Глава 14

Глава 14

Проснувшись, Элси вначале не могла понять, где она находится, вдруг ее охватила радость: она наконец дома! Да, это было первое утро. Она села и стала осматриваться кругом. Все было новое, свежее. Простота и изысканность обстановки наполнили ее сердце радостью.

Дверь справа, выходившая в спальню ее отца, была слегка приоткрыта, и девочка слышала его тихие шаги.

— Папа! — позвала она приятным веселым голоском.

— Доброе утро, доченька! — приветствовал он ее, появляясь в дверях. — О-о! Как прекрасно выглядит моя девочка сегодня!

— Да, папа, я чувствую себя очень хорошо, и думаю, что могу сама пойти в столовую. Можно мне сейчас встать?

— Да, пусть тетушка Хлоя оденет тебя и позовет, когда ты будешь готова. — Нагнувшись, он поцеловал ее.

— Из смежной комнатки, предназначенной для няни, вышла тетушка Хлоя и радостно воскликнула, увидев, что ее любимица выглядит так бодро.

— Оденьте ее очень красиво, тетушка Хлоя, — попросил мистер Динсмор. — Я думаю, что у нас, возможно, будут сегодня гости, да и вообще, я хочу, чтобы она выглядела очень красиво просто ради меня. — И он устремил свой любящий взгляд, сопровождаемый улыбкой, на свою маленькую дочку.

Тетушка Хлоя пообещала сделать все, что может, и он, казалось, был вполне удовлетворен ее стараниями. Элси выглядела совсем воздушной в простом беленьком платьице, вышитом розовым мулине, придававшем

легкий оттенок ее бледным щекам. Однако, одевание утомило девочку, и она отказалась от своего желания идти самой в столовую, а позволила отцу отнести ее.

После завтрака мистер Динсмор сидел, держа ее на коленях. Через некоторое время, положив ее на диван и поцеловав, он сказала, что должен оставить ее с тетушкой Хлоей часа на два, так как у него есть неотложное дело к дедушке. А потом он пообещал ей покататься.

— Я бы не хотела, чтоб ты уходил, папа, но пожалуйста, приходи сразу, как только сможешь, — попросила Элси.

— Хорошо, милая. Тетушка Хлоя, я оставляю вам ее, не позволяйте ей делать ничего, что могло бы ее утомить. — И с этими словами он ушел.

Элси прислушивалась, пока не стих стук копыт скакуна, на котором он уехал. Затем, повернувшись к тетушке Хлое, она живо воскликнула:

— Теперь, няня, дай мне мою рабочую коробку и ту неоконченную тапочку.

— Ты еще не в состоянии шить, мое милое дитя, — осторожно возразила старенькая няня, стараясь поступить так, как ее просили.

— Нет, няня, я хочу попробовать, но сразу же перестану, как почувствую, что устаю, — ответила девочка. — Пожалуйста, посади меня в кресло-качалку. Они для папы, понимаешь, и я хочу закончить их к Рождеству.

— До Рождества еще достаточно времени, моя крошка, чтобы это сделать, оно наступит недели через четыре или даже пять. Лучше подожди, пока не окрепнешь.

Однако Элси все же не отказалась от попытки, но буквально через несколько минут она почувствовала, что еще очень слаба для такой работы, и согласилась, чтобы тетушка Хлоя все убрала и опять положила ее на диван. Девочка читала Библию до тех пор, пока не приехал отец. Он взял ее на прогулку, потом она уснула, и так прошло все утро до самого обеда.

Проснувшись, она увидела мистера Травиллу, сидящего вместе с ее отцом. Элси обрадовалась, узнав, что он остается на обед. Они сидели, и ей было интересно разговаривать с ним об их новом доме и обо всем окружающем.

После обеда прибыли тетя Аделаида, Лора и Уолтер, чтобы навестить их и тоже посмотреть дом. Задерживаться долго они не стали и скоро уехали. Но мистер Травилла пообещал привезти свою мать.

