, потерявшего ключ к простому и естественному объяснению факта: рыба является здесь для наглядности и полноты представления о море, как и в изображениях реки Иордана.

Олицетворение ветра есть остаток искусства древнехристианского, опирающегося в свою очередь на искусство классических народов; принципиальная же возможность олицетворений оправдывается книгами Ветхого и Нового заветов (Иер. XLIX, 36; Зах. VI, 1–8; Апок. VII, 1–3. Ср. перевод вульгаты пс. CIV resp. CIII, 3–4: Qui facit angelos suos ventos). Олицетворения ветра в памятниках древности встречаются в связи с изображениями прор. Ионы, ввергаемого корабельщиками в бурное море, Иова (Иов. 1,14), Апокалипсиса и укрощения бури Христом[1597]. Формы олицетворения в памятниках византийских довольно разнообразны; но здесь мы не встречали изображения ветра в виде головы животного или птицы, как иногда в памятниках западных. В Византии и России для этих олицетворений принята форма человека: иногда фигура человека в рост, с трубой в руке, в одеянии, остроконечной шапке, закрывающего рот рукой (лобк. пс.); иногда он обнажен и без трубы (Ев. № 74); иногда — в виде одной человеческой головы с трубой (гелат. Ев., ипат. Ев. 1591 г.); иногда — в виде лучей, без человеческого облика (гелат. Ев.). Человек-ветер чаще является молодым, но иногда и старцем, как в комментариях на книгу Иова в национальной библиотеке XIII в. № 134[1598] и в стенописях Афоноватопедского собора[1599].

Хождение Христа по водам (Мф. XIV, 24–32; Мк. VI, 47–51; Ин. VI, 16–21). Древнейший памятник этого изображения — ониксовая камея (рис. 107), неоднократно изданная[1600]: корабль, стоящий на огромной рыбе; на корабле три человека — один у руля и двое в передней части; на мачте и корме сидят птицы. Специалисты обращают особенное внимание на рыбу и изъясняют ее в смысле символическом: рыба означает Христа, корабль, покоящийся на ней, — церковь[1601]; корабль этот, по словам Гарруччи, есть корабль ап. Петра, так как возле него изображено спасение Петра от потопления. Не останавливаясь на разборе этих изъяснений, отчасти имеющих тенденциозный характер, мы констатируем в этом памятнике прежде всего сцену исторического характера. Основные черты византийского сюжета хождения Христа по водам выражены здесь с полной ясностью, так что объяснительная надпись I?? ПЕТ., введенная в композицию, представляется излишней. В кодексе Григория Богослова № 510[1602]: бурное море, на котором лодка, заливаемая волнами; в лодке сидят устрашенные апостолы; около лодки стоит по пояс в воде ап. Петр. Христос со свитком, стоя на поверхности воды, берет его за руку. Сходно одно изображение в гелатском Евангелии (л. 50 об.); в другой миниатюре этого кодекса (л. 238) нет ап. Петра, но изображен Христос идущим по водам к лодке: миниатюра скомпонована по Евангелию Иоанна (VI, 19). В миниатюре по Евангелию Марка (л. 109 об.): взволнованное море, по которому плывут в лодке апостолы; они обращают взоры к Христу, приближающемуся к морю. На корме лодки Христос изображен во второй раз, как укротитель бури: Он обращается с жестом к ветру, представленному в образе и одеждах ангела, но без крыльев. В Евангелии № 74: апостолы в лодке, вытаскивают из воды сеть, наполненную рыбами; ап. Петр нагой, в нимбе, плывет к приближающемуся Христу (л. 29 об. елисав. Ев., зач. 59 Мф.). Та же миниатюра в Евангелиях Марка (л. 77 елисав. Ев., зач. 26) и Иоанна (л. 178 об. елисав. Ев., зач. 19). Евангелие национальной библиотеки № 115, л. 388. Лаврентиевское Евангелие, л. 30 и 30 об., 75 и 180. Евангелие национальной библиотеки № suppi. 27, л. 116. Евангелие публичной библиотеки № 105, л. 193 об. Коптское Евангелие, л. 278 (апостолы нагие вытаскивают невод с множеством рыб; Христос сидит на берегу; к Нему плывет ап. Петр). Кодекс национальной библиотеки № 134[1603], л. 78. Беневентские врата[1604]. Стенописи афонских соборов Кутлумушского (сев. стор.) и Иверского (южн. стор.). Греческий подлинник — то же[1605]. В кодексе Эгберта[1606] изображение сходно с византийскими, но ветер в виде двух голов животных.

По этой же схеме составлено византийскими художниками изображение явления Христа ученикам на море Тивериадском (Ин. 1,1 и след.): апостолы в лодке на озере; ап. Петр обнаженный плывет к Христу, идущему по воде. Евангелие № 74 л. 211 и 211 об.; елисав. Ев., зач. 66. В гелатском Евангелии (л. 275 об.) две лодки: в одной качается на синих волнах моря ап. Петр, в другой три апостола. Христос стоит на берегу моря и благословляет их. Евангелие публичной библиотеки № 105, л. 221. Греческий подлинник[1607]: море, посередине его лодка, в которой находятся десять апостолов; они тянут невод, наполненный рыбами. Христос стоит на берегу моря и благословляет апостолов. Ап. Петр обнаженный, плывет по морю к Христу. Позади Христа рыбы на горящих углях.

107 Камея с изображением хождения Иисуса Христа по водам