Глава шестая

Глава шестая

Незадолго до возвращения Давида в Иерусалим еще один мятеж грозил расколоть народ: Савей, вениамитянин, призвал израильтян к войне с Давидом. Из-за его призыва к оружию еще сильнее разгорелся спор между десятью израильскими коленами и коленом Иудиным, к которому принадлежал сам Давид. Только мужи колена Иудина остались со своим царем.

Давид повелел Амессаю собрать войско, но Иоав убил Амессая и снова взял на себя командование войском Давида.

Заманив мятежника в Авел-Беф-Маах, Иоав держал город в осаде до тех пор, пока некая женщина не собрала городских старейшин и не убедила их бросить через городскую стену голову Савея, чтобы спасти город от Иоава.

Спустя несколько лет филистимляне снова выступили против израильтян, и Давид повел свой народ на войну. Он был стар и не так силен, как прежде, поэтому народ стал протестовать против его участия в походе.

— Не выйдешь ты больше с нами на войну, чтобы не угас светильник Израиля.

Давид уступил, и войско вышло в поход без него. Во время этой войны храбрые мужи Давида поразили братьев Голиафа и таким образом уничтожили последних потомков единоборца.

Давид воспел песнь Господу, своей твердыне и своей крепости, в тот день, когда Бог избавил его от руки всех его врагов, и опять согрешил против Господа, повелев исчислить мужей сильных. Гордость и честолюбие побудили Давида исчислить свой народ, чтобы он мог хвалиться размерами своего войска и его мощью, вместо того чтобы уповать на Бога, могущего даровать ему победу независимо от численности войска. Разве силой человека утвердилось царство Давида?

Осознав свой грех, Давид просил у Бога прощения. Господь повелел ему выбрать одно из наказаний: голод в стране в течение семи лет, бегство от врагов в течение семи месяцев или моровую язву, которая будет опустошать страну в течение трех дней.

— Пусть впаду я в руки Господа, — сказал Давид, — ибо велико милосердие Его.

Итак, он выбрал моровую язву.

Семьдесят тысяч людей умерли из-за того, что Давид исчислил свой народ и гордился его множеством. Наконец Господь смилостивился и сказал:

— Довольно!

Давид увидел, как ангел Божий, стоя на гумне Орны, иевусеянина, вложил меч в ножны, и царь задрожал от благоговейного страха. Давид купил гумно и волов, построил на гумне жертвенник и принес Господу, остановившему истребление Израиля, всесожжение и мирные жертвы.

Однажды на этом самом месте будет воздвигнут храм.

* * *

Вирсавия видела, как старел ее любимый муж. Его волосы поседели, глубже залегли морщины на его все еще красивом лице. Плечи Давида опустились, как будто на них тяжелым грузом лежал весь Израиль. Теперь он медленнее ходил по коридорам своего дворца и редко посещал наложниц. Жены по-прежнему приходили к Давиду со своими жалобами, выталкивая вперед своих сыновей, пока он не замечал их и не позволял им взять на себя какие-нибудь обязанности.

При случае Давид обычно заходил к Вирсавии и проводил с ней весь вечер.

— Когда-то я был быстр, как орел, но теперь мои ноги, словно стволы деревьев, прочно врастают в землю.

Вирсавия с улыбкой растирала ноги мужу.

— Все мы стареем, дорогой.

Давид дрожал, и Вирсавия укутала одеялом его плечи. Он взял ее руку и поцеловал.

— Ты для меня и сейчас так же прекрасна, как и в молодости.

— И ты так же обаятелен, как и прежде, — Вирсавия поднялась и поцеловала Давида, как целует жена мужа, вместе с которым она выдержала много испытаний за десятилетия совместной жизни. — Ты все еще дрожишь.

— Это остывает кровь, которая в молодости была так горяча.

— Я люблю тебя ничуть не меньше, чем раньше.

— Мои слуги нашли способ, как согревать меня.

Вирсавия криво улыбнулась.

— Да, я слышала.

Слуги обыскали всю страну в поисках самой красивой юной девушки, которая должна была спать с Давидом.

— Разве не ты внушил им эту мысль?

— Ависага прекрасна, но я могу только смотреть на нее. Все остальное уже не для меня.

— Если бы я могла сохранить тебя для себя одной, я бы сделала это.

— И если бы я был более благоразумен в молодости… — Давид вздохнул — Если бы, если бы… — он покачал головой. — Я знал закон так же, как и любой другой человек. Я осмелюсь сказать, что даже если бы закон был записан в наших сердцах, то и тогда мы не могли бы избежать ошибок.