Оставшись опять вдвоем, отец спросил:

— Не хотела бы ты дослушать окончание той истории, которую мы читали вчера?

— Очень даже, папа, я весь день думала о ней.

— Тогда почему же ты раньше не сказала?

— Мне было стыдно, папа, потому что вчера я была из-за нее капризной, — она опустила голову и густо покраснела.

— Ну что ж, тогда мы почитаем сейчас, доченька. — И он прижал пылающую щечку к своим губам. — Я ведь совсем забыл, а то бы я тебе оставил книгу, чтоб ты сама почитала, пока меня не было.

Для маленькой Элси теперь началась очень приятная, счастливая жизнь, казалось, что все переживания уже кончились, и она была окружена всем, что только могла пожелать. Отец заботился о ней с нежнейшей любовью, посвящая большую часть своего времени тому, чтобы развлечь ее и наставить. Он не жалел ни средств, ни сил, чтобы доставить ей удовольствие, но при этом требовал от нее повиновения и исполнения с радостью всех своих желаний и приказаний. Воспитывал он ее с большой нежностью, но с не меньшей твердостью. Никогда он теперь не разговаривал с ней сердитым тоном, и со временем она совсем перестала его бояться.

После их переезда в Оакс здоровье ее быстро улучшалось, и уже к Рождеству она свободно гуляла по двору и каталась на пони.

Личико ее снова округлилось и порозовело, волосы выросли, и опять блестящие колечки покрывали ее головку и плечи. Отец считал, что она становилась все красивее и красивее. И он очень оберегал ее, почти не спускал с нее глаз, боясь, чтобы его маленькая пташечка не переутомилась, или что-либо другое не повредило ее здоровью. Он всегда сопровождал ее на прогулках, пеших или верхом, с любовью наблюдая за ней. По мере восстановления ее сил и здоровья он начал по ее просьбе заниматься с ней школьными предметами, в чем сам находил большое удовольствие. Он строго наблюдал за тем, чтобы она не перенапрягалась и не сидела над книгами, когда должна была заняться физической разминкой или другими развлечениями. Элси же иногда предпочитала все-таки книги.

— Мистер, здесь вот один джентльмен желает с вами поговорить, — сказал слуга, заглядывая в дверь кабинета. Была вторая половина дня незадолго до Рождества.

— Очень хорошо, Джон, проводи его в библиотеку, и я сейчас подойду, — ответил мистер Динсмор, откладывая книгу.

Он бросил взгляд на маленькую фигурку Элси: наполовину зарывшись в подушках, она сидела в большом кресле возле окна. Девочка читала уже больше часа, отключась от всего, что происходило вокруг, увлеченная приключениями Фитца Джеймса в произведении «Леди Озера».

— Элси, я боюсь, что ты слишком много сегодня читаешь, это совсем не полезно для тебя, — сказал отец, посмотрев на часы. — Ты скоро должна отложить свою книгу и пойти погулять. Я вернусь, возможно, через десять- пятнадцать минут, но если я задержусь, то не жди меня, а пойди с тетушкой Хлоей.

— Хорошо, папа, — ответила Элси, на мгновение поднимая голову и опять возвращаясь к книге.

У нее не было ни малейшего намерения не слушаться, но увлекшись историей, она обо всем забыла.

Незнакомец задержал мистера Динсмора гораздо дольше, чем тот ожидал, и когда он возвратился опять в свой кабинет, короткий зимний день уже склонялся к вечеру. К великому своему удивлению и расстройству он обнаружил Элси на том самом месте, на котором ее оставил. Девочка не заметила его присутствия, пока он не подошел к ней вплотную. Посмотрев вверх, она вздрогнула и сильно покраснела

Он осторожно взял книгу у нее из рук, отложил ее в сторону, затем подняв Элси, поставил ее на пол и повел через комнату, где сел на диван и, приблизив к себе, посмотрел на нее печально и расстроенно.

— Представляет ли моя маленькая девочка, сколько времени прошло, с тех пор как отец попросил ее отложить книгу в сторону? — спросил он ласково, но с оттенком выговора в голосе.

Элси молча опустила голову, и по ее пылающим щекам быстро скатились крупные слезы.

— Меня очень огорчает, что моя доченька может быть такой непослушной! Это даже вселяет в меня страх, что она не любит меня больше.

— Ох, папа, не надо! Не надо так говорить! Я не могу этого слышать! — воскликнула она с рыданиями, бросившись ему в объятия. — Я люблю тебя очень сильно, папа, и я не могу смириться с тем, что я огорчила тебя. Я знаю, что я очень нехорошая и достойна наказания, но я не хотела не слушаться. Книга была очень интересной, и я не заметила, как быстро пролетело время.

Отец вздохнул, но ничего не ответил. Обняв девочку рукой, он прижал ее к себе, ласково и нежно поглаживая ее волосы. Некоторое время тишину нарушали только тихие всхлипывания Элси. Затем она спросила полушепотом:

— Ты накажешь меня, папа?

— Я должен забрать у тебя книгу на несколько дней и думаю, что этого наказания будет достаточно, чтобы заставить тебя быть более внимательной к моим приказаниям, — серьезно ответил он.

— Дорогой мой папочка, какой ты добрый! Я уверена, что заслуживаю гораздо большего наказания, чем это! — Воскликнула она, поднимая голову и с благодарностью посмотрела на него. — Но я очень сожалею о своем непослушании, пожалуйста, прости меня.

— Я прощаю, доченька, — он нагнулся и поцеловал ее. — А теперь иди надень пальтишко и капюшон. Я думаю, что у нас все еще есть немного времени, чтобы прогуляться по саду, прежде чем стемнеет.

Во время прогулки Элси почти не разговаривала. Она молча шла рядом с отцом, крепко держась за его руку. Он тоже казался необычно задумчивым.

Когда они вернулись в дом, было почти темно. Сняв верхнюю одежду, Элси вошла в кабинет отца, где он сидел в кресле-качалке рядом с ярко пылающим камином. Весело потрескивали смолистые дрова.

Элси очень любила длинные зимние вечера, когда она с большим удовольствием могла забраться к отцу на колени и разговаривать с ним или петь, а возможно, что было гораздо чаще, положив головку ему на грудь, наблюдать за пляшущими языками пламени. Всегда великолепной была картина поднимающихся вверх искр.

Мистер Динсмор сидел откинувшись назад, по всей вероятности, глубоко задумавшись, и не слышал легких шагов Элси.

На секунду она остановилась в дверях, устремив на него тоскливый взгляд, затем, слегка вздохнув, она прошла к другому концу камина и села на маленький стульчик.

Несколько минут она тихонько сидела, смотря в огонь, личико ее было грустным и задумчивым. Неожиданно слова отца вывели ее из грез:

— Почему у меня нет сегодня на коленях моей малышки?

Она быстро вскочила и с радостью бросилась к нему.

— Если ты предпочитаешь свой стульчик, то оставайся там!

Она забралась уже на свое обычное место и, обвив его шею руками, прижалась щекой к его щеке и сказала:

— Нет, конечно же нет, папа, ты знаешь, что я больше всего люблю сидеть у тебя на коленях. Пожалуйста, позволь мне быть здесь.

— Тогда почему же ты сразу не пришла ко мне? — спросил он.

— Потому что я боялась, папа, — шепнула она.

— Боялась? — удивленно медленно повторил он, и вид у него был такой, словно это его ранило.

— Да, папа, — тихо ответила Элси. — Потому что я была очень непослушная сегодня, и знаю, что я недостойна подходить к тебе.

— Разве ты не слышала, когда я сказал, что я прощаю тебя? — спросил он.

— Да, папа.