— Ты всегда был мужем по сердцу Божьему.

— У меня так много недостатков, я совершил так много грехов. Прелюбодеяние, убийство…

Вирсавия прикрыла ладонью рот Давида.

— Бог любит тебя, потому что ты каждый раз, как поймешь, что совершил грех, каешься перед Ним. Ты печалился о своих грехах. Ты старался творить правду, мой любимый.

— Человек, который причинил боль всем, кого любил. Бессчетное количество людей погибло во время моего царствования, — Давид покачал головой, на его глазах показались слезы. — Зачем Бог сделал это? Почему из всего народа израильского Он поставил царем именно меня?

Вирсавия села перед мужем на пол и положила голову ему на колени. Она улыбнулась и закрыла глаза, когда он погрузил свои пальцы в ее волосы.

— Потому что ты единственный человек, который задает этот вопрос.

* * *

Вирсавия знала, что Аггифа подстрекала своего сына, Адонию, заявить о своих правах на престол, потому что он родился следующим после Авессалома. Когда Адония, как некогда и Авессалом, приобрел колесницы, лошадей, набрал пятьдесят скороходов, чтобы они бежали перед ним, и повел себя так, как будто он был уже царем, Вирсавия испугалась. Неужели назревал еще один бунт?

Давид ничего не говорил о поступках Адонии, и Вирсавия тоже молчала. Однако она размышляла. Неужели Давид забыл о своем обещании сделать царем Соломона? Если Адония станет царем, то она и ее сыновья умрут в тот же день, когда умрет Давид, потому что Адония так же, как и Авессалом, был высокомерным и беспощадным. Когда Вирсавия услышала от своих сыновей, что Адония советуется с Иоавом и священником Авиафаром, и те оказывают ему поддержку, она поняла, что скоро Адония объявит себя царем и что у него есть сторонники, которые одобрят его притязания на престол.

Вирсавия пришла со своими страхами к Господу. Она постилась, молилась и ждала от Него ответа.

Адония пошел к источнику Рогель, чтобы принести там в жертву овец, волов и тельцов. Он пригласил всех сынов Давида, кроме Соломона и его братьев, а также пророка Нафана, священника Ванея и воинов, которые остались верны Давиду.

Вирсавия поняла, что снова приближается война. Возможно, это был последний Божий суд над ней и Давидом за их грех.

К ней пришел Нафан, он был настроен решительно, его глаза горели.

— Тебе известно, что Адония, сын Аггифы, сделался царем и что наш господин Давид даже не знает об этом? — спросил пророк Вирсавию.

— Я молилась.

— Если ты хочешь спасти свою жизнь и жизнь своего сына Соломона, то послушайся моего совета. Иди сейчас же к царю Давиду и скажи ему: «Не обещал ли ты, господин мой, царь, мне, что мой сын Соломон будет царем после тебя и сядет на твой престол? Тогда почему же воцарился Адония?» И вот, когда ты будешь говорить ему, я приду и подтвержу твои слова.

— Я сделаю это, — сказала Вирсавия, трепеща при мысли, что может случиться, если Давид забыл свое обещание. Не подумает ли он тогда, что она такая же, как и другие его жены, которые борются за власть для своих сыновей? Однако разве у нее есть выбор? Если к власти придут злые люди, то вся ее семья умрет.

Вирсавия торопливо шагала по коридору в покои царя, ее уста шептали горячую молитву.

— Я должна поговорить с царем об очень важном деле, — сказала Вирсавия стражнику.

Воин поклонился ей и пошел доложить царю, вскоре он вернулся и открыл перед Вирсавией дверь.

Когда Вирсавия вошла к Давиду, она увидела красивую сунамитянку, Ависагу, которая подавала царю завтрак. Девушка подняла глаза, ее лицо осветилось мягкой улыбкой, когда она с почтительным поклоном приветствовала Вирсавию. Вирсавия полюбила ее с их первой встречи. До того, как Ависагу привели в Иерусалим прислуживать Давиду, она пасла стада своего отца. У юной сунамитянки было много общего со старым царем: она любила Бога всем сердцем, как и Давид.

Вирсавия опустилась перед мужем на колени и склонила голову до самого пола.

Давид приподнялся.

— Что случилось, Вирсавия?