— Очень хорошо, но если ты прощена, то значит, все остается по-прежнему, так, словно ты и не совершала ничего. И если ты мне веришь, то ты должна была прийти прямо ко мне и воспользоваться всеми привилегиями моей доченьки, как и обычно, — все это он произнес очень нежно, но внушительно.

— Я верю тебе, папа. Я знаю, что ты всегда говоришь правду и имеешь в виду то, что говоришь, — ответила она сдавленным от слез голосом. — Но я знаю, что сегодня я не заслуживаю места у тебя на коленях.

— Чего ты достойна, об этом мы сейчас вообще не говорим, мы говорим о том, что ты можешь иметь, достойна ты того или нет.

— Ах! — продолжал он, тихим задумчивым голосом, как будто рассуждая сам с собой, а не обращаясь к ней. — Точно так же происходит и с нами. Когда наш Небесный Отец предлагает нам даром полное прощение всех наших проступков, мы почти не верим Ему... Мы продолжаем ходить и стонать под тяжестью наших грехов и боимся воспользоваться привилегией Его детей.

— Мне больно и неприятно, когда мой ребенок сомневается в моих словах, и однако, как часто я огорчаю моего Отца, не доверяясь Ему. «А без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11:6).

Он опять погрузился в молчание, и некоторое время стояла абсолютная тишина. Мистер Динсмор задумчиво перебирал пальцами ее волосы, а она просто сидела отдыхая, не сводя глаз с пляшущих огоньков пламени.

— О чем моя малышка думает? — наконец спросил он.

— Я думаю, какой нехорошей девочкой я сегодня была и какой у меня милый, добрый папа. — И она с любовью посмотрела на него. — Папа, ты был так добр, что не наказал мня, как я того заслужила. Я боялась, что ты меня сразу пошлешь в кровать, и я пропущу мой приятный вечер с тобой.

— Я надеюсь, моя крошка, — нежно ответил он, — что ты не думаешь, когда я тебя наказываю, что я это делаю, чтобы отомстить тебе или потому что мне приятно причинить тебе боль. Нет, совсем не так. Я это делаю для твоей же пользы, и сегодня я подумал, что ты хорошо сознаешь, что очень огорчила меня, и не повторишь больше подобного. Я не считаю необходимым еще какое-либо наказание. Но, возможно, я ошибаюсь, и ты заплакала только из страха перед наказанием, — добавил он, пристально смотря ей в глаза.

— Ох, нет, папа! Конечно же, нет! — искренне воскликнула она, и слезы опять побежали из ее глаз. — Одно сознание, что я огорчила тебя, гораздо хуже любого наказания, потому что я люблю тебя очень, очень сильно! — И худенькие ручки опять обвились вокруг его шеи, а нежная мягкая щечка прижалась к его лицу.

— Я это знаю, моя радость. Я вполне верю, что ты согласишься на любое физическое наказание, только бы не огорчать меня.

— Папа, — начала Элси после некоторого молчания, — я хочу тебе что-то сказать.

— Хорошо, доченька, я готов выслушать, — улыбнулся он. — Что ты хочешь?

— Я смотрела сегодня в свой стол, искала письмо, которое я тебе писала за день, до того как заболела, и не могла его найти. Не отдала ли тетя Аделаида его тебе?

— Да, доченька, оно у меня, и один из твоих локонов... — и он прижал ее к себе.

— Да, папа, вот об этом как раз я и хотела тебе сказать. Я боюсь, что поступила самовольно, что отрезала его, после того как ты предупредил меня в прошлое Рождество... Но все было таким странным в тот вечер... мне вспоминается, как кошмарный сон. Мне кажется, что я не волне нормально соображала иногда... мне казалось, что я умру. Что-то подсказывало мне,

что ты бы хотел иметь мои волосы, когда меня не будет, но никто об этом не подумает, и поэтому я сама их отрезала. Ты не сердишься на меня за это? Правда, папа? Ты не думаешь, что я была очень нехорошей? — с тревогой спросила она.

— Нет, моя милая, нет. Это было очень правильно и мило и гораздо больше, чем я достоин, — ответил он с чувством.