Сердце ее гулко билось, когда она молилась: «О, Господи, да не посчитает меня Давид такой же, как и все остальные его жены». Она подняла голову и, дрожа всем телом, заговорила:

— Господин мой, царь, ты клялся мне Господом, что сын мой Соломон будет царствовать после тебя и сядет на престоле твоем. Но вместо этого воцарился Адония, а ты даже не знаешь об этом. Он заколол много волов, тельцов и овец и пригласил всех сыновей твоих, священника Авиафара, военачальника Иоава.

Давид сел, его глаза неожиданно стали холодными.

— Но он не пригласил твоего сына Соломона, — продолжала Вирсавия. — И вот, господин мой, царь, весь Израиль ждет твоего решения: кто сядет на престол после тебя. Если ты не объявишь свое решение, то после твоей смерти со мной и Соломоном поступят как со злодеями.

— Господин мой, царь, — сказал стражник, стоявший у дверей, — пророк Нафан хочет видеть тебя. Он говорит, у него к тебе чрезвычайно важное дело.

— Пусть войдет! — произнес Давид, тяжело дыша, лицо его стало напряженным и покраснело. Нетерпеливым жестом он повелел Ависаге удалиться. — Иди, Вирсавия, я позову тебя!

Стараясь успокоиться, Вирсавия поспешно вышла из комнаты. В ожидании решения Давида она ходила по коридору перед его покоями взад и вперед и молилась. «О, Боже милосердный, да прислушается Давид к словам пророка, — закрыв глаза, Вирсавия остановилась и крепко сжала руки. — О, Господи, заставь Давида вспомнить его клятву. Я знаю, что недостойна Твоей милости. Я недостойна, но, молю Тебя, спаси моих сыновей. Посади на престол раба Твоего Соломона».

— Позови Вирсавию!

Вирсавия услышала крик Давида, и ее сердце замерло. Потом, когда она с поспешностью бросилась к дверям, оно бешено заколотилось.

Стражник открыл перед ней дверь.

— Я здесь, господин мой, царь, — сказала Вирсавия.

Давид стоял.

— Жив Господь, избавивший мою душу ото всех бед. Вот, я объявляю, сын твой, Соломон, будет царствовать после меня и сядет на мой престол, как я и клялся тебе перед Господом Богом Израилевым.

Вирсавия упала на колени, поклонилась Давиду и со слезами на глазах воскликнула:

— Да живет господин мой, царь Давид, вовеки!

Давид призвал священника Садока, Ванею и пророка Нафана и повелел им:

— Возьмите Соломона и моих слуг, посадите Соломона на моего мула и идите к Гиону. Там священник Садок и Нафан помажут его на царство. Потом затрубите трубою и возгласите: «Да живет царь Соломон!» Когда приведете его назад, посадите его на мой престол. Он будет моим преемником, ему быть вождем Израиля и Иуды.

— Аминь! — сказали священники и переглянулись, глаза их торжествующе блестели.

Старый лев наконец проснулся.

* * *

С бьющимся от радости сердцем Вирсавия вместе с другими членами дома Давида наблюдала за тем, как Садок взял рог с елеем из скинии и помазал ее сына на царство. Давид улыбался, его поддерживали двое мужчин, рядом с ними стояла Ависага.

Когда Нафан повернулся к Давиду, тот снял с головы венец и протянул его пророку.

— Дайте его Вирсавии.

Глаза старца светились. Он передал венец женщине, и ее глаза наполнились слезами — какую честь оказали ей перед всем народом. Давид улыбнулся и склонил перед Вирсавией голову. Она в ответ тоже улыбнулась ему, повернулась и возложила венец на голову сына.

Народ радостно кричал:

— Да живет царь Соломон!

Снова и снова люди выкрикивали свое благословение. Кто-то играл на флейте. Тысячи людей пели и танцевали на улицах города, веселясь так, что земля дрожала под их ногами.

Вирсавия смеялась и ликовала, ее сердце было готово разорваться от счастья. Она посмотрела на Давида, потом на сына. Елей струйками стекал по лицу Соломона и терялся в бороде.

«Возлюбленный Богом!» Кто бы мог подумать, что ее сын будет царствовать над Израилем! О, Господь, Бог Израилев, милосердный избавитель, Ты исцелил душу мою, посмотри, что Ты сделал для меня! Посмотри, что Ты сделал! Вирсавия сложила руки на груди и низко поклонилась.

Когда Соломона посадили на престол, Давид, близкий к полному изнеможению, поклонился ему.

— Благословен Господь, Бог Израилев, Который сегодня дал сидящего на престоле моем, и очи мои видят это!

Пришел вестник и сообщил Давиду, что гости Адонии, услышав шум праздника, устроенного в честь помазанника Божьего, Соломона, разбежались. И теперь, страшась за свои жизни, все они хотят первыми прославить Соломона и поклониться ему. Давид встал. Вирсавия тоже хотела подняться, но он кивком головы остановил ее.

— Наслаждайся этим днем, моя дорогая. Смотри, что сотворил Господь.

Два отрока вывели Давида из зала, за ними последовала и Ависага.

Пришел еще один вестник и бросился перед Соломоном на колена.

— Господин мой, царь!

— Встань и говори.

— Адония боится тебя и в поисках убежища убежал в скинию. Он сказал: «Пусть Соломон поклянется, что он не умертвит меня!»

Вирсавия затаила дыхание, когда увидела, как потемнели глаза Соломона и он вцепился в подлокотники трона.

— Если он будет честным, то я не причиню ему никакого вреда. Если же нет, то он умрет.

Вирсавия вздохнула с облегчением, когда ее сын повелел стражнику привести брата в тронный зал.

Адония поклонился Соломону, но не опустился перед ним на колени, как это делали до него другие подданные. Он склонил голову, но не согнул спины. Соломон пристально наблюдал за братом, глаза его сузились.

— Иди в дом свой, Адония. Иди и помни мое предостережение.

В зале воцарилась тишина, когда Адония развернулся и направился к выходу. Вирсавия знала, если братья не найдут пути к примирению, то их ждет беда.

* * *

После того как Соломона помазали на царство, здоровье Давида резко ухудшилось. Каждое утро Вирсавия посещала мужа, однако постоянно ухаживала за ним Ависага, взяв на себя заботу о его насущных нуждах.

Сердце Вирсавии сжималось, когда она видела, как угасал мужчина, которого она любила всю свою жизнь. Она видела, что конец Давида близок, когда позвала Соломона, тем самым оторвав сына от исполнения его обязанностей. Царь привел с собой своих братьев Шиму, Шовава и Нафана.

Соломон склонился перед отцом. Давид положил руку на голову сына.

— Сын мой, — произнес он скрипучим голосом, слезы застилали его глаза, — сядь, давай поговорим, как прежде.

Давид улыбнулся всем родственникам, окружившим его. Потянувшись, он взял руку Вирсавии.

— Я собираюсь туда, куда пойдет каждый из живущих на земле.

Соломон и братья заплакали.

— Будь тверд, — сказал Давид, обращаясь к Соломону, — и мужествен. Храни завет Господа, Бога твоего, ходя путями Его. Соблюдай уставы Его и заповеди Его, и постановления Его, как записано в законе Моисеевом, чтобы быть тебе благоуспешным во всем, что ни будешь делать, и везде, куда ни пойдешь. Если ты исполнишь все это, то Господь исполнит слово Свое, которое Он дал мне: «Если сыны твои будут ходить предо Мною в истине от всего сердца своего и всей души своей, то не прекратится муж от тебя на престоле Израилевом».

Вирсавия закрыла глаза, слезы подступили к горлу, когда она слышала, как слабеет голос ее мужа. Она теряла его. После стольких лет совместной жизни он уходил от нее.

Давид отпустил руку Вирсавии и приподнялся на своем ложе, он был чем-то встревожен и торопился сказать.

— И еще кое-что. Ты знаешь, Соломон, что Иоав, сын Саруин, убил двух вождей войска израильского: Авенира, сына Нирова, и Амессая, сына Иеферова. Иоав представил дело так, будто убил их в бою, но это было сделано после наступления мира, он обагрил кровью бранною пояс на чреслах своих и обувь на ногах своих. Поступи по мудрости своей, чтобы не отпустить седины его мирно в преисподнюю!

— Да, отец.

— Окажи милость сынам Верзеллия…

— Да, отец.

— И помни о Семее, сыне Геры, вениамитянина из Бахурима. Он злословил меня тяжким злословием, когда я шел в Маханаим. Но когда он вышел навстречу мне у Иордана, я поклялся ему Господом, что не убью его. Однако эта клятва не освобождает его от вины. Ты человек мудрый и знаешь, как низвести седину его в крови в преисподнюю.

Вирсавия вздрогнула, но ничего не сказала, Давид со стоном опустился на ложе. Повернувшись, он взглянул на нее, и боль исказила его лицо.