— Я рада, что ты не сердишься, — облегченно сказала девочка. И я и в самом деле не собиралась не слушаться.

Джон принес в комнату светильники, и мистер Динсмор, вытащив из кармана записку, сказал:

— Я прочту это тебе, доченька, так как это касается тебя так же, как и меня.

Это было приглашение от миссис Ховард — матери Каролины, подруги Элси, — мистеру Динсмору и его маленькой дочери приехать и провести Рождественские праздники вместе с ними.

— Ну что, мой птенчик, что ты на это скажешь? Ты хотела бы поехать? — спросил он, складывая записку и кладя ее обратно в карман.

— Я не знаю, папа, мне кажется, что это было бы неплохо, так как приглашают нас обоих, но дома так приятно, и я так счастлива быть только с тобой, что мне даже не хочется ехать. Пожалуйста, папа, можно ты решишь все сам?

— Ну что ж, тогда мы лучше останемся дома, — ответил он с благодарным взглядом, — и я думаю, что это будет гораздо лучше для тебя, потому что ты еще недостаточно окрепла для развлечений. Да и для тебя будет не много удовольствия быть там и не иметь возможности участвовать со всеми в играх и всегда уходить спать раньше других.

— Но мы можем сделать Рождественский вечер дома и пригласить нескольких друзей, чтоб они помогли нам управиться с нашим ужином. Кого бы ты хотела пригласить?

— Мистера и миссис Травиллу, тетю Аделаида и Лору, и еще, кого ты захочешь, папа, — ответила она, радостно смотря на него. — Я бы хотела пригласить Кэрри Ховард, но, к сожалению, это невозможно, так как она приглашает гостей к себе. Мне кажется, что все девочки, с которыми я знакома, будут там.

— Я тоже так думаю. Мы пригласим тех, которых ты назвала, и я надеюсь, что они придут. Но вот уже звонок на ужин, и я должен отнести мою куколку в столовую, — и он поднялся, держа ее на руках.

— Папа, сказала Элси, когда они вернулись на свое место у огня, — можно я подарю моей няне хороший подарок к Рождеству?

— Да, я предполагал, что ты хочешь сделать подарки, и только что думал, как это все можно устроить, ведь ты еще не в состоянии сама ходить по магазинам. Так как ты не получала денег уже несколько месяцев, то я разрешаю тебе израсходовать столько, сколько ты пожелаешь, только чтобы расходы твои были в пределах разумного, — добавил он, улыбаясь. — Итак, ты можешь составить список всего, что пожелаешь, а я сделаю все покупки. Согласна?

— Ох, замечательно, папа! — воскликнула девочка, захлопав от восторга в ладоши, — как хорошо, что ты все это придумал!

— Тапочки прибыли, милая, Билл привез их сегодня из города, — заметила тетушка Хлоя, приготавливая ко сну свою любимицу.

— Ох, в самом деле, няня? Дай мне их посмотреть! — с нетерпением воскликнула Элси.

Тетушка Хлоя пошла в свою комнату и тут же возвратилась со свертком в руках, который Элси быстро развернула.

— Ой, какие красивые! — воскликнула она и закружилась по комнате на цыпочках. — Правда няня? Вот папа обрадуется!

Затем, услышав его шаги в соседней комнате, она бросила их в ящик, который тетушка Хлоя торопливо открыла.

— Элси, — сказал отец, приоткрывая дверь и просовывая голову, — почему ты еще не в постели, доченька? Ведь ты простудишься: стоишь полураздетая. Сейчас же в постель!

— Хорошо, папа, — ответила послушно Элси, — он убрал голову и закрыл дверь.

— Почти застал нас, — засмеялась тетушка Хлоя, — если бы мистер пришел на минуту раньше, то, без сомнения, он бы все увидел.

На следующий день Элси приготовила список, который отец помог ей составить, и к Сочельнику все подарки были куплены. Один из шкафов ее спальни был наполнен пакетами самых разнообразных форм и размеров.