— Ах, любовь моя, — произнес он мягко. Он тяжело вздохнул и тело его расслабилось.

Вирсавия покачнулась, сильная боль сжала ее сердце, слезы жгли ей глаза. Когда Ависага наклонилась и мягким движением руки закрыла глаза Давида, горе Вирсавии вырвалось наружу. Причитая, она рвала на себе ворот платья и била себя руками в грудь, ей казалось, что кто-то вырывает сердце из ее груди.

— Давид! Дави-и-и-ид!

Сыновья Вирсавии встали и словно стражи окружили мать. И руки царя Соломона нежно легли на ее плечи.

* * *

Давид был погребен с великими почестями в своем городе. Когда народ оплакивал его, Вирсавия молилась, чтобы люди помнили то доброе, что он сделал для них, и его сердце, преданное Богу, а не совершенные им ошибки.

Соломон с легкостью управлял царством, ведь сам Нафан и священники учили его править. Но престол его не был в безопасности. Враги собирались с силами.

Однажды вечером к Вирсавии пришел Адония.

— Моя матушка приветствует тебя, — сказал он, поклонившись Вирсавии, насколько она помнила, впервые в жизни.

Его мать, Аггифа, всегда так же страстно хотела видеть своего сына царем, как и Мааха.

— Ты пришел с дурными намерениями?

Не стоит ли, ради его же блага, напомнить Адонии о предостережении которое сделал ему Соломон? Или, может быть, надо выслушать его и узнать, что у него на уме?

— Нет, — быстро ответил юноша. — Я пришел с миром. Я пришел искать твоей благосклонности.

Благосклонности? Вирсавия наклонила голову.

— Какой благосклонности? — спросила она осторожно.

— Ты знаешь, что царство принадлежало мне.

Вирсавия напряглась, ее сердце сильно забилось. Не хочет ли Адония напомнить ей, что после Авессалома следующим претендентом на престол был он? Или он намекает на бунт? Адония сумел заручиться поддержкой сильных мужей царства, которые побуждали его провозгласить себя царем. Все они ошибочно полагали, что Давид был слишком болен и стар, чтобы заметить их заговор. Даже если бы царь и узнал об этом, то, как рассчитывали они, он не смог бы собрать достаточное количество воинов, чтобы остановить мятеж.

Адония протянул вперед руки, как бы желая показать, что у него нет оружия.

— Все ожидали, что я буду следующим царем. Но счастье изменило мне, все отошло моему брату, ибо так было угодно Господу.

Вирсавия искала в его глазах лукавство, но он, кажется, действительно смирился с волей Давида. Так было угодно Господу.

Господь избрал на царство Соломона, ее сына Соломона. Я до сих пор, Господи, поражаюсь тому, что Ты выбрал сына прелюбодейной жены…

— И вот теперь, — продолжал Адония, отвлекая Вирсавию от ее мыслей, — я прошу тебя об одной милости. Пожалуйста, не откажи мне.

— О какой милости?

Юноша приблизился к ней и опустился на одно колено, его глаза потемнели, и лицо стало напряженным.

— Поговори с царем Соломоном обо мне, я знаю, он ни в чем не откажет тебе. Попроси его дать мне в жены Ависагу, сунамитянку.

Ависага! Вирсавия внимательно всматривалась в глаза Адонии и поняла, что чувство, которое двигало им, было любовью, потому что она ощущала накал его страсти, видела его желание.

— Хорошо, — тихо произнесла женщина и увидела, как вспыхнули глаза Адонии. — Я поговорю с царем о тебе.

Адония не произнес больше ни слова, но когда он встал, его губы искривились в сдержанной, но торжествующей улыбке.

* * *

Вирсавия надела свой самый красивый наряд, прежде чем пойти к своему сыну, царю. Она подождала, пока Соломону доложили о том, что его мать хотела поговорить с ним. Когда Вирсавия вошла в зал, Соломон поднялся со своего трона и спустился к ней с возвышения. Она вспыхнула, когда сын поклонился ей, весь двор наблюдал за царем. Улыбаясь, Соломон взял Вирсавию за руку и повел ее на возвышение.

— Принесите еще одно кресло для моей матери — приказал он.

— Ты оказываешь мне слишком много чести, сын мой, — прошептала Вирсавия, когда справа от царского трона слуги устанавливали второй.

— Народ должен знать, как я почитаю тебя, — улыбаясь, Соломон помог ей первой сесть. — Разве закон не учит: «Почитай отца твоего и мать твою»?