Девочка была очень взволнована, и когда наступило время отбоя ко сну, она совсем не хотела идти спать.

— Пожалуйста, папа, позволь мне побыть еще один часик, — с мольбой в голосе попросила она. — Я совсем не хочу спать.

— Нет, моя милая, ты должна идти сейчас же, — ответил он. — Режим очень важен при твоем состоянии, и ты должна отогнать все волнующие тебя мысли и постараться уснуть. Ты ведь постараешься меня послушаться в этом?

— Да, папа, я конечно же, постараюсь быть очень хорошей, ведь ты так добр и так угождаешь мне во всем, — ответила Элси, подставляя личико для обычного поцелуя на ночь.

— Господь да благословит и сохранит мою малютку и подарит ей множество счастливых Рождественских вечеров, — и он прижал ее к своему сердцу.

Элси намеревалась не спать до тех пор, пока отец не уснет, а потом незаметно войти в его комнату, убрать тапочки, которые он обычно носил, и поставить новенькие, которые она связала, но теперь она попросила тетушку Хлою сделать это за нее и, послушно исполнив его приказание, постаралась уснуть. У нее это получилось гораздо быстрее, чем она предполагала.

— С Рождеством Христовым! — послышалось довольно рано у двери мистера Динсмора. Элси стояла уже одетая и веселая.

— Входи, — улыбнулся он, — и расскажи мне, что за фея была здесь, сменившая мои старые тапочки на новые?

— Совсем никакой феи, папа, только наша старенькая няня! — воскликнула она, бросаясь в его объятия с веселым звонким смехом.

— Ах, но я прекрасно знаю, что это не были пальчики тетушки Хлои, которые смастерили их, — возразил он, целуя ее в обе щеки. — Желаю тебе счастливого Рождества и очень веселого Нового года, радость моя. Спасибо тебе за подарок, мне он очень понравился. А теперь, посмотри, что папа тебе приготовил.

И открыв красивую маленькую коробочку, стоявшую на его столе, он вытащил оттуда жемчужное ожерелье и браслеты и осторожно надел их на ее шейку и руки.

— Ой, как красиво! Милый мой папочка, спасибо тебе большое! — восторженно прошептала девочка.

— Твоя тетушка Аделаида думала, что ты не интересуешься украшениями, — заметил он с довольным видом.

— Я интересуюсь, когда ты мне их даришь, папа, —ответила она со своей приятной, обворожительной улыбкой, поднимая на него глаза.

— Я очень рад, что мой подарок пришелся тебе по вкусу, но из опасения, что он вдруг не понравится, я приготовил еще один, — и он положил ей в руки книгу, в очень красивом переплете.

— Я недостойна этого, папа, — сказала Элси, густо краснея и опуская глаза.

— В любом случае это тебе, — сказал он, нежно кладя руку на ее опущенную головку, — и теперь ты можешь закончить читать «Леди Озера», если хочешь. Прозу этого автора я, возможно, подарю тебе попозже. Теперь отложи эту книгу, и давай почитаем нашу утреннюю главу из Библии.

Они закончили размышления, и она сидела у него на коленях, ожидая звонка к завтраку.

— Как ты смогла связать эти тапочки втайне от меня? — спросил отец, вытягивая ногу и поворачивая ее

из стороны в сторону. — Я просто в недоумении, потому что все эти недели, с тех самых пор, как ты стала поправляться, ты едва ли на час оставалась без меня, — сказал он, глядя на нее с улыбкой.

Маленькое личико Элси стало очень серьезным, почти печальным, что немало удивило отца.

— Ах, папа, — пробормотала она, — когда я смотрю на эти тапочки, мне и грустно, и радостно.

— Почему, радость моя? — спросил он нежным тоном.

— Потому что, папа, я связала их почти целиком прошлым летом, в те печальные дни, когда я была совсем одна. Я думала, что умру, потому что была уверена, что не смогу жить долго без твоей любви... И я хотела что-нибудь сделать, что могло бы напоминать тебе о твоей маленькой девочке, когда ее не будет... и, может быть, это убедило бы тебя, что она на самом деле любила тебя, хотя и казалась очень непослушной и самовольной.

По личику девочки катились слезы, и она изо всех сил старалась сдержать рыдание, душившее ее; затем она добавила:

— А закончила я их уже здесь, понемножку, когда тебя со мной не было.

Он был очень тронут.

— Моя бедная крошка! — и он прижал ее к себе, нежно лаская. — Это были страшные дни для нас обоих, и хотя я тогда убеждал себя, что лишь исполняю свои обязанности по отношению к тебе... Если бы я лишился тебя, то никогда бы не смог простить себе это и не знал бы ни одного счастливого мгновения. Но Бог обращался со мной с незаслуженной милостью.

После завтрака всех слуг, как обычно, пригласили на семейное богослужение. Когда оно было закончено, Элси открыла большую коробку, стоящую на столе. Личико ее светилось от восторга, когда она стала раздавать Рождественские подарки — красивые новые коленкоровые платья, яркие носовые платки вместе с пакетами кондитерских изделий.

Подарки получали с поклонами и реверансами, широкими добродушными улыбками и много раз повторяющимся: «Спасибо, мисс Элси! Как раз для ребенка!»

Мистер Динсмор стоял, наблюдая за всей процедурой с нескрываемым удовольствием.

Часа через два у двери дома стояли маленький пони и большой, но такой же красивый скакун. Элси с отцом поехали в поселение, где жили слуги. Их сопровождали Джим и Билл, каждый из них нес довольно большие корзины. Здесь повторилось то же самое. В заключение Элси рассыпала засахаренные сливы в подставленные фартуки малышек. Глядя на их нетерпение, Элси весело смеялась, присоединяясь к их восторгу.

На мгновение девочке захотелось самой быть одной из них, так ей хотелось конфет. Отец запретил ей даже пробовать их, сказав, что они не были ей полезны, когда она была здоровой, а тем более сейчас, когда она едва поправилась от серьезной болезни.

Утро было чудесным. Элси наслаждалась быстрой ездой на чистом бодрящем воздухе и вскоре забыла все мимолетные огорчения. Они проехали несколько миль, на обратном пути их нагнал мистер Травилла.

Он заметил, что лицо Элси начинает приобретать свой прежний цвет и что она больше похожа на себя, чем раньше, с момента ее болезни. Он ехал верхом, а мать его приехала несколько позже в карете. По пути она заехала в Розлэнд и взяла с собой Аделаиду. Лора не приехала, так как приняла приглашение провести праздники у мистера Ховарда. К ним с севера приехала двоюродная сестра Кэрри, она была одного возраста с Лорой.

Мистер Травилла надел на пальчик Элси красивое колечко с жемчугом.

Элси сердечно поблагодарила его и показала подарок отцу.

— Смотри, папа, как изумительно оно подходит к браслетам.

— Да, доченька, очень красиво, и когда-нибудь, когда ты подрастешь и будешь достаточно взрослой, чтобы носить все это, ты получишь такую же брошь.

Миссис Травилла подарила ей книжку. От Аделаиды была Библия в очень красивом переплете. Элси была в восторге от всех подарков и подумала, что ни одна девочка на земле не может быть такой богатой на Рождество, как она.

День прошел очень приятно. Общество было похоже на семейный круг. Каждый чувствовал себя легко и свободно, как дома.

В негритянском квартале должно было проходить пиршество, и Элси, принимавшая участие в приготовлении всяких деликатесов, горела желанием посмотреть на их праздник. Итак, приблизительно около часа, они с отцом пригласили своих гостей пройтись вместе, чтобы понаблюдать эту картину.

— Это очень интересно! — сказал мистер Травилла, предлагая руку Аделаиде, мистер Динсмор шел рядом с миссис Травиллой. Элси шла с другой стороны, крепко держась за его руку.