Но люди никогда не прекратят сплетничать о ней, и Вирсавия была не в состоянии защитить сына от предубеждения, которое народ имел против нее. Разве ее сыновей не презирали и не отвергали все эти годы? Ей лучше было бы жить где-нибудь в уединении. Возможно, тогда народ забудет ее. И если ее не будут видеть, то воспоминание о ее грехе не запятнает царствование Соломона.

— Я не держу зла на людей, сын мой.

— Я тоже, матушка, — глаза Соломона сверкнули. — Однако необходимо установить границы. Мой отец любил тебя и обращался с тобой, как с царицей и все должны так обращаться с тобой, — он выдохнул и снова улыбнулся. — Теперь расскажи мне, что тебя тревожит, я знаю, ты не пришла бы ко мне без серьезной на то причины.

Вирсавия положила ладонь на руку Соломона.

— У меня к тебе небольшая просьба, — она надеялась, что благодаря ее вмешательству ее сын помирится с Адонией, а между нею и другими вдовами Давида установятся добрые отношения. — Я надеюсь, ты не откажешь мне.

— Какая у тебя просьба, матушка? Ты знаешь, что я не откажу тебе.

Вирсавия почувствовала облегчение.

— Позволь брату твоему Адонии взять в жены Ависагу, сунамитянку.

Соломон замолчал, сердце Вирсавии замерло, когда она увидела на лице сына выражение ярости и возмущения. Он резко выдернул руку из-под ее ладони. Вирсавия, смущенная его все более возрастающим гневом, судорожно втянула в себя воздух.

— Как ты можешь просить меня дать Адонии Ависагу? — произнес Соломон негромко. — Тогда проси отдать ему и царство! Ты знаешь, что он мой старший брат, и священник Авиафар и Иоав, сын Саруин, поддерживают его. Его притязание на одну из наложниц отца равносильно притязанию на само царство! — Соломон стремительно встал. — Пусть Бог поразит меня, если Адония этой просьбой не решил окончательно свою участь!

О, нет! О, Господи, что я наделала?

— Господь укрепил меня и посадил на престол моего отца, Давида, — обратился Соломон ко всем собравшимся. — Господь укрепил, как и обещал, мой дом. Жив Господь, ныне же Адония должен умереть!

Вирсавия тихо вскрикнула. Она протянула руки, чтобы остановить Соломона, прежде чем тот еще что-нибудь скажет, но он не посмотрел в ее сторону и позвал самого верного своего слугу, Ванею.

— Иди сейчас же и убей Адонию.

— Да, господин мой, царь!

Ванея вытащил из ножен меч и быстро вышел.

Вирсавия положила руки на колени и опустила голову, а Соломон тем временем позвал другого слугу и приказал ему немедленно привести священника Авиафара. Когда Соломон повернулся к матери, она подняла голову, в ее глазах стояли слезы.

— Я не знала. Я никогда не думала, что так получится.

— Возвращайся к себе, матушка, — голос Соломона снова стал мягким. — Успокойся. Позже я поговорю с тобой.

Вирсавия, дрожа всем телом, поднялась. Соломон, нахмурившись, взял ее под руку.

— Матушка, — сказал он нежно.

— Все хорошо, — произнесла она дрожащим голосом.

— Проводи мою мать в ее покои, — велел царь слуге и передал ее заботам других.

Глаза всех присутствующих были устремлены на Вирсавию. Она подняла голову и с достоинством покинула зал. Она молча шла по коридорам. Слуга ее сына передал ее на попечение евнуха, надзирающего за женской половиной.

— Госпожа моя, — сказал он, нахмурив брови. Вирсавия покачала головой и, пройдя мимо него, скрылась в своей комнате.

К ней вошла служанка.

— Госпожа моя! Что с вами? Что случилось?

Вирсавия прижала руку ко лбу.

— Оставь меня.

— Но вы выглядите больной.

Вирсавия отрицательно качнула головой.

— Просто мне надо побыть одной. Уходи, пожалуйста! Я прекрасно себя чувствую.

Встревоженная девушка ушла. Дверь закрылась, и Вирсавия опустилась на пол. Чтобы заглушить рыдания, она натянула на лицо шаль и распростерла руки.

— О, Господь, Бог Израилев, будь милостив… будь милостив ко мне.

Сильные рыдания сотрясали ее тело.

Еще одной жизнью было заплачено за грех Давида.