Сцена была веселая, и актеры, едва ли меньше наслаждались, чем зрители.

Их собственный обед должен был быть немного позже, и с хорошим аппетитом после прогулки по свежему воздуху они готовы были воздать поварам должное.

Аделаида по просьбе своего брата села во главе стола и приняла на себя обязанности хозяйки. Она выполнила это с изумительной грациозностью.

— Ах, Динсмор, — заметил мистер Травилла слегка шутливым тоном, переводя взгляд с одного на другого, — ты устроил замечательное гнездышко здесь, но в нем все же не хватает самого главного. Сегодня мисс Аделаида заняла это место очень кстати, но ведь мы все знаем, что это только на этот случай.

Мистер Динсмор от досады немного покраснел.

— Через несколько лет Элси восполнит этот недостаток, — ответил он, — а до тех пор, я думаю, что могу рассчитывать на милость моих сестер. Да и вообще, Травилла, — добавил он со смехом, — ты не должен забывать старой притчи о людях, которые живут в стеклянных домах.

— Ох, — возразил Травилла, с нежностью глядя на свою мать, — в моем жилище есть госпожа, и поэтому я в состоянии ждать Элси.

Девочка быстро подняла глаза, слегка покраснев.

— Не стоит, мистер Травилла! Потому что я никогда не собираюсь расставаться с моим папой, и вы знаете, что он обещал не отдавать меня. Если вы хотите иметь маленькую девочку, то можете поискать где-нибудь в другом месте.

— Ах! Хорошо, но я все же не буду отчаиваться пока, — со смехом ответил он, — потому что я узнал, что леди — все, большие и маленькие, имеют обыкновение менять свое мнение, и поэтому я лучше буду жить надеждой.

— Вы знаете, что я вас очень люблю, мистер Травилла, больше всех после папы, но все равно я не могу оставить его ни ради кого, понимаете? — голос Элси звучал убедительно, и она ласково посмотрела на него.

— Да, моя милая, ты права, и я совсем не обижаюсь на тебя, — ответил Травилла с добродушной улыбкой, после чего она почувствовала большое облегчение.

Ужин закончился, и гости разъехались по домам. Мистер Динсмор, как и обычно, сидел у камина, держа на коленях свою любимую дочь.

— У нас был замечательный день, папа, правда? — заметила она.

— Да, моя крошка, мне понравилось, надеюсь тебе тоже?

— Очень даже, папа, и мне так нравятся все подарки.

— Я хотел бы попросить у тебя что-то, сможешь ли ты мне отдать? — спросил он серьезно и немного грустно?

— Как же, папа! — и она удивленно посмотрела ему в лицо, — разве это все не принадлежит тебе?

— В некотором смысле да, — ответил он, — и однако же я хочу, чтобы ты знала, что имеешь право на собственность. Но ты не ответила на мой вопрос.

— Я не могу придумать, что бы это могло быть, папа, но я уверена, что у меня нет ничего, что бы я не

отдала тебе с радостью, если ты это захочешь, — искренне ответила девочка.

— Тогда... твоя тетушка подарила тебе сегодня новую Библию, и так как тебе не нужны две, то не отдашь ли ты мне свою старую?

Легкая тень пробежала по маленькому личику девочки, и она на некоторое время погрузилась в глубокую задумчивость, затем, с любовью посмотрев ему в глаза, ответила:

— Я люблю ее очень сильно, папа, и я не знаю будет ли любая другая Библия иметь такое же для меня значение. Ты знаешь, ведь это же мамина, и она была со мной при всех моих переживаниях... Я не думаю, что я бы хотела ее кому-либо отдать, но тебе я отдам с радостью, мой родной, милый папочка! — И она обвила его шею руками.

— Спасибо тебе большое, мое сокровище. Я знаю, что это очень сильное доказательство твоей любви, и я буду ценить ее дороже, чем золото.

Он прижал дочь к груди и нежно поцеловал.